о том случае, как он однажды застал этого парня за изучением немецкого языка. Это было в 1925 году...
— Делибей — уроженец Дагестана. До эмиграции, хотя он и служил в царской армии, в основном жил у нас, — сообщил на совещании Рамазанов, информируя чекистов о полученных из-за кордона данных.
— Али Касимович, по сообщению начальника РО НКВД, им не зафиксировано появление разыскиваемого у его родственников, — ответил Кудаев.
— В России, конечно, Делибей не сможет жить, — заметил Рамазанов.
— А в национальных республиках, помимо Дагестана?
— Это не исключается, хотя шансов у него везде мало.
— Почему?
— На голом месте шпиону трудно все начать...
— Только неумный агент иностранной разведки может обратиться к своим родственникам или знакомым.
— Не забудьте, что не все родственники эмигрантов патриоты.
— Но и не все они враги Советской власти.
— Семья не без урода. Может быть, из тысячи один найдется, поэтому мы не должны забывать о конкретности.
— С этим, конечно, не могу не согласиться, — произнес Кудаев.
— Нельзя ли, товарищ начальник, заполучить фотокарточку Делибея?
— Москва поддерживает с нашим берлинским источником радиосвязь.
— Что известно о цели переброски разыскиваемого?
— Может быть, вы еще спросите: а где в настоящее время проживает Делибей, улицу, номер дома, серию паспорта, — съязвил сотрудник отдела Осман, присутствующий на совещании.
— Я обращаюсь к начальнику отдела, а не к вам, товарищ Осман, — оборвал его Кудаев.
Рамазанов, усмехнувшись, заметил:
— Был у меня один сотрудник, который иногда действительно задавал вопрос: «А где он — разыскиваемый — работает?». Беда в том, что мы другими данными на Делибея не располагаем. Работа советского разведчика за кордоном резко отличается от той, что мы с вами здесь выполняем.
* * *
Дагестанские чекисты упорно занимались розыском Делибея, но их работа закончилась безрезультатно. Они с нетерпением ждали сведений из-за границы.
4
Начались трудные дни для Швайберга. Хотя центр настойчиво требовал собрать дополнительные сведения о переброшенном в СССР иностранном агенте, он не мог рисковать. Надо было открыть тайны абвера, и удачно подобранным «ключом» не стоило жертвовать. Такой «персоной» для фотографа был Шерикбей, ставший своим человеком в семье Петцета.
Однажды Шерикбей был негласным свидетелем разговоров, касавшихся Делибея. В выходной день Петцет пригласил своего друга-коммерсанта на загородную прогулку. Шерикбей крутился то около Ренеты, то возле ее подруг Беты и Хельги. Чтобы занять Хельгу, коммерсант, «не дождавшись» возвращения своего друга Делибея, решил познакомить с ней Насура.
Любитель спиртного Насур во время прогулки был все время рядом с Петцетом и Эрвином Штольце. До Шерикбея, весело рассказывавшего дамам различные забавные анекдоты, доходили отрывки из беседы между Насуром, Петцетом и Штольце.
— Может быть, шлепнули? — поинтересовался Штольце у Петцета, когда разговор зашел о Делибее.
— Я беседовал с иранским перебежчиком, выдворенным из России после отбытия наказания, — ответил Петцет.
— Дальше что? — спросил Насур.
— Наш друг решил акклиматизироваться на некоторое время в «Стране огней»[7].
Данные, добытые Шерикбеем, попали в центр с большим опозданием. К розыску Делибея теперь активно приступили азербайджанские чекисты. Однако среди сотни перебежчиков из Ирана Делибея они не нашли...
* * *
Перед нападением фашистской Германии на СССР из столицы «третьей империи» поступило еще одно сообщение. Шерикбей встретился с вернувшимся с длительного «лечения» Делибеем. Друзья охотно «отметили» встречу после столь долгой разлуки... Данные об этой встрече были переданы в центр, а за день до их получения в Баку местным чекистам были доставлены обнаруженные на морском пляже одежда и документы, принадлежавшие гардеробщику ресторана. Один из чекистов срочно отправился в ресторан. Он был закрыт, но работники его все находились в большом зале.
— Что происходит у вас?
— Мы отдаем должное памяти нашего незабываемого Маншаллы, жизнь которого так трагически оборвалась, — чуть ли не в слезах ответил директор ресторана.
— Откуда вы взяли, что он погиб? — поинтересовался сотрудник госбезопасности.
— Разве не свидетельствует об этом одежда Маншаллы, которую нашли на берегу? Седой Каспий порой поглощает тех, кто любит его воды, — продолжал твердить безобидный директор.
* * *
Москва рекомендовала выяснить, нет ли связи между одеждой и документами Маншаллы, обнаруженными на пляже в Баку, и возвращением в Берлин после «лечения» Делибея.
— Есть доводы за и против этой версии, — сказал начальник отдела в беседе с чекистом, докладывавшем о виденном им в ресторане. — С одной стороны, директор ресторана прав. Несчастные случаи во время купания в Каспийском море бывают нередко, и не всегда находят тела утонувших.
— Во-вторых, Маншалла ничем не проявил себя, работая в Баку. Неграмотный разнорабочий, а затем гардеробщик в ресторане — что он мог сделать для иностранной разведки? — заявил чекист, развивая мысль своего начальника.
— Нарушения границы за последнее время у пограничников тоже не зафиксированы, и, стало быть, от нас он не мог уйти. Если бы имел такую возможность, то зачем ему понадобилась церемония с оставлением одежды?
— Чтобы мы не искали его.
— Но перелететь на своих крыльях через границу или добраться вплавь при шторме до нейтральных вод Маншалла не мог.
—
