Доведенная до отчаянья, ночью я подошла к решетке, но никого не нашла. Впервые за несколько дней мой ночной посетитель не пришел.
На третий день голодовки на рассвете я услышала шаги, но была настолько слаба, что не смогла подняться. Замок камеры щелкнул, и встревоженный охранник, причитая подошел ко мне.
— Вот же зараза, совсем за тебя забыл. Хозяин мне голову оторвет, если узнает. Чертовы берсеки! Чтобы им неладно было.
— Какие берсеки? — прошептала слабо.
Тюремщик поднял меня и прислонил к стене. Засуетился, и скоро перед моим лицом появилась тарелка похлебки. Желудок отреагировал на запах протяжным урчанием, но я не могла упустить возможности разузнать подробности.
— Медвежатники вторглись на территорию Волчьей лощины. Это не обычный бандитский набег, а официальное объявление войны. Их было много, во много раз больше нас. Горан взял всех солдат и полк черных псов и отбил у косолапых город на окраине. Меня взяли в поход лучником. Хоть я стар, но мастерства у меня не отнять. Я попросил помощника покормить тебя, а это тупоголовый три дня пил в одном из пабом, забыв о моей просьбе.
У меня прямо от сердца отлегло. Значит, никто не морил меня голодом, и произошедшее — досадная случайность. Но с исчезновением одного страха появился другой — меня не казнили, потому что на нас напали. Стоит ситуации успокоиться, и мне придется расплатиться за свой поступок.
— А где сейчас Горан? — спросила, приступая к еде.
— Сегодня вернулся в замок с победным знаменем. Медвежатникам бежали, поджав хвосты, — довольно произнес тюремщик.
Убедившись, что со мной все в порядке, вышел из моей темницы.
В честь победы Горана устроят большой праздник, и всем будет не до моей казни. Еще сутки в моем распоряжении. Возможно, завтрашний рассвет станет последним.
И снова день превратился в пытку минутами — я хваталась за надежу спастись, но понимала, что только Горан может мне помочь. Он мой спаситель и палач в одном лице. Когда свет покинул мою тюрьму, и я снова забралась на скамью в бессильных попытках заснуть. В голове крутились мысли о Майе. Как она сейчас? Помогло ли ей зелье Анрэя?
Перевернулась на бок и услышала шуршание возле решетки. В этот раз мне точно не послышалось — там кто-то стоит. Обернулась, приподнялась на локти, вглядываясь в темноту. Пусть я не видела наблюдателя, но кожей чувствовала его взгляд. И сегодня я его не боялась.
Опустила ноги на пол и подошла вплотную — незваный гости притаился.
— Я знаю — ты здесь… Горан, — после имени волколак шевельнулся, выдавая себя. По звуку определила, что он стоит напротив меня. Я посмотрела с вызовом на него. У оборотней отличное ночное зрение, и он отчетливо видит меня. — Чего молчишь? Говори, раз пришел.
Он шагнул навстречу. Незаметно крепкие мужские руки проникли сквозь отверстия и обхватили меня за талию, одним движение прижали к тюремной двери так, что мою голову зажало между железными прутьями.
Не успела запротестовать, как волколак накрыл губами мой рот, тараня языком мои зубы, с жадностью наслаждаясь поцелуем. Я дернулась — он схватил меня еще сильней, железные двери скрипнули, посыпалась штукатурка. Прутья больно впивались в тело.
Я замерла, не в силах сопротивляться его напору, позволяя ему насытиться мной. Но чем дольше он меня целовал, тем сильнее распалялся. Только решетка сдерживала страсть Горна, чтобы не наброситься с лютой жаждой и не удовлетворить свою похоть.
Когда поцелуи стали походить на укусы, я с силой оттолкнула его. От неожиданности Горан расцепил руки, и мне удалось вырваться из его капкана.
Я отступила в глубь камеры, слыша, как он тяжело дышит. Прежде чем успела что-то произнести, у двери раздался шум шагов, и Горан, покинув темницу, напоследок громко хлопнул дверью.
***
Я провалилась в сон, а когда проснулось все вокруг утопало в дневном свете. По голосам прислуги за окном поняла, что время близится к обеду. Значит, Горан откладывал мою казнь, давал еще отсрочку.
Только стала успокаиваться, как у дверей камеры появилось двое стражников и, бесцеремонно взяв меня под руки, вывели из тюрьмы. От страха у меня затряслись поджилки, но, вопреки моим ожиданиям, не посадили на телегу и не повезли на площадь, а повели к Горану. Проходя по замку, я краем глаза увидела свое отражение в одном из зеркал — грязная одежда, спутанные волосы, болезненно-худощавое лицо, на котором алели опухшие от ночных поцелуев губы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я робко переступила порог кабинета, не зная, что ожидать от волколака. В этот раз Горан встречал меня стоя ко мне лицом. Я с интересом рассматривала его новую тунику из дорогой ткани, подпоясанную с напуском кожаным ремнем, на котором висел украшенный драгоценными камнями кортик. Длинные волосы оборотня были собраны в пучок, а на шее висел дорогой кулон.
Ухмыльнулась. Как такой холеный красивый мужчина влюбился в меня?
— Я женюсь, — произнес вместо приветствия.
Почему-то меня больно кольнули его слова.
— Примите мои поздравления, лорд Лекант, — сказала максимально равнодушно.
Он внимательно смотрел за моей реакцией, но я не выказала досады.
— В честь предстоящей свадьбы и моей победы над берсеками, я решил даровать помилование всем узникам, которые провинились в не тяжких преступлениях… Я тебя отпускаю.
Тяжелый вздох сорвался с моих губ. Я не верила своим ушам, казалось, Горан продолжает надо мной издеваться. Или это вчерашняя ночь заставила его изменить решение?
— Спасибо, лорд Лекант, — по моим щекам покатились слезы.
Он с жалостью смотрел на меня, но не подошел и не утешил. Словно боялся, что, прикоснувшись, снова потеряет контроль, ведь на этот раз между нами нет железной решетки.
— В твоих интересах больше никогда не попадаться мне на глаза. Можешь идти.
Мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять сказанное. А потом, опустив взгляд в пол, я снова пробормотала слова благодарности и выскочила из кабинета Горана.
Торопливо шла, временами переходя на бег. Только когда покинула территорию замка и оказалась в городе, меня захлестнули эмоции. Я свободна! Цела! И, наконец, увижу сестру! Мысли о ней придавали мне силы.
Я открыла калитку дома в разгар дня и сразу натолкнулась на тетку. Она застыла с открытым ртом, словно перед ней появился призрак во плоти.
— Волчьи боги! — пробормотала родственница.
— Где Майя?
— У себя, — еле шевелила губами женщина.
Я вошла в дом и подошла к двери комнаты. Стало страшно — вдруг зелье не помогло, и она лежит там бездвижная и разбитая горем? С придыханием отворила и замерла на месте — Майя стояла на кровати, поправляя занавеску.
На мое появление девочка повернула голову, и ее лицо залучилось счастьем.
— Агнежка, ты пришла! — она спрыгнула на пол, заставляя мое сердце вздрогнуть, и кинулась меня обнимать. — Я всем говорила, что ты меня не бросишь! А они мне не верили!
И эти объятья, как бальзам на душу, успокаивали меня — все, что я пережила, не напрасно. Я гладила ее по волосам, рассматривала родное лицо сестры — что-то меня в нем тревожило. Я не сразу поняла, что именно:
— Твои глаза… они поменяли цвет, — запрокинула голову девочки, осторожно рассматривая изменения.
Из-под густых ресниц на меня смотрела пара угольно-черных глаз, хотя у Майи всегда был голубой оттенок. Подобный цвет я встречала только у Анрэя.
— Я когда выпила последнее зелье, на следующий день цвет стал другим, — произнесла девочка со странной интонацией. Словно она что-то не договаривала. — Но больше ничего не изменилось.
— Главное, что ты здорова — остальное ерунда. Собирайся. Мы уходим отсюда.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Наконец-то! — восторженно взвизгнула Майя и кинулась сбрасывать на кровать свои вещи.
Я вышла на улицу в поисках тетки. Ругаться с ней не хотела — нет смысла ей что-то доказывать или в чем-то объясняться. Но предупредить, что забираю Майю, должна. Обошла весь дом, но так и не нашла ее. Она предпочла спрятаться, боялась встретиться со мной лицом к лицу.
