Они остановились в Джорджтауне, у мотеля, отделенного от дома Армстронга примерно десятью кварталами.
Нигли уже была здесь. Стайвесант оформил у портье необходимые бумаги и вернулся с тремя ключами на бирках.
– Увидимся завтра в семь в офисе, – попрощался он. Ричер вошел в свой номер. Кровать, кресло, стол, телефон, маленький телевизор. Он разложил вещи. Взглянул на часы. За полночь. День Благодарения.
Полчаса спустя кто-то постучал в дверь. Он ожидал увидеть Фрелих, но за дверью стояла Нигли.
– Ты один? – спросила она.
Он кивнул:
– То она хочет, чтобы я был не я, а Джо, то винит меня за то, что я довел его до смерти.
– Она все еще любит его. Хороший, наверное, был малый.
– Говорит, он стал безрассудным, потому что равнялся на меня.
Ричер отошел от двери в глубь номера. Нигли последовала за ним. Он прилег на кровать. Она опустилась в кресло.
– Малый он был крупный, но очень прилежный, – сказал Ричер. – А в школах, где мы учились, прилежная учеба означала примерно то же, что татуировка «Пни меня в зад» на лбу. А он был совсем не крутой. Ну, его в зад и пинали.
– И?
– Я на два года младше его, зато я-то был и крупным, и крутым. Так что я стал заботиться о нем. Мне тогда было около шести. Но я был готов ввязаться в любую драку.
– Ты хочешь сказать, что Джо привык на тебя полагаться? Ричер кивнул:
– Все это продолжалось лет десять. И, думаю, стало частью его психологии – он игнорировал опасность, потому что знал: его подстрахует братец. Так что Фрелих в чем-то права.
– Сколько ему было, когда он погиб?
– Тридцать восемь.
– У него было двадцать лет, Ричер, чтобы приспособиться к самостоятельной жизни. Мы все к ней приспосабливаемся.
– Ты думаешь?
– Так каков же приговор? – спросила Нигли. – Отныне ты будешь жить, думая, что убил собственного брата?
– В какой-то мере, наверное, да, – ответил Ричер. – Но я с этим справлюсь.
– Справишься. Должен будешь справиться. Ты ни в чем не виноват. Ему было тридцать восемь лет. И он не мог ожидать, что младший брат выскочит невесть откуда и поможет ему.
– Можно задать тебе вопрос?
– Она удивлялась, что мы с тобой не спим?
– Быстро соображаешь, – ответил он.
– Мы ведь ни разу даже не прикоснулись друг к другу, ты заметил?
– Это хорошо или плохо? – спросил он.
– Хорошо, – ответила Нигли. – У меня есть причины говорить так. Не спрашивай какие, однако я не терплю, когда ко мне прикасаются. Ты не сделал этого ни разу. И я всегда была тебе за это благодарна.
Ричер ничего не ответил.
– Думай о хороших качествах Фрелих, – сказала Нигли. – Дай ей шанс. Возможно, она того стоит.
Нигли встала, зевнула, послала Ричеру воздушный поцелуй и вышла из номера, ничего больше не сказав.
Он устал, однако его томило возбуждение, в номере было холодно, и ему никак не удавалось заснуть. В дверь снова постучали.
На сей раз это была Фрелих. В брюках и жакете. Рубашки под жакетом, судя по всему, не было.
– Входи, – сказал он.
Она вошла в номер, подождала, пока Ричер закроет дверь.
– Я не злюсь на тебя, – произнесла она. – Ты не виноват в смерти Джо. Я злюсь на него, за то, что он меня бросил.
Он присел на край кровати. Фрелих села рядом.
– Я смирилась с тем, что он ушел от меня. Но не смирилась с тем, как он это сделал. И потому злюсь на себя. Из-за того, что желала ему потом, чтобы он оступился и погорел.
– Он получил две пули в лоб, – произнес Ричер. – Только и всего. Ты за это не отвечаешь.
Она кивнула чуть приметно и подвинулась поближе.
– У тебя надето что-нибудь под жакетом? – спросил он.
– Зачем ты обыскивал мой дом?
– Затем что во мне есть ген, которого не было в Джо. Со мной случайностей не происходит. Я не оступаюсь. Ты сейчас при пистолете?
– Нет, – ответила она. – И под жакетом тоже ничего нет.
– Я должен убедиться в этом сам, – сказал он. – Вопрос осторожности, ты же понимаешь.
Он расстегнул на жакете первую сверху пуговицу. Скользнул ладонью внутрь. Кожа ее была теплой и гладкой.
В шесть утра служба мотеля разбудила их телефонным звонком. Фрелих зашевелилась с ним рядом.
– Счастливого Дня Благодарения, – сказал он.
– Хорошо бы, – отозвалась она. – У меня предчувствия насчет сегодняшнего дня. Думаю, именно сегодня мы либо победим, либо потерпим поражение.
– Мне такие дни нравятся, – сказал он. – Поражение – это не по нашей части, значит, победим.
Она влезла в свой костюм и ушла. Ричер прошлепал к шкафу, извлек из него свою старую одежду – ту, из Атлантик-Сити. Потом принял душ, но бриться не стал. Нигли уже ждала в вестибюле. Она была в джинсах, футболке и потертой кожаной куртке. У стены вестибюля стоял сервированный стол – кофе и горячие булочки. Двое приставленных к ним полицейских уже поглотили большую часть и того и другого.
– Ну что, помирились? – спросила Нигли.
– Да вроде, – ответил Ричер.
Показалась Фрелих – черные джинсы, черная рубашка поло и черная нейлоновая куртка. Съев и выпив то, что осталось после полицейских, они вышли из мотеля и погрузились в «шевроле». До офисного здания домчали мигом. Стайвесант ждал их в конференц-зале. Напротив него сидел Бэннон.
– Пункт первый, – сказал Бэннон. – ФБР официально рекомендует отменить на сегодня все. Нам известно, что в городе находятся плохие парни.
– Об отмене не может быть и речи, – ответил Стайвесант.
– Хорошо, тогда мы разместим там и своих людей тоже.
– Какая-нибудь конкретная информация? – спросила Фрелих.
– Никакой, – ответил Бэннон. – Просто чутье. Но я советую вам отнестись к нему очень серьезно.
– Я ко всему отношусь очень серьезно, – сказала Фрелих. – На самом деле я изменила план. Все переносится под открытое небо.
– Под открытое небо? – переспросил Бэннон. – Разве так не будет хуже?
– Нет, – ответила Фрелих. – Там длинное, низкое помещение. Кухня в самом конце. Людей будет очень много. Большинству из них приходится облачаться в пять одежек сразу. Обыскать их всех мы не сможем. Это займет вечность.
– А снаружи чем лучше?
– Сбоку от приюта есть двор. Мы расставим столы в длинный ряд, вдоль стены здания. Еда будет подаваться через окно кухни. За сервировочными столами находится стена двора. Армстронга, его жену и четверых охранников мы поставим за одним из них, спиной к стене. Люди будут подходить слева, цепочкой по одному, сквозь два ряда наших агентов.
– Возможности удара сверху? – спросил Стайвесант.
– Сколько угодно, – ответила Фрелих. – И поэтому хорошо, что его будет заслонять толпа. Никто не сможет вытащить оружие раньше, чем окажется прямо через стол от Армстронга, потому что рядом все время будут находиться агенты.
– Снизу?
– Ограниченные. С трех сторон двор закрывают стены. Однако спереди он открыт. Прямо через улицу стоят пятиэтажные дома. Старые склады. Окна заколочены досками. Но нам все равно придется поставить по агенту на каждую крышу.
– План хороший, – кивнул Стайвесант.
– Это обычный план? – поинтересовался Бэннон. – Обычная процедура Секретной службы?
– Пожалуй, да, – ответила Фрелих. – В месте, подобном этому, выбор у нас невелик. А почему вы спрашиваете?
– Мы имеем дело с четырьмя специфическими факторами. Все это началось семнадцать дней назад, верно?
Стайвесант кивнул.
– И кто пока что пострадал? – спросил Бэннон. – Это первый вопрос. Второе, подумайте о демонстративных убийствах в Миннесоте и Колорадо. Как вы о них узнали? Это второй вопрос. Третий: какое использовалось оружие? И четвертый: как последнее письмо оказалось в квартире мисс Фрелих?
– Что вы всем этим хотите сказать?
– Я хочу сказать, что все четыре фактора указывают в одном направлении. С какой целью присланы письма?
– С целью угроз, – ответила Фрелих.
– А в чей адрес они направлены?
– Армстронга, разумеется.
– Ой ли? Может, скорее, все-таки Секретной службы?
Фрелих ничего не ответила.
– Ладно. Вспомним теперь Миннесоту и Колорадо. Дьявольская демонстрация. Как они вас о ней известили?
– Они нас не извещали.
– Точно, – сказал Бэннон. – И разумеется, доклады поступали в ГЦИП из местных полицейских управлений, а компьютеры ФБР, сканируя их, на что они и запрограммированы, обнаружили слово «Армстронг», на что они опять-таки запрограммированы, и мы позвонили вам, чтобы сообщить приятную новость. Так скажите мне, многим ли людям с улицы известно, что именно так все это и происходит?
– Плюс специфическое вооружение, – добавил Ричер.
– И только одно правительственное агентство, которое его закупает.
– Мы, – негромко произнес Стайвесант.
Бэннон кивнул:
– Мне жаль, ребята, но ФБР ищет людей из Секретной службы. Не из теперешних сотрудников, потому что теперешние узнали бы о слишком раннем появлении угрозы насчет демонстрации и сработали на день раньше. Поэтому мы сосредоточились на тех, кто в последнее время был отправлен в отставку, но все еще знает, как тут у вас все устроено. Наша теория такова: Армстронг – это не цель, а средство.
