Иначе никак не проникнуть в святая святых, любого чужака тотчас вычислят, будь он хоть трижды корейцем или вьетнамцем.
Глядя на мое скисшее лицо, водила довольно осклабился.
Послышался писк сигнализации – значит, маршрутчик вот-вот вернется.
Хорошенько вломив китайцу в череп, я вырубил его и зашвырнул в кабину. Сам шмыгнул следом и уж было заперся внутри, как услышал:
– Эй, браток, деньги в конторе вашей хорошие платят? Спецы нужны?
Меня и маршрутчика, улыбавшегося железными фиксами, разделяло тонированное стекло грузовика. Маршрутчик не видел лицо собеседника.
– Твая мая не панимай, – ляпнул я первое, что подвернулось на язык.
– Развелось вас, гадов! – Любитель шансона сделал музыку погромче, внутри его колымаги что-то натужно заскрипело, и, стравив черное облако выхлопа, маршрутка сорвалась с места.
Я же принялся разоблачать китайского камикадзе.
С куда большим удовольствием я проделал бы те же манипуляции с блондинкой или брюнеткой, оставленными в клубе «Янтарь». А то и с обеими сразу. Но альтернативы у меня нынче не было: китайцу быть раздетым. То есть полностью, до «в чем мать родила». Мало того – пора обнажиться самому.
Не подумайте, Макс Край не сошел с ума и не сменил ориентацию. Обнаженные прелести уроженца Поднебесной меня вовсе не привлекли. Просто…
Черт! Я никогда не был особо уж брезгливым, но надевать чужое нижнее белье и носки – это слишком.
Увы, на борьбе с брезгливостью проблемы не закончились. Китаец был… хм, несколько мельче меня размерами. Я бы даже сказал – значительно мельче. Я едва натянул на себя его футболку, молясь, чтобы она не треснула на мне – мало ли, вдруг это повредит чип? Да и рукава форменной куртки заканчивались примерно на середине предплечья. В кроссовки я влез лишь расшнуровав их – шнурки сунул в карман штанов – и поджав пальцы. Надо ли говорить, что брюки мне тоже были несколько коротковаты? Плодят же карликов…
Надев кепку на темечко, я сел за руль. Сейчас силовая установка как взревет! Только проверну ключ…
Но силовая установка не взревела.
* * *
Заур провел ладонью по лысому черепу.
Из-за грузовиков пришлось прижаться к обочине.
Эти мастодонты промчались мимо, точно за ними гнался саблезубый тигр. Один откололся от стада, свернул к заправке, похожей на развалины панельной высотки, в которую угодила бомба. И тотчас Край зарысил следом, рискуя угодить под колеса выезжающего с заправки транспорта. Совпадение? Вряд ли закоренелый грешник пер бы на рожон от делать нечего.
Палач вновь завел скутер.
…И очутился в аду.
Крещатик горел. Впереди, прочертив дымную полосу, в грязно-желтый «богданчик» врезался выстрел от РПГ. Вспыхнуло, брызнуло в стороны огнем, осколками стекла, разодранными в клочья металлом и телами пассажиров. Взрыву эхом вторил грохот автоматных очередей. Подбросило в воздух загоревшееся авто слева – только что это была синяя «Таврия», а сейчас уже кувыркающееся метрах в пяти над асфальтом бесформенное огненное нечто. И вновь взрыв, и опять… И кто-то кричит рядом от страха, и с запозданием приходит понимание, что это он, Заур, орет что есть мочи. Он умоляет, чтобы его выпустили, вытащили, ведь его зажало между задним сидением и передним, ногу придавило, больно, и руку, и машина горит, жарко, нестерпимо жарко, вспыхивают волосы на голове…
Заур провел ладонью по давно уже лысому черепу. Обычно это помогает успокоиться, прийти в себя.
Но не сейчас.
Он все еще там, посреди пылающего Крещатика, до окончания Всеобщей Войны Банд полтора года. И какие-то ублюдки взорвали с полсотни машин, чтобы перекрыть дорогу враждебной группировке…
Заур верещит от боли, он – тот он, он тогда – не умеет контролировать боль, еще не научился ее заговаривать, заставляя убраться из тела и души. И потому ему жутко больно, он горит, одежда на нем горит. Нога и рука застряли, сломаны, острые края костей торчат из плоти… В аптечке есть скальпель, Заур это точно знает, и он тянется к аптечке, чтобы…
– Боже, не дай мне сойти с ума! – шепчет Заур нынешний.
Рука его рыщет в кармане плаща. Знак. Ему нужен Знак. Щит с надписью «Закон суворий, але це закон» и выпуклым изображением деревянной колоды и человека в колпаке с прорезями для глаз поможет ему прийти в себя.
Но вместо Знака пальцы выуживают из кармана часы. «Bregguett» – вот что набито на циферблате. Их Заур конфисковал у странного мальца в подвале, еще в Киеве. Надо сдать в хранилище вещдоков по возвращении…
Палач окончательно вынырнул из прошлого. Под ним трофейный скутер цвета лайма, в руках – дорогие часы. Он уже почти что надел их на себя, они будто просили его это сделать. С часами определенно что-то не так, какая-то чертовщина. Не мог палач на себя нацепить чужую вещь, это же искус, это воровство по сути!.. Размахнувшись, Заур собрался забросить эти «Bregguett» подальше, и взгляд его мазнул по опустевшей заправке. Грузовика нет, Края нет…
Он сам не заметил, как сунул часы обратно в карман.
Скутер молнией сорвался с места.
Надо догнать грузовик, наверняка Край в нем.
* * *
Я провернул ключ в замке зажигания – и никакого рева. Все заработало в меру тихо и очень пристойно, благодаря электромотору грузовика.
И все же не отличиться я не мог.
Из «развалин» заправки выскочил служивый в униформе и, размахивая руками, что-то проорал вслед захваченному мной грузовику-гибриду, который так резво сорвался с места, что оставил на асфальте две черные полосы. Нужно догнать колонну и пристроиться к ней, чтобы не привлекать внимания при въезде на территорию Барабана.
Китаец на сиденье рядом захотел очнуться – я вновь отправил его в мир грез ударом в чернявую голову.
Меж тем ситуация на дороге оставляла желать лучшего.
Угодить под колеса азиатского каравана желающих не нашлось. Но только проследовала колонна – многочисленные тачки, рикши, мотоциклы и прочие отлипли от обочины и вырулили на проезжую часть, создав плотный поток, вот-вот грозящий превратиться в пробку. Застрять в этом болоте из колес, кузовов и дерматиновой обивки кресел мне не улыбалось, и потому я вел грузовик, опасно маневрируя, пытаясь выжать из неповоротливой махины все что можно и нельзя. Скрежет тормозов, разъяренный клекот клаксонов – я прорвался перед бамперами у десятка тачек, рванувших на свой свет на перекрестке.
Нарушая правила, за грузовиком метнулся скутер цвета спелого лайма. За рулем скутера сидел тот самый странный тип, что пялился на Милену перед тем, как я сел в троллейбус. Лысая голова, очки, плащ. Колоритно выглядит товарищ, один раз увидишь – не забудешь.
Значит, не показалось. За мной таки следят.
Но кто этот тип и зачем я ему? Был бы «африканцем» или «азиатом», грузовик уже тормознули бы, а меня нашпиговали пулями, как шпикачки – сыром… Плохая примета, когда за вами «хвост», которого быть не должно. А вот примета вообще хуже некуда: жди неприятностей, если «хвост» вдруг достает из-под плаща автомат и начинает стрелять по колесам грузовика, который мчит по проспекту с солидной скоростью.
– Ах ты ж!.. – Ткнув кнопку на дверце, я приспустил тонированное бронестекло. На миг мой взгляд встретился с глазами лысого. В его взгляде было столько ярости, что мне стало не по себе. Этот человек ненавидел меня люто, непримиримо.
Еще одна очередь из «калаша» – лысый уверенно держал его одной рукой – прошла над крышей кабины. Высунув наружу руку с пистолетом, я пару раз бахнул в ответ. Расстояние-то всего ничего, но попасть в верткий скутер на ходу не так-то просто, если при этом управляешь грузовиком.
Зато автоматные очереди – лысый изменил тактику, не метил больше в меня – раз за разом врезались в колеса гибрида. При каждом таком попадании грузовик бросало в сторону, только и успевай выравнивать, пока не вылетел на тротуар или не врезался в кого. Гибрид все еще был на ходу только потому, что колеса у него заполнены специальным составом, который используется вояками в бронетранспортерах – дыры в камере тут же затягиваются вязкой химией, а потеря воздуха компенсируется насосами. Правда, такой саморемонт не может продолжаться вечно. Либо у типа на скутере закончатся патроны, либо колеса придут в полную негодность.
Грузовик опять повело, я едва не сшиб прицепом рикшу.
Впереди уже виднелся хвост каравана. И впору обрадоваться, – догнал ведь! – но если кто из водил-«азиатов» заметит перестрелку, то либо поспешит на помощь, либо передаст своим, что сзади проблемы.
И тогда моим планам настанет конец.
* * *
Не иначе сам дьявол помогал грешнику Краю.
Выпущенные из «калашникова» очереди дырявили колеса так, что протектор отлетал кусками, но грузовик продолжал мчаться вперед!
Впрочем, Заура тоже хранили потусторонние силы – правда, иного происхождения: пули из пистолета Края свистели в миллиметрах от лысины палача.
