— В принципе, закончил. Вчера днем как раз удобный случай подвернулся. Но нужен еще мобильник. Помните, я вам говорил?
— Держи.
Галактионов достал из барсетки новенький копеечный «самсунг» и протянул его молдаванину.
— А симка?
— Внутри. Только не вздумай по нему трепаться!
— Обижаете! — успокоил Лотяну, пряча трубку.
— Как там слуги Сатаны? Продолжают действовать на нервы служителям культа?
— Очередная записка появилась на прошлой неделе.
— Вот ведь нехристи.
— Смеетесь? — хмуро глянул на собеседника Лотяну. — А вот мне, если честно, не до смеха.
— Что так?
— У меня и отец, и мать — православные. И дед с бабкой. Да и сам я вроде как крещеный.
— Так крещеный или «вроде как»?
— Крещеный. Вот. — Молдаванин расстегнул верхние пуговицы не первой свежести строительного комбинезона и продемонстрировал Галактионову золотой нательный крестик.
— Ну, это еще ничего не значит. Такое добро сейчас на каждой второй немытой шее сыскать можно. Вон, даже на этих, — Галактионов презрительно кивнул в сторону сидящих по соседству забулдыг. — У меня, к слову, тоже дед был. Войну, между прочим, в Берлине закончил. Так вот он любил говорить: «Мы с фашистами бились, Богу не молились». И еще: «Только у труса надежда на Исуса».
— Это вы к чему?
— Да к тому, что у Бога и без нас с тобой проблем много. Так что пусть каждый занимается своим делом.
Перед столиком возникла официантка и вопросительно посмотрела на странную, плохо сочетающуюся друг с другом «черно-белую» парочку.
— Еда ему, а счет мне, — пояснил Галактионов. — И как ты можешь это есть, не понимаю?
— А че, вкусно! — с ходу накинулся на шаверму Лотяну.
— Не забудь, результат мне нужен не позднее субботы.
— Я помню. А деньги?
— Сначала результат, потом деньги, — назидательно изрек Галактионов, выкладывая на стол тысячную купюру. — Надеюсь, у тебя нет оснований мне не доверять?
— Пока нет. Но у нас в Молдавии говорят: «Фрате ку фрате, дакэ брынза ку бань».
— И что сие значит?
— «Брат братом, а брынза за деньги».
— Не боись, на брынзу тебе хватит до скончания дней…
Галактионов с немалым удовольствием наконец покинул чадящее прогорклым маслом и дешевым табаком заведение, заранее предвкушая, как сейчас доберется до города и отобедает в какой-нибудь «Маме Роме» или в «Палаццо». Лотяну же продолжил поглощать шаверму, с наслаждением прикладываясь к разливному, отдающему хлоркой пиву. Подспудно прикидывая в уме, что сдача с оставленной Галактионовым штуки составит не менее семисот халявных денежных единиц. А значит, нынешний день уже прожит не зря. Ну да не будем осуждать его за подобное сквалыжничество. Ибо такова она, «судьба солдата в Америке». Вернее — судьба гастарбайтера в России.
…У кого — одно гнилье, У кого — ухожено. Значит, каждому свое На земле положено. [4]
Санкт-Петербург,
5 августа 2009 года,
среда, 14:07 мск
— …То, что у Панова элементарно отжимают бизнес, с самого начала было ясно самому распоследнему ежу. Всё это уголовное дело — одна сплошная фикция, и при желании таких дел можно ежедневно возбуждать пачками. Но желания работать — нет, а вот желание забрать готовое и прибыльное — есть! — с жаром продолжала вещать Цыганкова. — Словом, история с Пановым — это типичный пример натурального государственного рэкета.
В данный момент они с Андреем сидели на летней террасе с некоторых пор очень модной в городе ресторации «Фиолет» и, дружески беседуя, любовались открывающимся на Фонтанку видом. Стесненный в финансах Андрей дул исключительно кофе. Финансы ощутимо стеснились после того, как он гусарским жестом заказал для журналистки некий изысканнейший десерт. Который та с видимым удовольствием поглощала. К слову, в своем добросовестном заблуждении в том, что все без исключения менты живут на «левые» доходы и будучи не понаслышке осведомлена о среднем чеке в «Фиолете», Цыганкова автоматически причислила к оным и Мешка. Хотя на самом деле Андрей выбрал этот ресторан всего лишь по причине географической близости к редакции.
— А почему подобный тип рэкета вы именуете «государственным»?
— Я, конечно, понимаю, что у милиционеров служебного времени хватает только на кофе с журналистами, а никак не на чтение газет, — язвительно заметила Цыганкова.
— Неправда ваша! — возразил Мешок. — К примеру, перед тем как сегодня встретиться, лично я внимательнейшим образом ознакомился с вашей статьей «Пан пропал. Без всяких «или». Смешной заголовок. Сами придумали?
— Сама, — улыбнулась польщенная похвалой журналистка.
— Да, там, помнится, стояла цифра «1». Я правильно понимаю, что в следующем номере следует ждать продолжения?
— Понимаете вы правильно, — вздохнула Цыганкова. — Но вот появится или нет — это большой вопрос.
— Чего так?
— Похоже, из всех представителей наших доблестных органов этот заголовок рассмешил только вас. Вот мое руководство и заартачилось.
— Руководство или хозяева газеты? — уточнил Андрей.
— В принципе, у нас нет владельца как такового. Так что редакционная политика в целом строится вполне себе либерально.
— Бросьте, Мария, в нашей стране уже давно не осталось ничего бесхозного. Тем более когда речь идет о СМИ.
— Я имею в виду, что над нами не нависает постоянно тень какого-нибудь крестного папы Тофика Гамлетовича, — пояснила Цыганкова, — диктующего, о чем писать можно, а о чем категорически «нэ надо, дарагой; очэн тэбэ не саветую».
— А тень крестной мамы? — усмехнулся Мешечко.
— Ну, Смольный — это святое! Но заурядный криминал городскую администрацию мало интересует. Так что здесь все проще. Заартачились наши юристы: опасаются очередного судебного иска и требуют исчерпывающей доказухи… Ладно, не будем о больном и грустном. Так вот, Андрей, я вам очень советую: поройтесь на досуге в Интернете и, уверяю вас, вы очень быстро поймете, к кому перейдет империя «ПАН» в случае посадки Панова. А в том, что его посадят, я ничуть не сомневаюсь.
— Но вы же сами в своей статье написали, что предъявленные Панову обвинения ничтожны и практически не имеют под собой никаких оснований. А раз так, дело запросто может рассыпаться в суде.
— Писала, не отрицаю. Но разве отсутствие оснований у нас является серьезным препятствием, когда на кону стоят такие деньги? Да, я давно пишу на криминальную тематику и, в частности, знаю судью Зимина как исключительно порядочного человека. Но отчего-то почти уверена, что ему в конечном итоге не дадут провести этот процесс.
— Каким же образом?
Цыганкова задумалась:
— Ну, к примеру, перенесут слушания в другой регион. Туда, где судьи попонятливей и посговорчивей.
— А разве это технически осуществимо?
— А что, разве у нас не было подобных прецедентов? Вспомните хотя бы дело Кумарина-Барсукова. Там имелся целых ворох претензий, связанных с территориальной подсудностью. Равно как с принятием решения о переводе слушаний в Москву без учета мнения подсудимого. И ничего — перевели, провели, осудили… По мне так, по совокупности его былых деяний, оно, может, и справедливо. Но! Здесь уже просто откровенно по Некрасову! «Цинизм, доходящий до грации»!
— Да, но, насколько я помню, в деле Барсукова перенос слушаний мотивировался безопасностью участников процесса?
— Замечательно! — упорно продолжала гнуть свою линию журналистка. — Значит, схема отлажена и работает. Между прочим, судья Зимин уже получал по почте письма с угрозами в свой адрес.
Мешок уставился на нее удивленно-потрясенно:
— Однако! Маша, а вы откуда знаете про письма?
— Работа у меня такая, — с плохо скрываемой гордостью за профессионализм, заявила та. — Вот только не смотрите на меня такими преданными глазами: я своих источников не сдаю!
— А я и не собирался их у вас приобретать.
— Да ладно, «знаем мы вас, как вы плохо играете», — не поверила Мешку журналистка. — Кстати, Андрей, долг платежом красен: вы выкачали из меня массу информации, поэтому взамен просто обязаны дать мне эксклюзивное интервью. Официальная пресс-служба ГУВД относительно деятельности вашего подразделения хранит полнейшее молчание. Но население должно знать своих героев. А потенциальные свидетели — своих потенциальных защитников.
— А я не могу оплатить свой долг… э-э… к примеру, пирожными?
Цыганкова возмущенно отодвинула тарелку:
— Да-а, не ожидала от вас подобной меркантильности. Не беспокойтесь, я в состоянии сама за себя заплатить.
— Перестаньте, Маша, я просто пошутил, — пошел на попятный Андрей. — Что же касается интервью, здесь надо подумать. — Он достал из бумажника визитку и протянул ее журналистке. — Вот, позвоните мне, скажем, в начале следующей недели.
