– Возможно, мама не хотела портить тебе праздник. Не хотела быть обузой. И наверняка именно поэтому она не назначила тебя поверенным в своих делах.
– Знаешь, после похорон я проконсультировалась с адвокатом. Чтобы узнать, все ли законно.
– И что же?
– Все законно. Адвокат сказал, что назначать душеприказчиком кого-то из друзей – не такая уж редкость. А поскольку из имущества ничего не осталось, не имело смысла приглашать на эту роль адвоката или кого-то другого.
Нэн сделала большой глоток.
– Разве ты не рассказывала, что твоей матери после развода с отцом досталось много ценных бумаг?
– Они в основном были вложены в компьютерные компании. К сожалению, после обвала цен на Интернет-рынке они почти все обесценились.
– Ты спрашивала про деньги у отца?
– Понимаешь, мы мало с ним общались – так, поздравляли друг друга с днем рождения и с Рождеством. Во всяком случае я знаю, что бы он ответил: дескать, у моей матери деньги всегда утекали сквозь пальцы, как вода, и он не удивлен, что не осталось ни копейки. – Алекс взяла еще стаканчик. – Мне пришлось потратить почти все выданные Томпсоном подъемные на оплату счетов за мамино лечение.
– У нее не было страховки?
– Видимо, страховка покрывала не все расходы. – Алекс начала отрывать верхний слой картонной подставки под стакан. – Как бы я хотела, чтобы у меня была возможность поговорить с ней перед смертью!
– Чтобы сказать, как ты ее любишь?
– И это тоже.
– Послушай, дорогая. – Нэн обняла Алекс. – Твоя мама знала, как ты ее любишь. Я в этом просто уверена. Ты была для нее всем. Она много думала о тебе.
Нэн накрыла ладонью руку Алекс.
– И возможно, именно поэтому она сама захотела, чтобы все закончилось так, как оно закончилось. Она не желала, чтобы ты видела ее такой – какой она была перед смертью.
– Она была похожа на людей из фильма, который я посмотрела в музее Анны Франк. – Алекс глубоко вздохнула. – Господи, это просто ужасно.
– Не можешь забыть?
– Особенно после того, что случилось на этой неделе в Цюрихе.
– А что случилось?
– Не знаю, могу ли я…
Официантка в черной футболке в обтяжку, без лифчика, подошла к ним и сказала, что их столик будет готов через минуту. Нэн заказала еще по «Маргарите».
– Так что случилось-то? – Как только официантка ушла, Нэн повернулась к Алекс.
– Не знаю, могу ли тебе рассказать. Это что-то вроде тайны.
– Шутишь? – Нэн ближе придвинула свой стул. – Сьюзан всегда рассказывала мне о своих проектах, когда работала консультантом. Она просто не называла имен. И все в порядке.
Алекс набрала в легкие побольше воздуха.
– Кроме того, я чувствую себе несколько глупо в сложившейся ситуации.
Официантка принесла им заказанный коктейль.
– Так что все-таки произошло? – нетерпеливо подгоняла Нэн.
Алекс сделала большой глоток.
– Я по неосторожности контактировала с клиентом нашего банка.
– И что?
– А ты знаешь, в Швейцарии за это можно попасть за решетку?
– Да-да. Знаю я об этой швейцарской паранойе, касающейся сохранения тайны. – Нэн улыбнулась. – И что дальше?
– Мы с коллегой поспорили, жив ли еще один человек, имя которого мы обнаружили в компьютерном коде. Ну, я позвонила в справочную, а они соединили меня с тем человеком, автоматически. Я и не подозревала об этом.
– Здесь, в Голландии, поступают точно так же. – Нэн отхлебнула хорошую порцию «Маргариты». – Но я до сих пор не понимаю, в чем проблема.
– Ну, во-первых, я воспользовалась телефоном моего коллеги.
– Ой! – Нэн удивленно подняла брови. – И что он сказал, когда узнал?
– Он не узнал. – Алекс посмотрела Нэн прямо в глаза. – Я позаботилась об этом.
– Каким образом?
– Встретилась с тем парнем.
– Что-что ты сделала? – Нэн чуть ли не кричала на нее.
– А что мне оставалось делать? Он предупредил, что позвонит Эрику, если я откажусь. Он слышал, как Эрик назвал дату – 19 октября 1987 года. При этих словах он просто обезумел и сказал, что будет звонить на телефон Эрика до тех пор, пока не выяснит, в чем там дело.
– Ну и что? Если это твой коллега проболтался о коде, почему именно ты должна?…
– Потому что звонила-то я. Если об этом узнают, я потеряю работу. Может, и Эрик тоже. – Алекс сделала еще глоток. – Поэтому я с ним и встретилась. Чтобы предотвратить неприятности. Он не оставил мне выбора.
– Мужчины! Никогда не знаешь, чего от них ждать!
– На самом деле этот парень не такой уж и плохой. Но потом он настоял на том, чтобы я встретилась со старым партнером его отца. Счет, который я обнаружила, был, несомненно, открыт перед Второй мировой, кажется, какой-то еврейской семьей. Удивительно, что это был опекунский счет, – когда ты кладешь свое имущество на имя…
– Я знаю, что такое опекунский счет, дорогая. Родители Сьюзан открыли такой на нас двоих. Главным образом для того, чтобы избежать налогов на наследство.
– Но этот был тайный опекунский счет. Даже банку не известно, кому он принадлежит в действительности. По-видимому, перед войной в Швейцарии было открыто множество подобных счетов. И большинство из них так и не обнаружили.
– Смотри! Вот и она! – Нэн вскочила со стула и замахала рукой. – Дорогая, сюда.
Алекс увидела Сьюзан – та пыталась обойти крупную женщину, которая играла на пианино попурри из песен Кола Портера. Сьюзан поцеловала в губы и Нэн, и Алекс, потом Нэн усадила ее себе на колени.
– Разве она не самая красивая девушка, которую ты когда-либо встречала?
Сьюзан вспыхнула, а потом указала на их полупустые стаканы с коктейлями.
– По-моему, вы тут времени зря не теряли. Жаль, что не могу составить вам компанию. К сожалению, я пока кормлю, а потому придется довольствоваться апельсиновым соком.
– Алекс только что мне рассказала, как она обнаружила в швейцарском банке секретный банковский счет, принадлежавший одной еврейской…
– Замолчи! – Алекс схватила Нэн за руку. – Я же сказала тебе: если в банке узнают, я потеряю работу.
– Не беспокойся. – Нэн накрыла ее руку своей. – Мы не проболтаемся. Обещаю. – Она сделала еще глоток и кивнула Алекс, чтобы та продолжала.
– Ну и чем закончилась вся эта история?
– Вообще-то неплохо. Я заработала поездку в Амстердам.
– Оплаченную тем парнем, отец которого был владельцем счета? – догадалась Нэн. – И как он? Симпатичный?
– Ты неисправима. – Сьюзан поцеловала Нэн и повернулась к Алекс. – Прости ее, пожалуйста.
– Ты должна послушать всю историю. – Нэн через соломинку потянула коктейль и стала посвящать Сьюзан в подробности. Когда она дошла до кода, обнаруженного Алекс, Сьюзан ее перебила.
– Повтори еще раз дату, – попросила она.
– 19 октября 1987 года.
– Вот оно!
– Что? – удивилась Нэн.
– Сдается мне, кто-то пытался таким образом покрыть свои убытки после обвала 1987 года.
– Какого обвала? – не поняла Нэн.
Сьюзан улыбнулась.
– Постоянно забываю, какие вы еще, девчонки, молодые. – Она взяла Нэн за руку. – 19 октября 1987 года – «черный понедельник». В тот день было зафиксировано самое большое в истории падение индекса Доу-Джонса.[24] Еще большее, чем даже в 1929 году. Неужели не помните?
Нэн отрицательно покачала головой.
– Честно сказать, нет. Я тогда ходила в начальную школу.
– Ладно, неважно. Важно то, что падение стоимости акций было огромным. Помню, мы жили тогда с отцом в Филадельфии. Он был на волосок от того, чтобы потерять все. – Большим и указательным пальцем Сьюзан показала расстояние, пальцы почти соприкасались. – Когда принадлежавшие ему акции обесценились, банки «добили» его требованием поддержания маржи.[25] Ему пришлось распрощаться с частью ценных бумаг, чтобы покрыть маржу. В противном случае он потерял бы все.
– Почему? – не поняла Нэн.
– Имея маржинальный счет,[26] ты покупаешь акции в кредит. По сути, ты должен вложить лишь часть своих денег, остальное делает банк.
– А им это зачем? – удивилась Нэн.
– Чтобы они могли заработать проценты на займе, глупышка. Их желание – чтобы у тебя была возможность купить больше акций. Тогда они заработают больший процент.
– Понятно.
Сьюзан выпила апельсинового сока.
– Клиенты любят маржинальные счета, потому что за те же деньги получают больше. Когда котировки на рынке ценных бумаг идут вверх, они зарабатывают гораздо больше, чем обычно.
– А когда падают? – задала вопрос Нэн.
– Как говорится, тогда им не поздоровится. Если цены на рынке падают, клиент может потерять все в одно мгновение. Вот поэтому банки и требуют поддерживать маржу. Ты должен вложить больше денег, чтобы покрыть убытки, иначе банк продаст все твои позиции прямо у тебя из-под носа.
– Немного похоже на то, когда банк отбирает у тебя дом, если цены на недвижимость начинают падать.
Сьюзан кивнула.
– Точно. Помню, во время кризиса 1987 года моему отцу пришлось выставить на продажу несколько своих зданий в качестве обеспечения. Таким образом ему удалось оставить инвестиционный портфель[27] нетронутым. Когда через несколько дней рынок, выписывая зигзаги, вернулся на круги своя, отец остался при своих. Если бы его вынудили продать акции при нижней отметке, он бы все потерял.
