– Мог бы кто-нибудь отправиться к нему на квартиру?
– А вы ему кто? Родственница?
– Нет. Просто приятельница. Я лишь хочу убедиться, что с ним все в порядке.
– Если вы не родственница, вы не можете…
– Держите. – Алекс достала клочок бумаги и написала имя Руди и номер его телефона. – Неужели никто не может проверить, все ли с ним в порядке?
– Вы сами туда ездили? Смотрели?
– Нет, и не собираюсь. Я просто хочу знать, что с ним все в порядке. – Алекс заправила волосы за уши и наклонилась ближе к микрофону. – Почему бы вам не поработать?
Он взглянул поверх очков и что-то ответил, но Алекс не поняла.
– Не могли бы вы повторить? – попросила она.
– Я сказал, вам следует обратиться в городскую полицию. Может, они смогут вам помочь. Тут отделение кантональной, то есть областной, полиции, и, если вы не родственница, мы ничем не можем помочь.
– Как найти то, что мне нужно? – раздраженно спросила Алекс.
– Управление городской полиции.
– Где это?
– В деловой части Цюриха. Но сегодня воскресенье. Не уверен, что там кто-то есть. По воскресеньям они работают только в первой половине дня.
– По воскресеньям нет ни одного полицейского в полицейском управлении Цюриха?
– В самом управлении – нет. Но вы можете им позвонить, вам дадут адрес отделения, которое отвечает…
– Почему бы вам самому не позвонить им?
– Зачем?
– Ладно, проехали. – Алекс поспешила к стоянке такси. По пути она увидела длинный ряд телефонных кабинок. Зашла в одну из них, чтобы проверить адрес Руди.
Через несколько минут она уже остановилась перед богатым старинным трехэтажным особняком в Цюрихберге – престижном жилом районе с домами один роскошнее другого.
Перед особняком стояла полицейская машина с включенной мигалкой. Неужели полиция кантона связалась-таки с городской?
Возле машины стоял Руди Тоблер. Выглядел он разозленным. Женщина-полицейский, находившаяся рядом с ним, что-то записывала в блокнот.
Алекс выскочила из машины и подбежала к Руди.
– Слава Богу, живой.
Руди молча уставился на нее.
– Где вы были? – воскликнула Алекс. – Я думала, с вами что-то случилось.
Он по-прежнему молча и зло смотрел на нее.
Женщина-полицейский оторвала взгляд от блокнота.
– Это вы разговаривали с моим коллегой в аэропорту?
– Да. – Алекс повернулась к Руди. – Почему вы не отвечали на телефонные звонки?
– Я отключил его. Я был с фрау Охснер. Она в ужасном состоянии. Можешь себе представить! – Это прозвучало так, как будто Алекс была виновата, как будто она сделала что-то не так. – Я как раз переступал порог, когда подъехала полиция. Они сказали, что какая-то американка в аэропорту попросила их сюда приехать. Я так и подумал, что это ты.
– Я беспокоилась о вас.
– Я тоже переживал о тебе, но я не просил полицейских устраивать тебе допрос. – Он повернулся и что-то сказал женщине-полицейскому на швейцарском немецком. Она пожала Руди руку и пошла назад к машине.
– Что теперь? – сухо обратился Руди к Алекс.
– Не знаю. Я просто рада, что с вами все в порядке.
– Как видишь, я жив-здоров. – В его голосе все еще слышались злые нотки.
Алекс увидела, что из окон за ними следят несколько соседей Руди.
– Извините. – Она положила руку ему на плечо. – Когда я прочитала о том, что произошло с Георгом Охснером, и не смогла до вас дозвониться, то подумала, что лучше всего обратиться в полицию: пусть они проверят, все ли в порядке.
– Ценю твою заботу. Но после смерти отца я не доверяю полиции. Именно они пытались убедить меня, что это самоубийство. Они совсем не были заинтересованы в том, чтобы проверить версию убийства. И сейчас с Охснером – то же самое. – Он махнул рукой на верхний этаж стоящего позади него здания. – Давай зайдем внутрь, скроемся с глаз моих не в меру любопытных соседей.
Руди пришлось долго повозиться с замками, прежде чем открыть дверь своей квартиры на втором этаже. Прямо у входа висела большая картина с изображением Мэрилин Монро на фоне золотого листа. Алекс подошла ближе, чтобы лучше рассмотреть.
– Это Уорхол. Нравится? – Руди тщательно запер за ними дверь. – Сюда, иди за мной.
Он провел Алекс в гостиную. На стенах висели картины всевозможных форм и размеров.
– Вон та – моя любимая. – Он провел Алекс вокруг низкого столика, заваленного книгами по искусству и фотографиями в рамках, к большому, почти на всю стену, красочному полотну. – Это «Тайная вечеря». Одна из последних работ Энди.
– Вы с Уорхолом на «ты»?
– По правде говоря, мы с ним были знакомы, – заметил он вскользь. – Хочешь выпить? – Руди подошел к бару в стиле ар деко, и начал откупоривать бутылку вина. – Бордо подойдет?
– Конечно. – Алекс присела на большой белый диван. На столике рядом с книгами стояла в рамочке фотография Элизабет Тейлор. Она была с автографом: «Дорогому Руди. С любовью, Элизабет».
– Еще один друг. – Руди протянул Алекс бокал вина. – Она раньше приезжала на Рождество в Швейцарию, чтобы провести с нами праздник в Гестате.[28] – Он подал ей серебряный портсигар. – Куришь?
– Нет, спасибо.
– Ну а мне одна точно не повредит. – Руди вытащил длинную сигарету с золотистым фильтром, прикурил и опустился на диван рядом с Алекс. – Ты и представить себе не можешь, что это были за два последних дня. Вчерашний звонок фрау Охснер, сообщение о том, что ее муж совершил самоубийство. Это очень напомнило мне то, что случилось в 1987-м. На обратном пути из Базеля я поехал по Ветштейнбрюкке – по мосту, с которого упал Охснер или с которого его столкнули.
Руди затянулся.
– Мост огромный. Он почти такой же высоты, как и мост Золотые ворота.[29] Можешь представить себе, что кто-то захочет с него прыгнуть? Особенно Охснер?
– Тогда почему в газетах написали, что это было самоубийство?
– Потому что так им сообщили в полиции. На мосту они нашли записку. Жена Охснера показывала мне ее. – Руди поставил бокал на одну из книг и откинулся на спинку дивана. – В ней было написано почти то же самое, что и в записке, оставленной моим отцом. Он просил жену позаботиться о детях. Больше ничего. Все выглядело так, как будто он пытался что-то передать мне. Иначе зачем ему нужно было писать то же, что и мой отец?
– Вы думаете, его заставили написать эту записку?
– Возможно.
– А может, он в помутнении рассудка бессознательно использовал те же слова, что и ваш отец?
– Вполне вероятно, – ответил Руди. – Но я не могу избавиться от мысли, что нужно было рассказать полиции о том, что мы с ним встречались.
– А вы не сказали?
– Конечно, нет. Потому что тогда я должен был бы рассказать и о тебе. – Он пристально посмотрел на Алекс. – Забыла, я ведь обещал хранить твое имя в тайне?
– Спасибо. – Алекс посмотрела в окно. Темнело. – Думаю, нечего впутывать сюда полицию, если мы действительно имеем дело с истеричным стариком.
– Ты меня имеешь в виду?
– Нет, конечно. Я имела в виду Охснера, – ответила Алекс, отпивая из бокала. – Вам не приходило в голову, что он мог убить себя… чтобы что-то скрыть?
– Например?
Алекс вспомнилась теория Сьюзан о том, что кто-то мог воспользоваться счетом, чтобы покрыть недостающую маржу в 1987 году.
– Помните, код приказывал компьютеру изменить имя на документе о сделке: вместо Рудольф Тоблер написать «Тоблер и Ко»? А кто тогда руководил компанией «Тоблер и Ко»? Охснер. Впрочем, может, это не наше дело.
– Может. – Руди встал и налил себе еще вина. – Так или иначе, мы скоро узнаем, что с ним произошло. Я посоветовал фрау Охснер попросить полицию сделать вскрытие.
Он подошел к Алекс и плеснул вина в ее бокал. Это было «Линч-Баж» – дорогое бордо, которое ее мать пила только в особых случаях. Руди вел себя так, словно пил его каждый день.
– Так или иначе, я уверен, что полиция попытается как можно скорее закрыть это дело. Точно так, как они проделали с моим отцом. И снова будет тишь да гладь.
Он подошел к балкону и несколько минут смотрел на улицу.
Сквозь стеклянные двери Алекс было видно озеро. По нему сновали сотни маленьких лодочек. Вдалеке солнце садилось за Альпы.
– Как вы думаете, когда станут известны результаты вскрытия? – спросила Алекс.
– Пообещали, что завтра. Фрау Охснер попросила меня позвонить в Институт судебной медицины. Как это будет по-английски?
– Коронеру?
– Точно.
Руди потушил сигарету в одной из фарфоровых пепельниц, стоящих на кофейном столике.
– До тех пор нам остается лишь ждать.
– Кажется, мне пора. – Алекс встала.
– Не хочешь остаться на обед? – спросил Руди. – Моя домработница каждое воскресенье мне что-то готовит. Обычно там хватает на двоих.
Алекс посмотрела на часы. Было почти девять.
– Не знаю. Наверное, мне надо вернуться в гостиницу. Там меня ждут друзья.
– Позволь мне пойти в кухню и посмотреть, что она приготовила.
