Он вплотную подошёл к Бесу, потрепал его по щеке, отчего тот испуганно задёргался.
– Короче: девчонка Профессора должна быть здесь, пассажиры «Москвича»… в другом надёжном месте, ну а мы с Профессором спокойно занимались бы своими делами, – твёрдо закончил Шеф.
Бес кивнул, хотя и не понимал, зачем из-за какой-то девчонки поднимать такой шум.
– Я понял. Можно идти?
– Валяй. И держи меня в курсе, не стесняйся.
Бес ещё раз кивнул, а выходя из кабинета, осторожно прикрыл за собой тяжёлую дубовую дверь.
Спровадив блондинку, он первым делом сел за телефон. Старательно прокашлялся, набрал в грудь побольше воздуха и расстроенным голосом попросил дежурного отдела ГИБД узнать, кому принадлежит «Москвич 407», госномер «23–47 ВРА», что подвозил его вчера от железнодорожного вокзала к дому, и в салоне которого он забыл папку с важными документами.
Дежурный пообещал помочь и вскоре сообщил:
– Это служебная машина редакции газеты «Голос Приволжья».
– Большое спасибо! – искренно обрадовался Бес и положил трубку. Оставалось узнать, кто ещё был с водителем «Москвича». «Коль в будний вечер машина шла в город, – размышлял он, – значит, пассажиры – сотрудники редакции. Возвращались, наверно, из командировки… И один из них – фотограф!»
Бес довольно потёр руки. «Теперь лишь бы опять не подкачал Длинный!»
А тот валялся в постели. Бес рывком поднял его:
– Хватит дрыхнуть. Одевайся!
Длинный сонно заморгал.
– Зачем?
– Работа есть. А пока один вопрос: что нужно сделать, чтобы чья-нибудь «тачка» неожиданно угробилась на ходу?
– Садануть её другой «лайбой».
– Нет. Всё должно быть шито-крыто.
Длинный зевнул, поскрёб лохматый затылок.
– Ну… тормоза вывести из строя.
– Шофер сразу заметит.
– Это как сделать…
– Ну и как?
– Аккуратно надкусить, например, трубочку подачи тормозной жидкости. Медная такая трубочка. Даже плоскогубцы возьмут.
– Перекусывать не надо – это заметно. Что ещё?
– Отвернуть не полностью штуцер тормозного цилиндра. Пока вся жидкость не выльется – машина будет в норме.
– Есть ещё ручной тормоз. Что с ним придумать?
– Порвать тросик. Но для этого надо залезать под машину, а не под капот. Это много сложнее. Да и зачем? Если не сработает обычный тормоз, до ручного уже не дойдёт… А в чём дело? – насторожился Длинный.
Бес коротко пересказал ему суть задания Шефа.
– Уберём шофера «Москвича», подумаем потом, как вывести из игры и других его вчерашних седоков.
Но Длинный неожиданно заартачился:
– Я – пас! Ищите другого лопуха. За такое дело нам верная вышка! – ощерил он редкие жёлтые зубы.
Бес тоже сознавал это. Но понимал и другое: смертный приговор грозит им лишь в перспективе, и то, если сами сработают не чисто, а вот в случае отказа выполнить задание Шефа им уже сегодня не уйти от возмездия. И он со злостью врезал Длинному в подбородок набитыми в карате костяшками пальцев. Тот грохнулся на пол. Бес рывком притянул его к себе, прошипел, как змея:
– Ну что – поживём ещё или сразу потопаем к молодчикам Шефа?
Длинный очумело замотал головой.
– Тогда кончай выпендриваться и трепать языком. Одевайся!
…Свою «девятку» они оставили за ближайшим углом, к редакции пошли по улице пешком. Длинный хмурился, время от времени украдкой потирал вспухший подбородок. Бес тоже помалкивал, лишь зыркал глазами по домам, отыскивая нужную табличку. Он углядел её на одной из новых девятиэтажек.
– Загляни во двор, – предложил он напарнику. – Может, тачка там.
Длинный возвратился скоро.
– Точно, стоит в гаражике.
– Она, не ошибаешься?
– Я номер посмотрел.
– А хозяин?
Длинный пожал плечами:
– Не видно.
– Быстро сможешь всё провернуть?
– Попробую…
– Давай!
Долговязая фигура Длинного снова нырнула во двор. Бес нервно пристроился под козырьком подъезда дома напротив.
Минута бежала за минутой, а Длинный всё не возвращался. Но вот он, наконец, появился, закрутил головой. Бес свистнул из укрытия. Длинный бегом пересёк улицу, тяжело выдохнул:
– Порядок!
– Подождём здесь, – сказал Бес. – Посмотрим, поедет ли…
Ждать пришлось долго, почти до полудня. Измаялись, зато убедились: «Москвич» выехал со двора, осторожно покатил по застекленевшей от мороза мостовой.
– В машину! – скомандовал Бес и первым выскочил из укрытия.
До угла добежали в несколько секунд. «Девятка» рванула с места, ринулась за «Москвичом». Он миновал одну улицу, другую, свернул к заправочной станции и вдруг на крутом поворотном спуске завилял и врезался во встречный «КрАЗ». Сразу образовалась пробка.
Бес выскочил на дорогу, протиснулся сквозь толпу к месту аварии.
– Что с «Москвичом»? – спросил он одного из зевак.
– Почти в «гармошку» сложился.
– А водитель – жив?
– От такого-то удара? Погиб мгновенно.
Бес судорожно икнул, попятился к своей машине. А в голове мелькнула мысль: удастся ли ему так же ловко справиться с фотографом?
4Утром Глазунов проснулся от щелчка дверного замка. Опустил на пол ноги, надел брюки, заглянул в комнату. Наташи не было. На застеленной кровати лежал листок бумаги, на котором было начертано простым карандашом.
«Спасибо за всё!» – прочитал он и посмотрел на часы: без пятнадцати восемь.
«Потом поговорим» – вспомнил Глазунов слова Наташи и досадливо усмехнулся: «Вот и поговорили. Теперь ищи-свищи ветра в поле».
Он прошёл в ванную, побрился, умылся. Потом сготовил на кухне завтрак. А из головы не выходила мысль о Наташе: почему за ней гнались, от кого она убегала?
В половине девятого он вышел на улицу. Дул холодный пронизывающий ветер, а хмурое небо по-прежнему почти сплошь затянуто тяжёлыми облаками. В такую погоду и в отпуск идти не хочется, но придётся: по графику ему гулять в апреле, а сегодня девятое число, пора подавать заявление.
С этой мыслью он и переступил порог редакции. И почти полдня просидел за столом, набрасывая вместо радужного очерка о заштатном городишке черновик тревожного репортажа о разладе и сумятице в головах горожан.
А во второй половине дня у него состоялся крутой разговор с главным редактором. Тот ничего и слушать не хотел о подобном сочинении. Взгляд усталый, упрекал в непонимании сложившейся в стране ситуации, в попытках очернительства. Однако, в конце примирительно взглянув из-под густых бровей, сказал:
– Ладно, не ерепенься. Посмотрю на досуге… А тебе отдохнуть надо. Давай-ка, брат, в отпуск! Отвлекись от всей этой суеты. Договорились?
Расстроенный Глазунов начеркал заявление об отпуске и молча вышел из кабинета редактора. К себе идти не хотелось, и он отправился к Губенко. Павел встретил его, как обычно, радушно:
– Привет, дорогой! Какие новости?
В его крохотной фотолаборатории, погруженной в алый полумрак, из водопроводного крана журчала вода, повсюду стояли бачки, ванночки, глянцеватели… Глазунов с трудом нашёл для себя свободное место у монтажного столика.
– Какие уж там новости… Вот, в отпуск собрался.
– Что так скоро?
– Главный гонит. Отдохни, говорит, от забот и хлопот. Мой репортаж о Григорьевске зарубил.
– Какой репортаж? Мы собрались делать очерк.
– Не получается он, Паша, не получается. Ты забыл, с кого мы там снимки делали? Ни одного улыбчивого лица…
– Значит, зря старались.
Он убрал в шкафчик кассеты с плёнками, раздражённо выключил красный фонарь, поднял на окне чёрную штору. В комнатушке сразу стало светлее.
Помолчали немного. Губенко снял с глянцевателя пару свежих снимков.
– Хочешь взглянуть?
Глазунов протянул руку. На одном из снимков, тёмном и как бы смазанном, было запечатлено прильнувшее к стеклу салона автомашины какое-то привидение.
– Кто это? – недоумённо спросил Глазунов.
– Не узнаёшь? А кто нам вчера грозил кулаком?.. Да-да, тот самый малый. Жаль, что снимок не получился. И всё же, хочешь – подарю?
– Зачем он мне?
– На память. О вчерашнем происшествии… Кстати, что с той девушкой?
– Исчезла…
– Куда? Говорят, ты приютил её вчера.
– Ну и что? Утром я ещё глаза не успел продрать, как она хлопнула дверью.
– И ты с ней так ни о чём и не поговорил: кто она, откуда, что с ней случилось?
– Вчера было поздно уже – ночь на дворе…
Губенко расхохотался.
– Узнаю! Узнаю джентльмена!.. Ну, ты даёшь! Приводишь к себе неизвестно кого и боишься рот открыть? Как же, побеспокоишь даму. Она хоть хорошенькая? Не разглядел я вчера, в потёмках-то.
– Девчонка как девчонка.
– И ты, пижон, не воспользовался случаем, не приударил за ней?
– Зачем? Она и без того не в себе была.
– Хорош! Хорош! Так ты никогда и не женишься. «Не в себе была»… А почему? Кто за ней гнался вчера?.. Не заявить ли об этом в милицию, как думаешь?
