- У нас и одного хватает. И с тем морока. Вот с этим. - Старик ткнул себя в грудь.
Семен сообразил, что Учитель опять оставил его с носом, подсунув ложный адресок, да еще с другим Сергеем Сергеичем. Семен долго стоял остолбенело, а старик улыбался: приперся такой чудак и одного Сергея Сергеича ему мало. Подавай ему десяток, не меньше, - прямо оптовик.
Он что-то говорил Семену, а тот медленно пошел к двери. Постоял на площадке, облокотившись о перила. Апатично поплевал в лестничный пролет, стараясь думать. Но толком ничего не получалось. Проще было отругать Учителя на чем свет стоит.
Но и после этого не стало легче. Семен спустился вниз и пошел на остановку автобуса.
Продолжая клясть Учителя, Семен уселся в автобусе около окна, и тут, едва машина тронулась с места, у него спросили билет.
Руки у контролерши мелькали, будто их было восемь штук. Как на одной картинке у восточного божка, которую видел Семен. От них рябило в глазах, а она еще быстро приговаривала: «Ваш билет».
- Ваш билет, - сказала она Семену, тут у нее получилась задержка, и ему стало ясно, что у нее всего-то две обыкновенные руки, сколько и положено каждому человеку.
«Ничего себе, босяцкая привычка», - подумал Семен, шаря машинально по карманам, где, собственно говоря, билета и не могло быть. Он просто забыл его взять.
«Еще не хватало милиции», - подумал он, глядя на ее руки. Они производили впечатление очень цепких.
- Ваш билет, - повторила контролерша.
- Потерял, - сказал Семен, не моргнув. Спорить не стоило.
Готовый лопнуть от досады, Семен полез в карман за штрафом. Видно, когда уж не везет, так этому нет конца.
- Его билет у меня, - театрально произнес знакомый голос.
Учитель умел это делать. Он сидел через кресло сзади как ни в чем не бывало.Будто ехал в этом автобусе по крайней мере от Ростова. И вдобавок еще держал развернутую газету «Сельская жизнь». Семен только рот разинул, настолько это было неожиданно.
- Выйдем, - сказал Сергей Сергеич.
Они вылезли у Краснопресненского вала и пошли через площадь.
- Понимаете… - начал Семен, досадуя: вместо того чтобы высказать все, что накипело, приходилось выискивать оправдания.
- Это тебе, Сема, впредь наука. Вошел в автобус, плати. У водителя план. Да уж ладно, теперь все в порядке, - сказал Сергей Сергеич как ни в чем не бывало, будто сам он перед Семеном ни в чем не провинился.
- Ты что-то хотел сказать? - спросил он таким тоном, что Семен понял - выяснить отношения сегодня не удастся.
- Маргасов сбежал, вот что, - сказал Семен. - Весло его видел.
- Веселов, - поправил Сергей Сергеич.
- Ну, Веселов. Какая разница.
- Большая, - сказал Учитель. - Значит, он видел Маргасова?
- Тот шел по Зачатьевке.
- И что ж Веселов? Позвал милицию?
- Не успел. Пока бегал туда-сюда… Может, того отпустили, а? Маргасова? - предположил Семен.
- Отпадает, - сказал Учитель. - И с чего тогда человеку бегать по чужим углам, сам подумай. Если есть собственная берлога? Но он там и носа не показывал. Я проверял. И я-то еще подумал: что это там участковый день и ночь сидит в его квартире? А оно вон, оказывается, что?
- Да уж верно, что бы ему там сидеть, - согласился Семен.
Ну да, Маргасов прошел по той стороне проезда, напрягшись всей кожей. И казалось, просто протяни в его сторону палец, и он вздрогнет, как лошадь, даже за сто метров. Настолько она была натянута, его кожа.
- В том-то и дело, Сема, - сказал Учитель. - Когда у гражданина с государством лады, он ходит по улицам смело. И, уж во всяком случае, живет в собственной квартире. Но от милиции не скроешься. Подполковник Марков достанет хоть из-под земли
Семен взглянул на свои старенькие часы и взгрустнул по «Омеге».
Как он тогда ни прятал их под рукавом, Учитель заметил в первое утро и всполошился.
- Это что такое? - вскричал он. - Где ты взял вещь, которая тебе явно не по средствам?
- Братишкин подарок, - соврал Семен, - братишка ходит в загранку. А там они по дешевке. Что ковры, что часы.
- Опять. Опять ты взялся за свое, - сказал Сергей Сергеич возмущенно.
- Случайно, - признался Семен. Врать Учителю было бесполезно. Он видел насквозь.
И не к чему было объяснять, что уже только при одном виде человека Семену хотелось у него что-нибудь отнять. И сдержать себя стоило усилий. Но Учитель не принимал оговорок.
- Если это как болезнь, ходи только по людным местам, где побольше народу, - сказал Сергей Сергеич. - Избегай пустынные закоулки, где так и тянет ограбить.
- В последний раз, ей-богу, - пообещал Семен, потому что в такой ситуации сказать было более нечего.
- Нет, я больше тебя не знаю. Негодяй, - сказал Сергей Сергеич.
- Честное слово, - добавил Семен.
Вот и сейчас он сразу с подозрением уставился на его запястье. Семен усмехнулся.
- Ты должен стать другим человеком, - сказал Учитель.
- Я и становлюсь. Даже никаких чаевых. Они оскорбляют мое человеческое достоинство, - произнес Семен с усмешкой.
Невольно получилось так, будто он дразнил Учителя. Поэтому Семен добавил, едва ли не заискивающе:
- И план я дал сто два процента. Была благодарность в приказе.
- Молодец! И вот что. Возьми-ка отпуск. Съездишь на юг. Ну, скажем, в Краснодар. Растрясешься. Смена обстановки очень кстати, понимаешь сам.
В таких делах Семен полагался на Сергея Сергеича целиком. Старик знал, что к чему, и уже предостерег Семена не от одного скользкого шага. Семен вышел тогда из колонии, совершенно не представляя, каким еще способом можно добывать себе на житье, как только не испытанным старым. К обычной работе он еще с молоком матери-барахольщицы впитал твердое презрение. И сидеть бы Семену опять в заключении, не возьми его под крыло Учитель. Был он раньше безнадежным уличным грабителем, но Учитель научил его «ремеслу». И теперь он, Семен, стал «человеком».
- И еще: найди-ка сегодня Веселова и передай, пусть он дней на шесть и думать забудет о своей даче, - произнес между тем Сергей Сергеич, - будто ее и нет, дачи. Если сунет нос, скажи: «Не поздоровится».
- Понятно, - сказал Семен, - это связано с тем самым?
- С тем самым.
- Понятно, - повторил Семен.
Прежде он съездил в свой парк и столковался с начальством насчет отпуска. Сезон отпусков миновал, и начальство не упрямилось.
Отсюда Семен отправился на квартиру Веселова. На звонок вышел сам Весло в тренировочных брюках с белыми лампасами и в тапочках на босу ногу. Под потертой замшевой курткой белела майка.
- Это ты? - произнес Весло. - Ну, как там среагировал Серега на Маргасова? Небось пришлось не по нюху?
- Известно. Думает, смотался. Подфартило, и утек. Папка с мамкой дома?
- Папка на трудовом посту. А мать, как всегда, сидит где- нибудь в кино.
Они зашли на кухню, сияющую кафелем, белизной плиты и холодильника. Весло достал носком трехногую табуретку, придвинул и сел.
- Ну? - спросил он.
- Вот что, - сказал Семен, осторожно облокачиваясь на кухонный стол, - вот что, дней на шесть дача для тебя закрыта. Не суйся - потерпи.
Весло недовольно поморщился.
- Серега сказал?
- Он самый.
- Что-нибудь солидное?
- Узнаешь потом. Всему будет время. Твое не уйдет.
- Не уйдет, не уйдет, - передразнил Весло, слетел с табуретки и забегал по кухне. - Крохи со стола? Объедки?
«Ну и арап, - подумал Семен. - Привык у папаши на дармовщину. Так и здесь: и загрести и руки оставить чистыми».
- Мне финансы нужны, понимаешь? Я совсем голоштанный, - трагически сказал Весло и показал волосатую грудь.
- А что отец? - спросил Семен с недоверием.
- Кричит: кровосос! На тебя не напасешься, - произнес Весло саркастически и плюхнулся на табурет.
- Но что-то он все-таки подбрасывает? Какую-то деньгу? - возразил Семен, не поддаваясь.
- Эх, старик. Ты не представляешь, как это унизительно, - сказал Весло.
Семен в самом деле не представлял. По той простой причине, что ему никогда не давали отцовские деньги и сопутствующее этому чувство унижения ему не было известно. Поэтому он не поверил Веслу.
Таким, как Веселов, он завидовал с детства. У подобных ребят еще всегда водились денежки на мороженое или ситро, только стоило им запустить ладонь в карманы своих вельветок. А ему приходилось таскать из-под носа у тетки. Да и у тетки их было кот наплакал.
- Надо иметь свои. Это вернее всего, - закончил Весло и свесил голову на грудь.
- А что же твой бокс? Кружок там или секция, как ее?
- Таким, как я, не очень платят за кружок. Не чемпион Европы,
- усмехнулся Веселов.
- За чем же дело? Кто тебе мешает? Начисть всем рожи. И будь.
- Интриги, старик. Затерли вашего Веселова.
Говорил бы он это кому другому, только не ему. Семен собственными глазами видел, как за Веслом по всему рингу гонялся один белобрысый малец. Малец был из новичков, и Весло, рассчитывая на легкую победу, пригласил его, Семена, поглазеть на триумф.
