Потому что мне вдруг кажется…
Да нет, мне не кажется, просто я определенно идиотка-sapiens. Новый вид человека.
Обнимаю себя крепче руками.
— Уже собираюсь уходить. — считаю, на этом наш разговор окончен, но поклонник принца Ларалиэля удивляет.
— Хорошо. Забирай свои вещи, я тебя отвезу.
— Спасибо, но я доеду сама.
— Это был не вопрос.
Поднимаю глаза. Смотрит надменно и зло. Скрещивает руки на груди. Брови густые сводит. Интересно, он тайно посещает салоны «Для особо густых и кустистых»?
— Ладно. — согласно киваю. Нет никаких сил с ним спорить. — Сейчас заберу вещи и вернусь.
Стоит подойти к столу, за которым сидят однокурсники, как среди девушек активируется нездоровое возбуждение. Удивленно окидываю взглядом группу. Дамы блаженно улыбаются, трогательно хлопают ресницами и резко сокращают количество застегнутых на одежде пуговиц, если таковые имеются.
Подхожу к Кате, забрать рубашку, сумку и куртку. И сообщить о намерении уехать, как она хватает меня за руку и приближая к себе, шепчет:
— Охренеть, какой у тебя крутой наставник!
— А? — удивленно оборачиваюсь.
Оказывается, тень вечного мрака шла все это время за мной следом.
Только вот сейчас он выглядит разительно иначе.
Даже моргаю пару раз, пытаясь поверить собственным глазам.
Стоит и мило улыбается моим однокурсникам, аж две ямочки на щеках появляются. И какие же они милые. Он, словно сияющий герой из аниме, всегда приходящий на помощь непутевой героине. Чуть наклоняется к Оксане, что-то кивает на вопрос Тани и вдруг резко перехватывает мой изучающе-недоуменный взгляд.
Все, пшик, мираж рассеивается. Недолго праздник пони длился.
Я аж сквозь эту елейную улыбку четко различаю долетающую до меня плетку и кожей чувствую недовольное: «поторапливайся!».
— Хочешь, он и тебя довезет? — шепчу на ухо Кате возникшую в голове совершенно гениальную идею.
Подруга на минуту загорается жгучим интересом к прозвучавшему предложению. Поворачивается на Ветрова. Не могу стереть из головы сравнение с тем, как Абу в мультфильме "Алладин" смотрел на золото, которое ему строго-настрого запрещалось трогать. Потом она оборачивается на Стаса, вежливо ожидающего ее возвращения, легко решает в голове задачу про синицу и адскую лошадь, а затем мотает головой.
— В другой раз. Но завтра утром ты в подробностях расскажешь мне, как он довез тебя до дома.
— Ожидаемо на трамвае. — сарказм наше все.
Но Катя в ответ только смеется:
— У него очень крутая машина!
— Откуда ты знаешь?
— Я никогда не упускаю из виду детали.
Быстро надеваю оверсайз рубашку и театрально закатываю глаза.
Глава 16
Машина наставника и правда оказывается красивой.
Не разбираюсь в марках автомобилей, но знак мерседеса отличить смогу.
Черная, как и душа ее владельца.
Когда Ветров открывает передо мной дверь, я немного теряюсь. Меня даже слегка настораживает этот жест. А затем мужской голос обрывает прохладу воздуха, повелевая:
— Садись.
Он точно считает меня своей собачкой. И, судя по нахально поднимающейся брови удивления, извращенец уверен, что дрессировал меня последние десять лет по самым безупречным канонам подчинения. Потому не понимает, отчего я мешкаю.
На плечи снова обрушивается неприятный ураган вопросов о незнакомце в темноте танцпола, которого я не ударила коленкой в пах. А удивительнее то, что я даже не задумалась над подобной перспективой для его колокольчиков. В меня, получается, ртом тыкались, а я… свои губы приоткрывала.
Стыдно.
Безумно стыдно признаться даже самой себе, но мне понравилось.
Ошалевшая.
Папа от меня откажется, если узнает. Или отошлет к матери-кукушке на Колыму.
Послушно опускаюсь на сидение. Вдыхаю, закрывая глаза. И ругаю себя.
В салоне вкусно пахнет. Мне наверняка не следует признавать тот факт, что я снова сравниваю с ароматом облапавшего меня похитителя поцелуя.
А ведь похоже…
От этой мысли сердце начинает бешенным механизмом грохотать в груди.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Да нет, ерунда, одеколон у парней вполне может быть одинаковым.
Лучше бы у Ветрова в салоне воняло тухлыми носками, честное слово. Что за невыносимый во всех смыслах человек.
А вдруг тот парень все же был лысым и внешне походил на орангутанга?
Нет, нет, так думать точно нельзя.
Буду внукам рассказывать, как от его Красоты все одногруппницы разом слепли и неистово вопить начинали. На этой фантазии зачем-то поворачиваюсь на Ветрова, занимающего водительское сидение.
Удивительно яркие глаза, ровный нос и чуть пухлые губы.
Нет, не стоит на него смотреть. И руки сравнивать тоже нет смысла. Этот бы точно не стал меня целовать.
О чем я только думаю?!
Лучше провернуться к окну.
Да, намного безопаснее.
— Пристёгивайся!
О, пополнение в лексиконе команд.
— А ты настолько плохо водишь? — меланхолично уточняю.
Вообще-то я всегда двумя руками за безопасность, только Дима меня раздражает всеми фибрами души. Особенно бесят скулы. Будто не могли быть кривоваты и не вызывать желания прикоснуться к ним — чисто из праздного, конечно же, любопытства.
Издает какой-то скрипуче-рычащий звук. И я начинаю волноваться за целостность эмали его зубов. Затем резко перегибается через консоль, оказываясь неприлично близко. Меланхолия нервно покидает тело за долю секунды, уступая беспокойному напряжению, умело затягивающему в путы тахикардии.
Льдинистые глаза напротив проникают в душу. Пробираются в самые укромные уголки и внимательно исследуют. Кажется, я не дышу. Вытягивает ремень, перетягивает им мое туловище и гневно защелкивает, возвращаясь в исходное положение. Поправляет упавшую на лоб темную прядь волос. Завороженно пялюсь на придурка.
Неприятно осознаю, что снова непроизвольно вообразила тот момент с…
Да что со мной сегодня такое?!
Прополоснуть мозги в тазу с сарказмом не успеваю, голос наставника-извращенца вновь показывает свое доминирование над тишиной:
— Диктуй свой адрес. — протягивает навигатор.
Почему нельзя общаться, вынув из речи тонну чувства собственной важности?
Меня снова обнимает грусть из-за дурацкого случая в клубе, и я безропотно называю улицу, дом, и подъезд. Поворачиваюсь к окну.
Машина медленно выезжает с парковки на дорогу.
Нет, такой как он никогда не поцеловал бы такую как я. Тем более с той страстью. Радуюсь, что мы едем молча. Но моя радость длится недолго.
— У тебя все в порядке? — через несколько минут нашей беззвучной поездки спрашивает Ветров.
— А тебе не все равно?
— Я не задаю вопросы, если мне все равно. — он говорит без прежней напыщенности, и я заставляю себя снова посмотреть на него.
Серьезный. Немного злой, но мерещится участливым. Или я оглохла после клубной музыки и теперь искажаю звуки окружающих?
— Все нормально.
— По тебе не скажешь. Выглядишь подавленной.
— Спасибо за информацию, кэп.
Вот чего он, спрашивается, пристал?
И почему я настолько раздавлена случившимся.
Ну поцеловал меня некто неизвестный.
Будем считать, что он был очень красив. Ослепительно хорошо собой. Крышесносно обаятелен.
И не важно, что я мечтала о чем-то романтичном.
Зато необычно… таинственно… фантастично.
Да, самоубеждение дается мне тяжело.
Сама не ударила коленкой в пах.
И сама же слабо сопротивлялась.
И чего ожидала?
Что включат свет, а напротив окажется… не важно!
Как можно так трусливо сбегать с места преступления?
— Я жду.
— Где тут кнопка «молчаливый водитель»?
— Первогодка, не борзей, иначе высажу!
— Да и пожалуйста.
Ему идея видится рациональной. Он действительно резко меняет маршрут, о чем сообщает голос томной Веры — навигатора. Сворачивает в какой-то двор, паркуется, а потом глушит мотор.
Вот же больной придурок. Сам вызвался отвезти, а сейчас ещё бросит непонятно где. Честно говоря, вокруг темно и оттого немного тревожно. Пытаюсь открыть дверь, но получаю удивлённое:
