— Ты что делаешь?
— Ты разве не высадить меня вздумал?
— А тебе приключений на твою активную попу на танцполе не хватило? Снова на поиски решила пойти? Смотрю, ты увлеклась?
— Так ты видел?
Стыд превращается в огромного монстра, собирающегося с аппетитом сожрать мою тушку. А до этого покрыть тело красными пятнами позора.
— Только видел, как ты с кем-то активно терлась. А после пяти минут ночи ты уже стояла одна.
— И ничего я не терлась. Он сам подошёл.
— Выходит, не отталкивала? — ехидно уточняет мистер гадство.
Вот как же сильно мне хочется эту его густую бровь пальцем выровнять. И как интересно у него получается так грациозно выгибать только одну. Да еще и хищно усмехаться. Одним словом — Придурок с большой буквы.
— Я просто танцевала.
— Раз просто танцевала, почему грустишь, пандочка?
Но вместо ответа на его вопрос, я восклицаю:
— А ты хорошо разглядел, как выглядел тот парень? Сможешь описать? Ты его узнал? — чересчур эмоционально спрашиваю, бездумно кидаясь к нему. Но ремень безопасности стоит на страже порядка и удерживает мою бурю, активно транслируя: «деточка, твое поведение одно сплошное рука-лицо».
— Так сильно понравился?
— Нет. — вспыхиваю и отворачиваюсь.
— Тогда какой смысл описывать. — едва уловимая странность мелькает в его интонации и тут же исчезает.
— Для меня есть смысл.
— Почему?
— Не важно!
— Панда! — кажется, господин снова гневается. — Нечего малышам по клубам ходить! И жопой трясти! А если уж потрясла, то, будь добра, расскажи старшим о своем потряхивающем новые просторы походе!
И вот тут меня действительно начинает трясти. От злости и всей этой дурацкой ситуации. Вот чего он прицепился в самом деле?! Мне сейчас и без него тошно и досадно! И, наверное, поэтому язык с обидой выдает.
— Ты достал меня! Достал! Какой-то придурок нагло украл мой первый поцелуй, а потом взял и смылся! Понимаешь?! Просто испарился! Как некультурное привидение! Теперь ты доволен?!
Он пару раз странно моргает, смотря на меня во все глаза. Диму неожиданное признание удивляет не меньше меня. Или даже больше. Выглядит действительно шокированным.
— Вот же… — тихо ругается и отворачивается.
Минуту нас обоих проникновенно поглощает тишина, а затем наставник снова практикуется в мастерстве ярости.
— Еще скажи, что в клуб первый раз пошла? В этом своем коротеньком топике и узких джинсах нафига тряслась?! Какого хера вообще поперлась? Думаешь, зачем пять минут темноты в Berry существуют? Там не только целуются, если ты не знала?! — орет на меня неожиданно. — Он может и дальше пошел бы! Он может хотел! — у него в глазах такая тьма вспыхивает, что я краснею и выкрикиваю:
— Извращенец! — а затем пытаюсь повернуть голову на все сто восемьдесят градусов, убеждая свой днк в наличии совьего гена, чтобы он не видел моего лица.
В сознании тем временем разворачивается массовое самоистязание сразу по нескольким пунктам: почему сказала, зачем, и, главное, кому!
Кому?!
Адскому наставнику!
Сегодня особенный день. Он называется: докажи себе, Мила, какая ты кругосветная тупица.
И как мне теперь ему в глаза смотреть? Он же додикам своим расскажет, и они начнут надо мной ржать и стебаться.
Нервно стараюсь открыть дверь, и так и эдак, но ничего не выходит, а затем слышу гневное:
— Прекрати!
Мы оба тяжело и зло дышим.
Я могу понять — у меня драма века, а у него что за истерика?
Манга для девочек сказывается?
Вот Янка тоже нервно ждет продолжения о приключениях Ларалиэля и на всех бросается. Может, стоит их познакомить? Пусть друг на друга срываются. Мне кругом будет один плюс.
Через пару минут мотор вновь начинает рычать.
Но мой наставник ничего не говорит всю оставшуюся дорогу.
Вообще ничего.
А я, вероятно, скоро сверну себе шею.
И зачем только согласилась с ним ехать, балда.
Когда подъезжаем к дому, он зачем-то паркуется, а затем поворачивается ко мне.
— Пандочка. — слышу, как шумно выдыхает. — Что будешь делать?
— В смысле?
— Предположим, я его найду и приведу к тебе. Что будешь делать? — смотрит так, словно в самую душу проникает.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Дам пощечину и скажу, что он невоспитанный дурак.
— И все? — хмурит брови, на секунду задумывается, а затем похабно ухмыляется. — Тебе, может, понравилось?
— Хватит меня допрашивать! — заливаюсь румянцем. — Ты такой же извращенец, как и тот с танцпола! Вы бы точно поладили! — к счастью дверь подается с первой попытки. — Но спасибо, что подвез.
Выпрыгнув из машины, я бегом несусь к своему подъезду.
Глава 17
— А вот это тоже купишь? — сестра тычет мне в лицо своим розовым телефоном, ни грамма не заботясь о зрении родного брата, и удовлетворенно кивает, получая желаемое согласие.
Встаю с корточек, выключаю плиту. Беру сковородку за деревянную ручку и начинаю силиконовой ложкой выкладывать яичницу с помидорами на разложенные на столе тарелки. Стоит мне закончить, как мелкая сразу же оказывается рядом.
— Наклонись-ка, — повелевает командным тоном, и я выполняю просьбу, красноречиво добавляя во взгляд недовольства.
Она сразу просчитывает появившиеся изменения, и тут же меняет политику поведения:
— А вот это? — смотрит нежно, хлопает длинными ресничками, совсем как спустившийся с неба маленький ангелочек.
Я давно признал, что рядом с ней обречен на вечный проигрыш. И она тоже об этом прекрасно осведомлена. Ловит, удовлетворяющую ее принцешество информацию, а затем без зазрений совести вновь направляет экран своего телефона к моим глазам, практически припечатывая его к носу.
Косоглазие, привет тебе.
— Не хочешь помочь мне с завтраком? — шутливо интересуюсь я.
Телефон лениво отодвигается от моего лица, а вместе с ним исчезает и маска благожелательности.
— Димочка, — идеально пародирует маму, — Ты же сам прекрасно справляешься. Зачем вмешивать в эти бытовые процессы нашу принцессу?
Но все же берет со столешницы салфетки и начинает раскладывать их на столе возле тарелок.
— А что будешь делать, когда встретишь своего принца? И он, например, захочет поесть.
Поворачивает голову и смотрит, как на неандертальца. Глубоко и жалостливо вздыхает. Оценивает, все ли отделы мозга у меня функционируют.
— У меня будет домработница. И повар. — твердо заявляет мелочь и плюхается на один из стульев с мягкой спинкой.
— Как вкусно пахнет. — мама появляется в дверях и с умилением смотрит на нас.
— Обычная яичница с помидорами, мам. — заявляет сестра, но вовремя припоминая свой нехилый список запросов, елейно добавляет. — Но она изумительна.
На середине нашего семейного субботнего завтрака, Лиза будничным тоном, без какой-либо задней мысли, уточняет:
— Тебе снова дала Павлиния?
По счастью, ни я ни мать не жуем в эту неожиданную минуту, способную даже воздух заставить застрять в горле.
Мама прекрасно держит лицо. Только пару раз усиленно моргает. Беря кусочек сыра, тактично уточняет:
— Что ты имеешь в виду, доченька?
Мелочь, чье воспитание не позволяет говорить с набитым ртом, дожевывает помидорку, запивает персиковым соком и лишь потом соизволит продолжить.
— Два года назад Дима точно также утром накрывал на стол и готовил. А потом, когда к нам в гости пришел Ник, я слышала, как он говорил брату, что Павлиния ему что-то там дала. Ник тогда сказал, тебя от этого не слабо колбасит.
— Но Димочка ведь часто нам готовит. — с приклеенной пластмассовой улыбкой уверяет мама.
— Да, — задумчиво соглашается мелкая, — Но без наушников в ушах и без этого довольного выражения на лице.
Когда моя младшая сестра успела потеснить Шерлока?
— Получается, мы чего-то не знаем… — переметнувшись во вражеский лагерь и приняв подходящий по размеру костюм Ватсона, вторым, но уже осознанным троллем поворачивается на меня мать.
