Вот так вот. Пусть моим именем и не пугают детей, но уж оставить последнее слово за собой я еще способен. Если бы не эта слабость в ногах…
Не пройдя и сотни шагов, я привалился спиной к ближайшей пальме. По обмякшему телу пробежали короткие волны дрожи. Картинки в левом и правом глазах разъехались в стороны. Сердце колотило в грудину с силой рвущегося из вольера быка. Я словно и впрямь получил парочку крепких ударов в челюсть и провалился в легкое беспамятство. Вот только интуиция упрямо твердила: виной всему — воспоминания из прошлого. Непрошенные и неясные. Но оставляющие призрачный шанс на победу. И на том спасибо.
Усилием воли заставив себя подняться, я оглянулся по сторонам и облегченно вздохнул. По крайней мере у припадка не нашлось нежеланных свидетелей. А слабость… Слабость пройдет. Куда важнее побыстрее найти Феникса, кем бы тот ни был.
4. Ночь встреч
— На, братка.
Доходяга с обветренным лицом опасливо оглянулся, протягивая кристалл мары. Безопасное при тактильных контактах вещество, попав в огонь, вызывало расслабляющее действие и легкие галлюцинации и до недавнего времени свободно продавалось на любом базаре. Беда пришла откуда не ждали: некий естествоиспытатель додумался растворить вещество в соленой воде и ввести в кровь. Чем руководствовался экспериментатор осталось неизвестным, а вот последствия диковинного опыта пошли в народ. По слухам первые полчаса юный гений мило улыбался, разглядывая грязную стену, а затем схватил нож и принялся нарезать окружающих. Последние, разумеется, сопротивлялись, но блаженный буквально игнорировал любые повреждения. Утихомирился он только лишившись головы. Власть имущие испугались, приняли парочку новых законом, и с тех славных пор голубоватые кристаллы продавались исключительно из-под полы.
— Угу. — Хмыкнул я, вкладывая в потную ладошку медную драхму. Не то чтобы наркотик представлял для меня какую-то ценность, но покупки на черном рынке сближали с его обитателями. А те в свою очередь могли вывести на нужного человека.
— Слушай, Шампур, а ты только со вкинуться помогаешь или еще чего?
— А поконкретнее? — Напрягся обитатель трущоб. — Если грохнуть кого, то точно нахер. Тут новости, знаешь ли, разлетаются как ветер. Чай не острова ваши.
— Наши? — Переспросил я, непроизвольно сжимая кулак, и это не укрылось от собеседника.
— Да ладно, че ты сразу драться-то? — Попятился он, втягивая голову в плечи. — Подумаешь, высокородный.
— И ты, значит, не говорил никому?
— Больно надо. — Возмутился тощий торговец. — У меня все дело на доверии завязано. Одного кинешь — остальные сами разбегутся.
— Хорошо.
Помолчав некоторое время, мы все-таки вернулись к нормальному разговору.
— Так чего хотел-то? — Робко поинтересовался Шампур, и я тяжело вздохнул.
— Скажи сначала как догадался, откуда я.
— Было бы о чем гадать. — Усмехнулся контрабандист. Показательно окинув меня въедливым взглядом, он принялся перечислять многочисленные проколы:
— Тряпки грязные и порванные, а потертостей нет совсем. Под ногтями чисто. Сандалии крепкие, надежные и даже на вид удобные, с дрянной одеждой не вяжутся совсем. Хотя мозоли и шрамы меня смущали слегка по первости. Думал, стражник. Но на стражника ты не тянешь. Те — как собаки, а ты скорее на льва похож. Чувствуешь силу и возможности сам по себе, а не как приложение к стае.
— И на том спасибо… Львом быть приятнее как-то. — Буркнул я. От услышанного хотелось провалиться сквозь землю. Обгадиться на столь очевидных моментах дозволялось десятилетнему ребенку. Древнему деду, пусть и в молодом теле, следовало загодя просчитать любые возможные накладки, и лишь затем рваться в бой. Хорошо еще барыга не растворился в переплетении узких улиц едва получив деньги. Впрочем, торгашу положена жадность перевешивающая осторожность.
— Да черт его знает. — Не согласился местный. — Собаке прокормиться попроще, а с толпой дружков и буйвола зарезать можно.
— У сильного льва под рукой целый прайд…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— То-то ты сюда сам приперся. Без прикрытия. — Рожа Шампура скривилась в жутковатой, но искренней улыбке. — И не надо так зыркать. Ты ж не надеялся на любовь с первого взгляда и искреннее доверие?
— Проехали. — Отмахнулся я, принимая право собеседника устроить слежку. — Лучше скажи, мне человечка необходимо одного выцепить…
— Как быстро?
— Вчера.
Закатив глаза, доходяга тяжело вздохнул.
— Приметы какие? Вообще все выкладывай известное о человечке своем.
— Зовут Феникс. Обитает рядом с нижним театром вроде как.
— И?
— И вот. — Признался я, прекрасно понимая, сложность заданной задачи.
Четверть миллиона разумных, поселившихся вдоль Великого Шура и его притоков. Отбросить нелюдей, и число уменьшится едва ли на несколько сотен. Пересчитанные и занесенные в разномастные документы граждане сократят перечень возможных кандидатов еще тысяч этак на двадцать. А дальше разослать по городу патрули, прочесать каждую улицу, каждый дом, допросить каждую собаку на каждом углу и ждать результатов.
Вот только Феникс — не имя собственное. Это кличка, погоняло. Возможно криминальное. А подобной информацией не разбрасываются и тем более не сообщают стражам порядка. Скрывающиеся люди в принципе не склонны выползать на свет по первому запросу непонятных хмырей, даже если последние не желают зла.
— И рад бы добавить чего-то, но… — Возведя взгляд к небу, я постарался изобразить всю глубину собственного раскаяния. — Сложно короче.
— А мне просто будет? — Шампур упер руки в боки точно баба, встречающая пьяного мужа. — Может еще кого выцепить? Гидру? Стадо кентавров? Птицу Рух?
— Руха не надо. Только Феникса. — Почти прорычал я, не желая терпеть незатейливые шутки. Деловые отношения требовали некой дистанции. — А чтобы стало полегче, и ты не забывался, возьми денежку.
— Однако… — Серебряные монеты с отчеканенным крокодилом, гербом Сиеры произвели должное впечатление на мелкого торговца. — С этого и следовало начинать…
— Найдешь — получишь еще. — Добил я возможно не видевшего металла дороже бронзы парня. — Через неделю в полдень на этом же месте. Не сможешь — оставь весточку в в харчевне Самира. А решишь сбежать — не обессудь.
— Кто ж от такого бегает? — Побледнел доходяга. Похоже до него наконец дошло: простой житель островов не станет разбрасываться суммами, превышающими годовой заработок большинства обитателей трущоб. — Как найти-то, если потребуется передать весточку?
— У стражи острова Лаорхисидов спросишь Аомара, сына Кархеона.
— Понял, господин.
Коротко поклонившись, собеседник юркнул в ближайший переулок, а я остался там же. Минут десять, как поблизости ощущалось чье-то присутствие, и мне не терпелось познакомиться с его источником поближе. Вот только незримый соглядатай не стремился раскрывать инкогнито. Минуты тянулись точно песок, медленно но неумолимо поглощающий брошенный дом посреди увядающего оазиса. Со стороны рынка доносились приглушенные голоса, но эта улица словно вымерла. Лишь раз ее пересекла хмурая скрюченная бабка, злобно зыркнувшая на меня и спешно убравшаяся от греха подальше. Поди разберись, что на уме у пришлого эола…
Любопытные личности продолжали выжидать.
— Достали…
— Вы меня достали, уроды! — Заорал я, и судьба сжалилась над безнадежным идиотом, отчаянно спасающим родной город. Стена одного из зданий за спиной с треском осыпалась, и среди обломков обнаружилась загадочная фигура в некогда белой, а ныне безжалостно грязной одежде. Судя по размерам — женщина или подросток. А может просто некрупный мужчина. Ткань не позволяла рассмотреть хоть что-то кроме глаз.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
И как чудо додумалось забраться на лачугу и надеяться на крепость ее конструкции? Это по крыше нашего особняка могла прогуляться добрая сотня тяжелых пехотинцев, а в нижнем городе строили из говна, глины и камыша.
— Ножку не подвернул? — Осклабился я.
