Оторванная Рубинооким конечность взлетела в воздух за миг до столкновения, и тварь повелась. Оттолкнувшись от земли, она устремилась следом, перемахивая через пригнувшегося человечишку и преодолевая дистанцию в десяток метров, ловко приземляясь аккурат за скважиной и любовно баюкая пойманную культю. Наверное, монстр наконец чувствовал себя законченным. Полноценным. Абсолютным. Плевать, каким еще.
Я не дал ей насладиться моментом.
Королева нежити могла проглотить атаку телекинезом и не поморщиться. Пройти сквозь столб колдовского огня. Выдержать взрыв тьмы или праха. Разорвать кольцо мороза легче чем слон рвет паутины. Даже мой сдохший красноглазый друг отсиживался за стенками храма, не рискуя встречаться с ней. Вот только даже истинная неуязвимость не гарантировала победы.
Напрягая каждую мышцу, каждый сосуд, каждую частичку мозга, каждую клеточку многострадального тела, я направил всю силу в землю. Из с таким трудом затянутой раны вновь хлынул настоящий ручей крови. В глазах начало двоиться. Во рту возник железный привкус. А в ушах раздалось уже час как затихшее бом… бом… бом…
Пласт почвы с Костяной Матерью на нем медленно поднялся вверх, а умертвие поглощало левую руку, не замечая возникшей опасности. Наверное, оно могло пережить и падение с огромной высоты. Вот только я не надеялся на гравитацию, и когда сущность чистой смерти наконец разгадала мою затею — было поздно. Она уже летела вниз к грунтовым водам и тем самым корням земли. Столь же мифическим, сколь несуществующим.
Я не надеялся на гравитацию. Лишь на скользкие каменные стены и огромную глубину.
Эпилог
— Дорада, господины. — Несколько вымученно произнес парнишка, опуская на стол здоровенное блюдо с копченой рыбой, чуть подгоревшей в печи лепешкой и какими-то фруктами. Даже не смотря на творящееся в городе, он сумел выжать из себя заученную фразу:
— Вкусная как жизнь на островах. Половина сахар, половина мед.
— Спасибо, друг. — Вежливо поблагодарил я. Феникс ограничился лишь кивком. Последнее время он вообще походил на впервые вышедшего за пределы детской комнаты ребенка. Море новых ощущений и миллион нереализованных возможностей. За что схватиться первым, куда сунуть любопытные пальцы, что оглядеть или обнюхать? Пожалуй, его стоило сравнивать даже не с ребенком, а едва научившимся ходить щенком. С той лишь разницей, что мужчина прожил тысячи жизней и видел буквально все и даже капельку больше. И тем не менее он ухитрился потеряться в новой не предопределенной реальности.
Забавно. Лишенные подобного опыта смертные приспособились куда быстрее почти всемогущего по их же меркам сверхсущества.
— Надеюсь, ты вызвал меня не перекусить? — Поинтересовался собеседник, и я позволил себе загадочно улыбнуться.
— И перекусить тоже. Дорада — пальчики оближешь. — С некоторым трудом подковырнув кусочек слегка приправленного нежнейшего мяса, я направил кохлеарий ко рту. Очередная (и, судя по всему, последняя) травма вновь превратила меня в неспособного нормально пожрать калеку. Благо, на сей раз я сохранил рабочую правую руку. Левая же… У всего имелась цена. С чего свободе быть исключением?
— Вот вроде заведение так себе, а рыбку готовят душевно. Как для себя.
— И?
— И овощи ничего так. Хотя ты прав. Собрались мы для другого.
Словно подтверждая сказанное в помещение чайханы ввалилось пара крепких солдат, тащащих мужчину с холщевым мешком на голове. По хорошему, его следовало четвертовать или повесить, но увы. Правосудие не учитывало грехи прошлых перерождений, а в этом мой старый знакомый не отметился в незаконной деятельности. Точнее, не оставил улик. Имейся у нас способ установить истину, и я поставил бы на кон все оставшиеся конечности, утверждая, что смерть Реониса — его вина.
— Здравствуй, Батамут. — Поприветствовал я хорсида, едва того освободили от головного убора. — Как добрался? Как настроение?
— Ужасно, господин Аомар. — Вздохнул предатель. — Вашими стараниями совсем грустно. Поймали, связали, притащили. И за что?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— За что? — Глаза Феникса вспыхнули, но он сдержал гнев, переведя взгляд на меня.
— А вот собственно и причина нашей встречи. — Улыбнулся я, с нескрываемым энтузиазмом ковыряю дораду. Интересно, согласился бы хозяин харчевни бросить собственное дело и перебраться поваром на острова? — Последний приспешник великого и ужасного Рубиноокого.
— Помощник мудреца, не более. — Поправил хорсид. — Порученец. По незначительным делам.
— На фоне порабощения целого мира — несомненно…
Не желая спорить, я активно заработал челюстями, в последний раз обмозговывая план. Задуманное отличалось от нормального наказания так же, как свершенное зло от обычного преступления.
— Вот только сути это не меняет. Ты предал человечество. Помогал тирану подчинять мир и губить сотни душ.
— И у вас, само собой, есть доказательства? — Нахально улыбнулся Батамут. — Или знаменитые Лаорхисиды сотворят самосуд, оклеветав честного человека и подчиняя его собственному представлению о правильном? Так же как мертвый господин.
— Тварь… — Зарычал Феникс, но я остановил его, положив руку на плечо, благо, мужчина сидел справа.
— Что ты. — Ответная улыбка отразилась на небритой физиономии плохо скрываемым испугом. — Неужели твое мнение о нас столь низко, дорогой друг? Твоим приговором будет свобода. — Приложив немалые усилия, я сумел удержать Феникса на месте. — Причем свобода полная.
— Без подвохов?
— Практически. — Моя ухмылка медленно превратилась в оскал. — Ты свободен от всего. От грехов, от прошлого, от людей, от законов. Но в каждой деревне, в каждом городке, в каждом полисе отсюда и до самого конца света будет висеть твой портрет. И описание деяний. Твоих и твоего господина. И если кто-то вдруг решит выпотрошить тебя словно вот эту самую рыбу, то ни один стражник не придет на помощь. Ты предал нас всех и отвечать будешь не передо мной. Отныне любому позволено призвать тебя к ответу. Иди, и да поможет тебе судьба.
Повинуясь моему жесту молчаливые солдаты вернули мешок на место и потащили едва способного переступать ногами Батамута к выходу. Хотелось верить, что они оставят изменника у южной границы города, но случись по дороге “внезапный летальный исход”, я не стану винить служивых. Какой смысл выносить вердикт и самому же отсрочивать его исполнение?
— Интересное решение. — Пробормотал повелитель огня, едва тяжелая деревянная дверь хлопнула за спинами конвоиров. — Изгнание, но не с территории, а из рода людского. Но что если он доберется до какой-нибудь Квархады?
— Боюсь, магистр Вильдахар с удовольствием расскажет ему о недружелюбности Доминиона.
— Даже так?
— Именно. Из прошлой жизни я знаю парочку ответов на мучающие его загадки. И, очень вероятно, уважаемый торговец получит анонимное письмо с решениями и просьбой распространить информацию. А дальше — не мои проблемы.
— В таком случае перейдем к раскрытию тайн мироздания? — Вздохнул Феникс, но я лишь вяло пожал плечами.
— Зачем? То есть мне конечно интересно, но… В общем, я решил перевернуть эту страницу. Не допытываться, кто вы такие, не гадать о природе сил. Дожить свой век и спокойно умереть, зная, что человечество свободно.
— Так просто?
— Угу… Хотя нет. Пройдешь мимо кухни, позовешь владельца?
— Почему нет? — Улыбнулся Феникс, поднимаясь. — Ты — страшный враг, Аомар сын Кархенона. К счастью, мы не враги. Доживи свой век с честью.
Коротко поклонившись, мужчина направился к выходу, а я знаком подозвал мальчишка-прислугу. Впереди плескалось целое море банальных людских дел. Например, договориться с трактирщиком о переезде на острова в качестве личного повара.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
