В «Государстве» Сократ описывает идеальное и справедливое общество, управляемое философами. Их самым важным качеством тоже выступает талант задавать вопросы и отвечать на них. Это искусство представляет собой путь к истине не только в моральной философии, но и в любом важном деле. Вот что Сократ спрашивает у Главкона:
Государство, 534d–e
СОКРАТ. А своим детям – правда, пока что ты их растишь и воспитываешь лишь мысленно, – если тебе придется растить их на самом деле, ты ведь не позволил бы, пока они бессловесны, как чертежный набросок, быть в государстве правителями и распоряжаться важнейшими делами?
ГЛАВКОН. Конечно, нет.
СОКРАТ. И ты законом обяжешь их получать преимущественно такое воспитание, которое позволило бы им быть в высшей степени сведущими в деле вопросов и ответов?
ГЛАВКОН. Мы вместе с тобой издадим подобный закон.
СОКРАТ. Так не кажется ли тебе, что диалектика будет у нас подобной карнизу, венчающему все знания, и было бы неправильно ставить какое-либо иное знание выше нее: ведь она вершина их всех.
ГЛАВКОН. По-моему, это так.
Платон рассматривает диалектику не просто как метод, но как целую философскую систему, где суть вещей постигается через исследование, в основе которого вопросы и ответы[84]. В этой книге мы не будем подробно говорить о правителях-философах, постигаемых ими истинах и прочих новшествах позднего Платона. Тем не менее приведенные фрагменты показывают, что Платон всю жизнь был очарован методом вопросов и ответов. Вероятно, с возрастом он начал по-другому его интерпретировать, но этот метод всегда занимал центральное место в его мировоззрении.
Побочные эффекты. Сократическое вопрошание обеспечивает вас более глубоким пониманием предмета. Вы медленнее делаете выводы, и это предотвращает множество глупостей. Обращаясь к нему, мы отказываемся от удовольствия твердо придерживаться своего мнения и ощущать уверенность в своей правоте. Таков обмен, на который приходится идти сократику; причем это сопряжено с определенными рисками. Вместо того чтобы быть слишком уверенным, вы можете оказаться уверены в чересчур малом. Выбирая между этими вариантами, стоит взвесить, кто приносит больше вреда или пользы: те, кто утверждает, что у них есть ответы на все вопросы, или не притязающие на такое знание. Вероятно, вы сможете привести примеры в пользу тех и других. Однако, рассуждая в исторической перспективе, я рискну предположить, что люди, настроенные более скептически, как правило, в этом случае побеждают.
Сократический диалог становится наиболее проблематичным, когда состязающиеся стороны не придерживаются симметрии. Всем нам хочется, чтобы на уступки чаще шли наши оппоненты. Но мы, естественно, боимся, что оппонент победит, если мы начнем задавать сложные вопросы, а он нет. Это будет похоже на одностороннее разоружение. Вдумчивых сократиков одолеют персонажи нацистского типа, не знающие сомнений и имеющие орды последователей. А мы придем к результату, описанному поэтом Уильямом Йейтсом: «У добрых сила правоты иссякла, / А злые будто бы остервенились»[85]. Если вы не совсем уверены в чем-либо, то за что же вы сражаетесь, когда приходят враги?
Вероятно, за то же, за что сражались всегда. Но только теперь вы делаете это с большим осознанием сложности проблемы и лучшим пониманием противоположной стороны. Сократика подобное знание не парализует; ему чужды предположения о том, что воля к борьбе может зависеть от тупости, упрощения вещей и черных шляп злодеев. Вам всегда придется противостоять этому, за что бы вы ни сражались. Вы отстаиваете любовь к истине, даже если не обладаете монополией на нее. Если же эти причины покажутся бескровными – такими, ради которых никто не пойдет воевать или умирать, – то, на наше счастье, у нас есть не только слова Сократа. У нас есть его личный пример.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
6
Эленхос
Эленхос – это название процедуры, которую Сократ применяет весьма часто (от нее происходит прилагательное «эленктический»). Сам он это понятие не употребляет, но иногда пользуется производными от него словами. Одно из его основных значений – «исследование»; оно также отсылает к испытанию, опровержению, посрамлению и высмеиванию. Одни обозначают этим словом опровержение как таковое, и в таком случае сократический эленхос выступает одной из его разновидностей. Другие предполагают, что эленхос – это и есть метод Сократа. Сам я считаю последнее мнение ошибочным, но зато оно демонстрирует, насколько важное место эленхос занимает в диалогах.
Несмотря на необычность греческого термина, стоящая за ним идея не так уж и загадочна. Это полезная, знакомая, но не слишком широко применяемая техника обсуждения сложных тем. Настоящая глава объясняет, как она работает в диалогах. Ниже, в главах 17 и 18, будет показано, как самому практиковать эленхос.
Примеры. Сократический эленхос можно определять по-разному; некоторые ученые полагают, что крайняя множественность форм вообще не позволяет дать ему определение. Чаще всего этот термин применяют к ситуациям, где происходит следующее. Сначала вы делаете какое-то утверждение; потом Сократ заставляет вас согласиться с чем-то другим; затем он показывает, иногда неожиданно, что второе утверждение, с которым вы только что согласились, конфликтует с первым. Короче говоря, он заставляет вас противоречить самому себе.
Эленхос довольно тонко устроен – и практически неуловим. Можно запросто прочитать текст, содержащий эленхос, даже не осознав этого. Вот простой пример из диалога, который уже пересказывался в главе 3. Сократ, как вы помните, выясняет у Лахета, что такое мужество.
Лахет, 192b–d
ЛАХЕТ. Мне кажется, мужество – это некая стойкость души: так и надо сказать обо всем, что по природе своей связано с мужеством.
СОКРАТ. Конечно, надо так сказать, если мы хотим сами себе дать ответ на вопрос. Но мне-то кажется, что не всякая стойкость представляется тебе мужеством. А делаю я этот вывод вот из чего: ведь я-то догадываюсь, мой Лахет, что ты причисляешь мужество к самым прекрасным вещам.
ЛАХЕТ. Да…[86]
СОКРАТ. А если она [стойкость] сопряжена с неразумностью? Разве не окажется она, напротив, вредной и злокозненной?
ЛАХЕТ. Да.
СОКРАТ. Назовешь ли ты прекрасным что-то такое, что будет злокозненным и вредным?
ЛАХЕТ. Это было бы неправильно, Сократ.
СОКРАТ. Следовательно, такого рода стойкость ты не признаешь мужеством, поскольку она не прекрасна, мужество же прекрасно.
ЛАХЕТ. Ты молвишь правду.
Давайте проследим, как реализуется эленхос. Лахет утверждает, что мужество есть стойкость. Это утверждение 1. Вслед за этим Сократ заставляет его принять утверждение 2, согласно которому мужество прекрасно. Как только Лахет соглашается и с этим, его первое определение терпит крах; утверждения 1 и 2 несовместимы, хотя ему потребуется некоторое время, чтобы осознать это. Сократ подводит собеседника к мысли о том, что стойкость бывает и безрассудной, а раз так, то она не прекрасна; следовательно, ее нельзя приравнивать к мужеству, которое заведомо прекрасно. Обратим внимание: Сократ на каждом этапе использует вопросы для того, чтобы снова и снова заручаться согласием собеседника. Разве ты не высказывался так-то и разве не соглашался с тем-то? А если так, то не противоречат ли твои тезисы друг другу? Все это важно, поскольку в конце дискуссии оказывается, что именно Лахет противоречил сам себе, а не Сократ противоречил Лахету. Философ полностью контролирует происходящее.
После того как Сократ обнаруживает логическое несоответствие, по крайней мере одно из утверждений нужно либо модифицировать, либо отбросить. Но вот какое именно – это может оставаться неясным. В приведенном выше отрывке Лахет вполне мог бы сказать: «Что же, возможно, мужество не всегда прекрасно». Но такое случается редко[87]. Это может быть источником фрустрации. Кто-то выдвигает утверждение X, после чего Сократ показывает, что оно не согласуется с уступкой Y, сформулированной позже. Обычно собеседник отказывается от утверждения, а не пересматривает уступку. Но, возможно, чаще должно быть наоборот. По крайней мере, нет причин, которые препятствовали бы этому. Но Сократ пытается сделать уступку Y более весомой, нежели изначальное утверждение X.
