— Вот вам телефон Константина, можете сослаться на меня.
Леня поблагодарил Ивана Францевича и покинул его квартиру.
Парфеныч со Штормом проводили его до самых дверей.
Выйдя на улицу, Леня достал мобильный телефон и набрал номер часовщика.
— Это Константин? — спросил он, услышав немного задыхающийся мужской голос.
— Ну, допустим, Константин! — отозвались в трубке, и голос заглушили какие-то странные звуки — скрежет, треск и скрип.
— Константин! — попробовал Маркиз прорваться сквозь этот шум. — Можно с вами поговорить?
— Поговорить? — переспросил голос в трубке. — О чем?
— Ну, я хотел бы показать вам часы…
Из телефонной трубки снова донесся непонятный скрежет.
— Не раньше пятнадцатого февраля! — отозвался наконец человеческий голос, прорвавшийся сквозь шум.
— Пятнадцатого февраля? — удивленно переспросил Леня. — Но сейчас же еще сентябрь! Нельзя ли немного пораньше?
— Раньше у меня все время расписано. — Константин чем-то пошуршал и затем проговорил снисходительно: — Ну вот, кажется, я действительно смогу выкроить вам время пораньше…
— Когда? — оживился Маркиз.
— Двенадцатого февраля, но вам придется приехать ко мне в половине восьмого утра. У меня будет для вас сорок минут.
— Какая досада… — протянул Маркиз. — Я не могу ждать так долго…
— Ну, это уж ваши проблемы! — сухо отозвался Константин. — А сейчас, извините, я занят!
— Но мне посоветовал обратиться к вам Иван Францевич Миллер…
— Что?! — Голос в трубке стал гораздо приветливее. — Вас направил ко мне Иван Францевич? Что же вы сразу не сказали?!
— Я просто не успел!..
— Ну, в таком случае… вы могли бы подъехать прямо сейчас к Думе?
— К башне на Невском? — уточнил Леня.
— Ну да, на углу Невского и Думской улицы. Спросите охранника, он вас ко мне направит…
По дороге Леня вполголоса напевал старинный романс:
— «Не слышно шума городского, на думской башне тишина, и на штыке у часового горит полночная луна…»
Через полчаса он подъехал к знаменитому зданию рядом с Гостиным двором. Когда он спросил охранника, где можно найти Константина Соловушкина, тот посмотрел на него в недоумении:
— Константина? Это какого такого Константина? Это который из законодательного собрания? Так он сюда приезжает только по понедельникам…
— Нет, этот Константин занимается часами.
— Ах, вам часовщика! Ну, тогда поднимайтесь по этой лестнице. — Охранник открыл перед Маркизом маленькую неприметную дверь, за которой начиналась железная винтовая лестница.
Маркиз бодро направился вверх по ступенькам.
Вскоре он услышал доносящийся сверху шум. Чем выше он поднимался, тем громче этот шум становился. Вскоре Маркиз понял, что слышит тот самый механический скрежет и гул, который мешал ему разговаривать с Константином.
Наконец лесенка привела его на длинную галерею, которая изнутри опоясывала часовую башню. Теперь над ним виднелись какие-то огромные шестеренки, рычаги и прочие металлические детали. Все это крутилось, раскачивалось и двигалось, издавая ритмичный скрежет.
Леня догадался, что видит перед собой внутренний механизм башенных часов.
— Это вы от Миллера? — послышался откуда-то сверху приглушенный голос.
Леня запрокинул голову и увидел в самой глубине часового механизма невысокого человечка с густой растрепанной шевелюрой, в черном рабочем комбинезоне и в клетчатой кепке. Этот человечек ловко сидел на раскачивающемся часовом анкере, как ковбой в седле прирученного мустанга, и время от времени ударял молотком по зубцам огромной шестерни.
— Да, это я! — крикнул Леня, стараясь перекрыть стук и скрежет часового механизма.
— Подождите минутку, я сейчас спущусь! — Часовщик еще раз ударил молотком по шестеренке, затем ловко перепрыгнул с анкера на неподвижный железный рычаг, соскользнул по нему, как гимнаст по шесту, и приземлился на галерее рядом с Маркизом.
Маркиз наблюдал за ним с восхищением — как бывший артист цирка, он оценил ловкость своего нового знакомого.
— Константин, — представился тот и протянул Лене руку.
— Леонид, — ответил Маркиз.
— Вы извините, что я с вами так сурово разговаривал по телефону, просто у меня действительно чересчур много работы, так что я не берусь за новые заказы, если не знаю заказчика. Но раз вы от Ивана Францевича, это меняет дело!
— Да, я вас понимаю, — кивнул Леня. — У меня самого такое же правило. А что — в вашей профессии бум?
— Ну как сказать. — Константин скромно потупился. — Часов в городе много, от таких как эти, — он кивнул в сторону огромного механизма, — до крошечных дамских, а настоящих специалистов раз-два и обчелся… скажу без ложной скромности, я — лучший в своей профессии, так что без работы не сижу…
— Да, Иван Францевич мне так и сказал!
— Ну, так что вам нужно починить?
— Не починить, а только взглянуть и сказать, с чем я имею дело. — Леня достал из кармана злополучные часы, протянул их Константину и продолжил: — Эти часы случайно попали ко мне в дом, а потом вокруг них началась какая-то опасная суета. У меня пытались их выманить обманом и угрозами, использовали шантаж… Так вот я и хочу узнать, что они собой представляют и насколько могут быть ценными. Миллер сказал, что вы сможете ответить на эти вопросы лучше кого бы то ни было. По крайней мере в нашем городе.
— Мнение Ивана Францевича для меня очень лестно, — проговорил Константин, внимательно разглядывая часы, — но, честно говоря, я не вижу ничего особенного. Хорошие карманные часы, девятнадцатый век, небольшая швейцарская фирма… для коллекционера могут представлять некоторый интерес, но не более того…
— Вы уверены? — разочарованно спросил Маркиз.
В ту же секунду он пожалел, что посмел усомниться в компетентности часовщика, но было уже поздно.
Константин посмотрел на него надменно и процедил:
— Если я что-то говорю о часах, значит, я в этом уверен! Я, молодой человек, знаю о часах все!
— Извините, я неудачно выразился… — забормотал Маркиз. — Я не то хотел сказать…
Но Константин все еще пыхтел, как кипящий чайник.
— Вы хоть знаете, что первые механические часы с гирями изобрели арабы, а привезли в Европу крестоносцы? Тогда часы были очень громоздкими, и на них была всего одна стрелка — часовая!
Маркиз тяжело вздохнул: часовщик сел на своего конька и теперь его не остановишь!
— Вы сами не знаете, о чем говорите! — пыхтел Константин. Вдруг он взглянул на свои наручные часы и поспешно проговорил: — Откройте рот и заткните уши!
— Что? — удивленно переспросил Леня.
— Делай как я! — рявкнул часовщик и зажал уши ладонями, а рот широко разинул, как будто собирался целиком проглотить гигантский гамбургер.
Леня сделал то же самое, и успел как раз вовремя: в следующую секунду раздался оглушительный грохот — это башенные часы пробили половину двенадцатого.
Едва гром стих и к Маркизу вернулся слух, часовщик продолжил свою лекцию:
— А вы слышали, как знаменитые лондонские часы Большой Том спасли жизнь часовому?
— Большой Бен, — машинально поправил часовщика Маркиз.
— Это сейчас часы на башне Вестминстера называют Большим Беном, а в средние века на этой башне были другие часы, и звали их Большим Томом. Так вот, как-то ночью часовой возле королевского дворца услышал, что часы пробили в полночь не двенадцать, а тринадцать раз. Наутро же оказалось, что в полночь из покоев королевы украдены драгоценности, и часового арестовали — его обвинили в том, что он заснул на посту и пропустил грабителей во дворец. К счастью, часовой вспомнил, что часы ночью пробили тринадцать раз. В зал суда вызвали часовщика, который подтвердил, что часы действительно пробили лишний раз. Это спасло часового от виселицы…
— Все это очень интересно, — вклинился Маркиз в монолог часовщика, — однако я хотел…
— Да, что-то я и впрямь разговорился, — спохватился Константин, — а у меня ведь еще много работы… — Он снова взглянул на Ленины часы и вдруг задумчиво почесал переносицу.
— А впрочем… вот эти значки на ободке циферблата… может быть, это все же часы с секретом…
— С секретом? — оживился Маркиз. — Что вы хотите сказать?
— Часов с секретом, молодой человек, было множество! У каждого мастера была какая-то собственная тайна. Первые карманные часы делали в Германии, в Нюрнберге, их так и называли — «Нюрнбергские яйца», за овальную форму. Но очень скоро им стали придавать самую удивительную форму — сердца и лилии, кресты и мертвые головы, бабочки и книги… часовщики научились делать такие крошечные часики, что их можно было носить вместо камня в перстне или в серьгах! Английский король Генрих II послал в подарок своему коллеге французскому королю Людовику XIV первые часы с репетицией, то есть такие, которые отбивали время не каждый час, а только когда хозяин нажимал на особый шпенечек… ах, простите, я снова увлекся. О чем я говорил?
