— А я ошибался, Катя. Вам идут очки, вы в них выглядите отличницей и старостой класса. Что вы сделали с трупом?
— Господи… простонала она.
Карие глаза, и так увеличенные стеклами очков, раскрылись во всю ширь. Я начал опасаться, как бы она не упала в обморок, Но, судя по всему, организм у нее был достаточно крепкий.
— Как вы меня нашли?
— Я спросил первый.
— О чем? — она уже забыла.
— О трупе.
— Тише, пожалуйста, — Катя испуганно огляделась по сторонам.
— Бросьте. Сегодня никого уже не интересуют такие темы.
— Вадим его вывез на своей машине. Сказал, что оставит где-нибудь на дороге, чтобы это выглядело как наезд… Поверьте, — глаза за стеклами очков заблестели, словно она собиралась заплакать, — я не виновата. Кто-то подбросил это… это тело, — она уже справилась с собой. — И у меня не было другого выхода. Вы ведь верите, что я не убивала?
— У меня в кармане адрес транспортной фирмы, эмблема которой — навьюченный ослик. Не составит большого труда выяснить — в какое время помогал один из их водителей починить мотор такой красивой женщине. Такое не забывается.
— Вот и проверьте, — отрезала она.
— Остается Вадим…
— Что — Вадим?
— Как взрыв его автомобиля связан с нашей историей?
— Я что-то не понимаю… Взрыв? Ах, да…
— Вы слышали, что его машину взорвали?
— Все эти дни я работала с мистером Стэндапом. Шеф срочно уехал в Париж, и мне поручили занять его, пока Олег Витальевич не вернется…
— Когда ваш шеф улетел в Париж?
— В ночь… В ту самую ночь, когда… Возникла какая-то непредвиденная ситуация с банком.
— Поэтому-то вы и прождали его напрасно в ресторане?
— Да, — она кивнула.
— А ваш мистер почему не приехал? Вы же должны были ужинать втроем?
— Федоренко успел его предупредить.
— Лично?
— Вы меня что, допрашиваете? — возмутилась Катя.
— Нет, просто любопытствую. Кто отвозил шефа в аэропорт?
— Ну откуда я знаю!
— Вадим?
— Да, — она кивнула, — вполне возможно. Иногда он это делает. Ну, конечно, помните, я ему звонила от ваших друзей, а его не было. Наверное, он как раз и отвозил.
— Как был одет Федоренко?
— Ну откуда я знаю! — повторила она. — Как всегда, наверное. Темно-синий костюм, черное длинное пальто, ондатровая шапка. С собой он еще берет небольшой чемодан из крокодиловой кожи.
— Это меняет дело.
— В какую сторону меняет? — Катя чуть заметно улыбнулась.
— Я только что считал, что не хватает одного трупа. А теперь, похоже, их число удвоилось.
— Вы говорите загадками.
— Да нет, это вы у нас мастер по загадкам.
— В каком смысле?
— Ну зачем, скажите, устанавливать монумент живому человеку?
— Подождите… — Катя наморщила лоб. — Это ведь вы только что звонили?
— Не стану отпираться.
— А где же тот мастер?
— Я его полномочный представитель. Ну, так проведете меня к мистеру Стэндапу?
— Да… Конечно…
— И не станете никому звонить и предупреждать о моем приходе?
— Извините, но есть определенные правила. Мы отвечаем за безопасность наших партнеров…
— А за безопасность рабочих гранитной мастерской вы не отвечаете? Сегодня утром их пытались из служителей ритуала перевести в клиенты, — я согнул указательный палец, как будто нажимаю на спусковой крючок. — А ведь там, помимо мастера, который помог вам в неблаговидном розыгрыше, находились еще женщина и двое мужчин пенсионного возраста.
— Я ничего об этом не знала, — она растерялась. — Мы просто не могли разыскать этого человека, и тогда Вадим придумал…
— Я уже слышал эту байку от каменотеса…
— Это не байка…
— Но ведь людей убивают, верно, — сейчас мне почему-то захотелось повторить слова Н. Г.
— И вы боитесь…
— Вы тоже боитесь.
— Да, — Катя опустила голову.
— Но ведь кто-то должен сказать Джону Стэндапу правду? Вряд ли он захочет заключать контракт с теми, кто убил его старинного друга.
— Прекратите! — она дотронулась красивыми пальцами до не менее красивого лба. — Я сейчас сойду с ума. Вы говорите про одни убийства, про одни трупы.
— «Я из мафии, и ты из мафии, но кто кому напишет эпитафию?» Слова Иосифа Бродского. Расклеены в вагонах нью-йоркской подземки. А лучше бы смотрелись в нашем метро, скажем, на «серой» радиальной ветке.
— Если бы я не пошла в тот вечер в ресторан… Если бы не этот человек в моей квартире…
— Я бы не имел удовольствия сейчас с вами разговаривать.
— Сомнительное удовольствие.
— Не скажите. Лучше, чем лежать на очень холодной полке очень мертвой. Труп в вашей квартире спас вам жизнь.
— То есть?
— Зачем убивать человека, если он и так будет молчать? Да еще выполнять роль соглядатая. Потому что не хочет оказаться в тюремной камере из-за невесть откуда взявшегося трупа, верно?
От мертвого тела вас избавили, но неприятностей от этого не стало меньше. Вас втягивают в дела, от которых скверно пахнет. Я подслушивал разговор, — показал на телефон. — Если бы вы вызвали милицию, они бы не могли сейчас манипулировать вами.
— Никто мной не манипулирует, — отрезала она.
— Вы не скажите, кому звонили?
— Нет, — взгляд у нее был как у щенка, которого продают на Птичьем рынке — отрешенный.
— Вот об этот-то я и говорю. А теперь — ведите меня к заморскому гостю. А то на нас уже местные охранники стали косо посматривать.
— Но…
— Понимаю, вы должны все-таки предупредить своего таинственного абонента, что встреча состоялась. Сделаете это, пока мы будем беседовать.
— Но тогда…
— Не волнуйтесь, — дотронулся до ее руки, — Я тоже плохой мальчик и могу за себя постоять.
Рука ее была теплая и словно наэлектризованная. Женщина была так погружена в свои мысли, что не заметила, как мы дошли до лифта, держась за руки, словно только что влюбленные.
Интересно, а можно влюбиться, если разговариваешь об одних убийствах?
* * *
— Добрый вечер, мистер Стэндап. Вы оставляли визитную карточку, — я протянул кусочек глянцевой бумаги.
— Добрый вечер, — он посмотрел на написанный от руки номер телефона. — Но вы не тот человек, с которым я хотел встретиться.
— Верно. Но я смогу ответить на интересующие вас вопросы, — уже довольно давно у меня не было никакой языковой практики, и разговаривать на английском было нелегко.
— Вы знаете, что меня интересует?
Джон Стэндап выглядел лет на пятьдесят — во всяком случае, моложе Н. Г. Может, с толку сбивали его рыжие волосы без всякого намека на седину. Он был в хорошей форме, хотя несколько рыхловат.
— Нам не потребуется переводчик, — я посмотрел на Катю, которая стояла между нами.
— Хорошо, — он кивнул. — Кэтрин, вы не могли бы пока купить сувениры моим друзьям в Нью-Йорке. Женщине моих лет и двадцатилетней даме? Я не очень разбираюсь в том, что может понравиться красивым женщинам, — он улыбнулся. — А вам это должно быть понятно.
Другой на его месте не стал бы искать предлога, чтобы выпроводить переводчицу.
— …Хорошо, — произнес он, когда за женщиной закрылась дверь, — сколько стоит ваша информация? В долларах, рублях?
— Вам в Москве попадались только вымогатели?
— Я виноват, — он чуть покраснел. Рыжие вообще легко краснеют. — Может быть виски? Или водку?
— У вас шотландское или бурбон?
— А что вы хотите?
— Бурбон.
— Вы первый русский, которому нравится бурбон.
— Боюсь, у вас был довольно узкий круг общения.
— О, да, — американец развел руками, — я не так давно начал общаться с вашими соотечественниками…
— Кто вам сказал, что могила поддельная?
— Что? — его рука, в которой он держал стакан с напитком цвета осенней листвы, вздрогнула.
— К сожалению, несколько часов назад вашего бывшего друга толкнули под поезд.
— О каком друге идет речь? — он поставил свой стакан на край стола, так и не пригубив. — И почему я должен вам верить?
— А у вас есть выбор? — свой бурбон я выпил, потянулся за прямоугольной бутылкой и налил себе еще. — У вас был друг, который много лет назад пропал без вести. Полагаю, вышел на яхте в море и не вернулся… Но вдруг явились какие-то люди и представили доказательства, что этот человек был советским шпионом.
— Вы из КГБ? — поинтересовался он.
— Нет. Меня нанял Николай Григорьевич… Вы его знали под другим именем.
— Для чего нанял?
— Чтобы помешать сделке, которую вы собираетесь заключить с фирмой «Октопус».
— Значит, он знал, что я в Москве?
— Он догадывался, что предстоящая сделка как-то связана с его именем. А остальное мы выяснили по ходу дела. Можно сказать, я пришел к вам по его поручению.
