Встать! Я засмеялся. Я не мог встать.
У меня отнялись ноги. Вот так сидел на краю ванной и не чувствовал, есть ли у меня ноги…
А как тут встанешь без ног?
* * *
Сидел и считал. Сначала до ста, потом до тысячи. Старался не думать о том, что время идет. Я мог бы орать песни, плакать, напустить в штаны. Алкоголь на каждого действует по-своему. Я мог бы просто ничего не соображать. И это было бы лучше.
Но у меня — ясная голова. И абсолютно деревянные ноги.
А руки? Я сжал пальцы в кулак. Руки у меня такие же крепкие…
Если бы можно было ходить на руках…
Стоп, это же выход. Акробатика тут не при чем. Я схватился за трубу обогревателя. Рывок! Стою. Ладони жжет раскаленная батарея. Теперь — ухватиться за вешалку для полотенец…
В прихожей можно цепляться за полки. Дверь в комнату.
Спинка стула… Напоминает детскую игру — не ступи на пол. Я задыхаюсь от напряжения. Стул с грохотом падает на пол.
Конец…
Прошло несколько секунд, прежде чем я понял, что устоял. Ноги дрожат, еле слушаются, но все же…
Что, выкусил, братец алкоголь?
* * *
Я достал носовой платок, обошел на нетвердых ногах комнату и протер ту мебель, до которой мог дотрагиваться… Потом вернулся в ванную и обработал так же краны, трубу сушилки, край раковины, душ. Напоследок проверил — не осталось ли здесь что-либо из моих вещей — могло вывалиться из кармана, пока меня избивали.
Открыл входную дверь, протер внутреннюю ручку, закрыл дверь, протер наружную ручку и стал спускаться по лестнице.
Когда я добрался до первого этажа, хлопнула парадная дверь. Я успел заметить обтянутые тканью каски и укороченные автоматы в руках входивших.
Я отступил в угол и сделал вид, что пытаюсь застегнуть штаны.
— Не двигаться! — приказал один из патрульных, и я увидел направленное мне в лоб дуло автомата.
Быстро поднял обе руки вверх.
— Мужики, по нужде зашел, — плаксиво сказал я. — Неужели за это теперь расстреливают?
— Шутишь? — недобро посмотрел на меня один из них со звездочками на маленьких погонах.
— Какие уж тут шутки? Вы когда-нибудь после нескольких бутылок пива из одного конца Москвы в другой ездили?
— Ну и несет же от него, — принюхался парень помоложе. — Тут пивом не обошлось.
— Ладно, надо сначала вызов проверить, — кивнул офицер.
— А с этим что делать? — показали на меня.
— Лейтенант, отпустите, — взмолился.
— Угу, лейтенант, — нарочито по-простецки подтвердил тот, что со звездочками, — Старшой я. Ну-ка, подойди поближе. Я сделал шаг, и в этот момент свет от лампочки упал на мое лицо.
— Эй, кто тебя так разукрасил? — изумленно спросил третий из наряда, который держался за спинами остальных.
— Да, было дело, — я покачал головой. — Но ни к кому претензий не имею.
— Неохота мне с ним связываться, — покачал головой старшой. — Накатает потом заявление, что это мы его отделали.
— Не можем же так просто отпустить? — засомневался молодой. — тем более, поступило заявление о драке на четвертом этаже…
— Хорошо. А ну, пошли с нами.
— Да вы что, мужики! Вдруг там стрелять начнут? Вам за это деньги платят…
— Пошевеливайся, — отрезал он.
Наверх мы поднялись на лифте. Я изо всех сил старался не показать вида, что со мной сейчас происходило.
— Стой здесь, — приказал старшой, как только мы вышли из лифта. — Присмотри, — кивнул он третьему.
Потом они подошли к двери в квартиру, где лежала убитая женщина. Я почувствовал, что становится трудно дышать. Ладони стали мокрыми и липкими. Незаметно вытер их об штанину.
Двое из наряда стали по обе стороны двери, и старшой нажал на кнопку звонка. Даже с моего место было слышно, как он тренькает.
— Никого, вроде, — произнес тот, что помладше.
Подождали немного, потом один из них забарабанил в дверь кулаком. От таких ударов она запросто могла вылететь из петель.
— Спросим у соседей, — наконец решил старшой.
На лестничной площадке — три двери. За одной залаяла собака, но никто не открыл. Старшой выругался. Позвонил в последнюю квартиру.
Через несколько минут из-за двери послышался старушечий голос:
— Кто там?
— Откройте, милиция!
— Кто!
— Милиция, откройте! — завопил старшой.
— Не открою, — злобно отрезала старушка.
— Вы нас вызывали? — во всю мощь своих легких продолжал диалог старшой.
— Чего?
— Вы позвонили и сообщили, что у соседей слышны крики и звуки борьбы?
— Чего?
— Да ей если бы над ухом выстрелили, она бы ничего не услышала, — заметил молодой.
— Тьфу ты, — махнул рукой тот, что меня сторожил, — ложный вызов.
— Может быть, — старшой подошел к нам, — а может — и нет. Не нравится мне этот парень, — он ткнул указательным пальцем мне в грудь. — Его ведь кто-то избил.
— А что, новый закон вышел? — поинтересовался я, — Получение побоев является уголовно наказуемым?
— Шутник, да? — резко спросил он.
— Нет, просто мимо проходил.
— А что, если мы сейчас дверь взломаем? — предложил он.
— Ломайте. Можете тогда арестовать владельцев квартиры за то, что у них взломана дверь.
— Документы есть? — хмуро спросил милиционер.
— Паспорт. В кармане, — я не решился полезть за ним сам, опасаясь, что это будет неправильно истолковано парнем, который направлял на меня ствол автомата.
Старшой некоторое время его внимательно изучал. Потом вернул:
— Я запомнил адрес, — он обернулся к своим напарникам. — В случае чего всегда его отловим. Ладно, пошли отсюда, — он уронил паспорт на пол и направился к лифту.
— Эй, — окликнул его я.
— Чего тебе? — старшой обернулся.
— По-моему, вы хотели посмотреть, как я стану его поднимать, — я нагнулся за документом.
— Ох, умник, — он сплюнул на пол и вошел в лифт. Двери закрылись.
7. ВТОРАЯ ПУЛЯ
Если светлоглазый наблюдал за домом и видел, что патруль уехал без меня, то он снова вызовет милицию по адресу, где лежит убитая женщина. Только тогда ему придется что-нибудь предпринять, чтобы патруль имел все основания взломать дверь. А потом милиция приедет ко мне… Ведь старший наряда помнит адрес подозрительного типа, которого они обнаружили в подъезде.
Машину удалось поймать не сразу. Водители шарахались, заметив мою разукрашенную физиономию. Наконец, подобрал какой-то мужик на иномарке. На нем была телогрейка поверх тренировочного костюма, и по виду он и черта бы не испугался.
На все ушло минут сорок. Прежде чем подойти к своему подъезду, я огляделся: где-нибудь могла стоять милицейская машина, если они успели раньше меня. Нет, ни души.
Я подошел к лифту. Кнопка светилась. Лифт стоял на последнем этаже, и даже тут было слышно, как в нем поют песни хорошо поставленным голосом.
На шестнадцатом этаже живет народный артист, квартиру сдал, и теперь ему хватает, чтобы каждый день где-то надираться. А петь он приезжает по месту постоянной прописки — малой родины, так сказать.
Я представил, как мне сейчас подниматься пешком наверх. Двенадцать этажей, двадцать четыре лестничных пролета.
Забарабанил кулаком по двери. Пение стало громче.
— Выйди из лифта, — крикнул я. — Сволочь.
Он сменил репертуар и затянул, кажется, «Светит месяц».
Лестница в доме наружная. На шестом этаже я почувствовал, что обливаюсь потом, а сердце вот-вот взорвется в груди, как граната лимонка. А на десятом я уже почувствовал, как твердеют на ледяном ветру мокрые волосы.
На своем этаже я остановился. Кружилась голова. Прижался лбом к заградительной решетке. Надо перевести дыхание.
С высоты видны только крыши соседних домов. И двор, освещенный одиноким фонарем. Темные гробики припаркованных машин, темные колеи в рыхлом снегу. И пляшущий свет фар…
Автомобиль свернул во двор и остановился у подъезда. Хлопнули дверцы. Одна, другая, третья тень скользнули от машины к дому. Сверху люди похожи на жуков-скоробеев, катящих навозный шарик — собственную голову.
Я вздрогнул. Нет, не от холода. Я понял, что приехали за мной. Не важно, кто. Милиция или бандиты. Для меня сейчас нет особой разницы.
Целую вечность потерял, пытаясь попасть ключом в замочную скважину. Лифтом они воспользоваться не смогут, но подниматься будут наверняка быстрее меня. А я понятия не имел, где искать спрятанный пистолет. В дверь могли позвонить в любую минуту.
Оглядел комнату, пытаясь сфокусировать зрение. Что изменилось? Приоткрыта ли дверца шкафа, передвинут ли стул…
Дверь на балкон. Даже не сразу поверил в удачу. Я всегда закрываю на нижний шпингалет, чтобы Алене не надо было тянуться. А сейчас повернут верхний. Покачиваясь, выхожу на балкон. Таки есть — снаружи к перилам липкой лентой примотан пистолет ТТ.
