— сходи со мной.
И нет, Макс не повышает тон. Но мурашки уже вовсю мигрируют по коже, в панике не зная куда податься.
— Приглашаешь? — стараюсь, чтобы голос звучал… нет, даже не с вызовом, а хотя бы ни писком пойманной за шкирку мыши. Это преступление так вкусно пахнуть! Слезами ангелов он с утра натирается, что ли?
— Приглашаю, — шепчет Макс над самым моим ухом. Так близко, что в груди начинает ныть, словно он своим выдохом достал до сердца.
— И как быть с тем, что тебя опередили?
— Отмени.
Как у него всё просто! В душе чертыхаюсь. Сама сижу прямая как струна, а в лёгких воздух стынет от бескомпромиссности его тона.
— Я не собираюсь портить отношения с нашим боссом из-за твоих капризов, — едва слышно ворчу себе под нос, не удержавшись.
Намеренье продолжать общение на непринуждённой ноте тает с каждой новой репликой. Я здесь не для того, чтобы ему потворствовать.
— Так это ваше свидание — попытка подмазаться к начальству, и только? — выхватывает он из фразы повод потешить своё эго.
— Про свидание ты сказал, — тихо хмыкаю, сминая пальцами края юбки. И нет, потакать его внутреннему донжуану я тоже не собираюсь, хотя эти ревнивые нотки что-то сладко сжимают внутри. Тут потеряй бдительность, так Макс не только воспользуется, но и клеймо мне на лбу, как на своей собственности поставит. А вот поддеть нахала — это всегда во благо. — Кстати, Герман в формулировках был более изобретательным, недотягиваешь.
— Так почему согласилась? Вы едва знакомы. — пропускает он мимо ушей последнюю реплику.
Пф-ф-ф… Завёлся. Задели за живое.
— Ну-у-у… в первую очередь Герман приятный собеседник. И ещё у него глаза красивые, — добавляю с придыханием, пытаясь вспомнить, какого они всё-таки цвета.
Голубые? Серые? Помню только, что точно были.
— Даже так? — не сдаётся Макс, незначительно повышая голос. — И что в нём такого феноменального?
— Всё, — решаю не мелочиться. — Особенно то, как он смотрит, будто больше никого вокруг и нет.
— Всё? — усмехается Макс, рывком разворачивая кресло и нависает так, что мне приходится вжаться в спинку. — Расскажи тогда, что ты видишь в моих глазах?!
Ничего. Вообще ничего не вижу перед собой — кабинет сжимается до его гневно суженных зрачков. Меня начинает конкретно так знобить. То ли от неожиданности и растерянности, то ли от нервирующей близости его губ… Ясно одно — продолжим разговор в том же духе, и мне придётся подбирать свою независимость с пола… где-нибудь между блузой и колготками.
— А в твоих глазах я вижу, что друг из тебя никудышный, — отзываюсь с приторной улыбкой. — Лучше посоветуй, дружище, какой аромат мне выбрать на вечер? Роскошный ванильный, игривый фруктовый? Может, чувственный жасмин, или всё-таки что-нибудь возбуждающее… аппетит? Ты ведь дольше с ним работаешь. Должен хоть примерно знать предпочтения шефа.
— Ахметова… — запнувшись, Макс убирает волосы с плеча мне за спину и медленно водит по шее ладонью, будто примеряется. — Не будет у тебя никакого свидания. Или со мной или ни с кем. Поверь мне на слово.
— Максим… Как вас там по батюшке? — Плавно подаюсь вперёд, нарочно переходя на официальный тон. — Ваше слово — последнее, чему стоит верить. Помнится, правила фирмы категоричны к романам на работе. А вы изначально не собирались придерживаться корпоративной этики. Плохой, очень плохой руководитель. — выдыхаю жарко, ощущая небывалый кураж и то как усилившаяся хватка на горле затрудняет дыхание. — Как думаете, Герман считает вас таким уж незаменимым?
Макс склоняется ниже и прижимается лбом к моему лбу. Ближе уже некуда. В кабинете становится так жарко, что румянец, вовсе не тот, который принято называть стыдливым, предательски наползает на щёки.
— Ахметова, по-дружески прошу — заткнись, не доводи до греха.
— Другое дело. Умеешь же вспомнить о дружбе, когда хочешь. — Плавно отстраняю от себя его кисть. Плавно — не в результате внутренней собранности, просто руки не слушаются, будто стали чужими.
— Идём, — хрипло и сухо командует Макс отстраняясь. — Передам тебя Свиридовой, ты принята. Алина введёт в курс дела. А духи на вечер всё-таки выбери с ароматом дуриана. Будет самое оно.
Кнопка на ужин
Макс
Поверить не могу, что я это делаю.
От напряжения уже в глазах двоится, но в профиле замешкавшегося у турникета шефа так и не вижу ничего впечатляющего. Обычный мужик — среднего телосложения, среднего роста, среднего возраста. Что в нём может привлечь молодую девушку ума не приложу. Не на кошелёк же Германа Мари позарилась?! Тут без вариантов, корысть не про неё. Тем любопытнее.
— Свиридова, — подзываю эффектную шатенку, продолжая выстукивать пальцами по стойке ресепшена нечто весьма напоминающее похоронный марш.
— Да, Максим Викторович?
Девушка перестаёт печатать, и с вежливым выражением на кукольном лице ждёт распоряжений.
— Ты уже зарезервировала столик на вечер для Германа Сергеевича?
— Да, вот, — опрометчиво кивает добродушная Алиса, разворачивая ко мне ноутбук.
— Отлично, — усмехаюсь, считав нужную мне информацию. — Как наша новая стажёрка, справляется?
— Вполне.
Вот что значит профессионализм. Ни одна мимическая мышца не выдаёт любопытства. А ведь я лично никогда ни о ком не справлялся. Ещё одно доказательство, что Ахметова крепко схватила меня за жабры.
— Тогда почему её рабочее место пустует?
— Герман Сергеевич велел отпустить Марьям пораньше, — рапортует Алиса и, безошибочно распознав недосказанность, справляется: — Что-то ещё?
— Что ты можешь сказать о нашем шефе как женщина? Непредвзято.
— Неэтично обсуждать…
— Премию хочешь? — перебиваю её нетерпеливым взмахом руки.
— Импозантный, серьёзный мужчина, — выдаёт она, едва мазнув взглядом по фигуре Германа. — Весьма хорошо сохранившийся, располагающий к себе…
— Достаточно, — морщусь, безрезультатно пытаясь натянуть хоть одно из этих определений на опостылевшую персону начальника. — Смотри внимательнее. Вот плешь, например, тебя совсем не смущает?
— Залысина — признак ума, — невозмутимо отвечает Свиридова.
— Странно, что женщины при этом сплошь щеголяют густыми гривами, — бросаю едко, не в силах сдержать раздражения.
Домой еду с твёрдым намереньем выкинуть это «не свидание» из головы. Вот сейчас наверну чего-нибудь сытного и буду до ночи спокойно пялиться в плазму. А Герман там пусть хоть фимиам нюхает! Ничего ему не обломится. По идее. Ну не совсем же Мари слепая?!
Чтобы я ещё раз, да так повёлся на провокации взбалмошной мерзавки… Да никогда. Никогда за мной такого не водилось! И впредь не будет.
Впрочем, метнулся я к холодильнику почём зря — ряд полок встречает первозданной пустотой. Запасы полуфабрикатов, увы, совсем не вовремя закончились, а идти закупаться новой партией набивших оскомину наггетсов совсем неохота.
Сегодняшний ужин холостяка подразумевает либо острый кетчуп и корку засохшего хлеба, либо придётся
