лишних вопросов. Просто делал, что братский долг велит. Вот и ты теперь не вмешивайся. Впервые о чём-то для себя прошу.
Этот разговор оставляет странный осадок на душе, мешая сосредоточиться на трескотне воодушевлённой предстоящим свиданием подруги. Я уже не питаю надежды на что-нибудь переключиться, как её обречённое «ох, в рот мне ноги…», при виде идущего нам навстречу Германа, сводит на нет все мои планы.
Впрочем, шеф никаких признаков узнавания не выказывает. Одинаково приветливо улыбается нам обеим, отмечая, что моё условие привести с собой такую же очаровательную подругу не иначе как подарок свыше.
На террасе многолюдно, пахнет выпечкой и ненавязчиво бренчит гитара. Вечер уютно играет тенями за многочисленными кадками с цветущими кустами. На деревянных столиках в высоких стаканах мерцают свечи и мне отчего-то становится тоскливо, хотя Ксюша осталась в надёжных руках, а Герман однозначно умеет поддержать непринуждённую беседу.
Однако вечер перестаёт быть томным, стоит мне вскользь упомянуть салон подруги.
— Это такое место, где приличных людей оболванивают? — закашливается он едва отпитым вином.
— Приличные люди не устраивают скандал на ровном месте, — вдруг резко огрызается Лина.
— А я всё думаю, кого ты мне напоминаешь, — с откровенной неприязнью тянет Герман. — Ровное место — это то, что осталось от моих волос после твоих горе мастеров. Порядок хоть навела в своей богадельне?
— Представляешь, сразу как только тебя выставила.
— Признай, наконец, что набрала в парикмахеры каких-то… газонокосильщиков!
— Ну знаешь… — Лина со стуком опускает вилку и тянет Германа на себя. За галстук! — Газон — это тот жидкий пучок волос, которым ты думал, что прикрываешь лысину. Нет бы спасибо сказать…
— За что благодарить? — свирепеет Герман, явно глубоко опечаленный потерей драгоценных прядок. — За непрофессионализм?!
— Профессионал должен не только угодить клиенту, но и не выпустить в люди пугало! — тихо шипит ему в багровеющее лицо подруга.
— Это я пугало? Я?! Тогда на месте твоего салона будет кукурузное поле расти. Уж теперь точно позабочусь…
Я тихо роняю челюсть, глядя на то, как два взрослых, адекватных человека на глазах превращаются во взбесившихся подростков. Не узнаю ни хохотушку Лину, ни импозантного мужчину, что произвёл на меня ещё утром такое хорошее впечатление.
Засим полномочия купидона складываю и начинаю подумывать как бы так аккуратно разнять их и смыться, пока нас не вывели с террасы под белы рученьки. Но тут, как говорится, из-за спины метающего гром и молнии Германа, подкрадывается другая беда…
Макс
Прогулка по ночному городу помимо гудящих ног принесла осознание, что своё появление надо бы как-то правдиво объяснить. Подставлять Свиридову некрасиво, а в случайности Герман верит с той же охотой, с какой встречал недавно проверяющих из налоговой.
Дельных мыслей в голову не пришло, зато в лоб врезается ветка с крупным бутоном — напоминание, что девушки любят внимание. Ну, мы не на работе, и посиделки носят явно неформальный характер, так что увенчаю-ка я свой выход цветком для прекрасной дамы!
Пользуясь темнотой сумерек, варварски отламываю презент, залихватски убираю его за ухо, после чего уверенным шагом захожу на террасу.
Оплот корпоративного растления обнаруживается быстро, брови к затылку ползут ещё быстрей. Удивлён, но за нужным мне столиком сидят трое. Ахметова в своём репертуаре, даже на свиданье без подружки ни ногой!
Чуть выдохнув, уже неторопливо иду к цели, желая убедиться, что шабаш носит чисто развлекательный характер и прямо сейчас под коротенькой скатертью никто никому икры не наглаживает. Впрочем, даром подкрадывался — здесь только молнии не сверкают от градуса перепалки.
Сама Мари в разборках никак не участвует, растерянно кусает губы и в целом выглядит как нашкодивший котёнок. Диво как хороша — не придраться.
— Попробуй замахнись на мой салон, я тебя, упыря нечёсаного, прямо в том кукурузном поле прикопаю. И сверху ещё два этажа отгрохаю. Вместо памятника, — это ни капли не смущаясь существенного преимущества Германа в весовой категории, шипит рыжая ведьма. Она же чокнутая подружка моей не менее чокнутой Мари.
— Как хлев ни назови, он дворцом не станет! — в тон ей пыхтит Герман. — Тебе штат нужно менять, а не этажи наращивать. Тоже мне, хозяйка притона… Ой, тьфу, прости, салона.
Всё это, конечно, занимательно, но на моё появление кто-нибудь реагировать думает?! Самое время последовать примеру бабушки и закатить глаза, ворча «послал же бог соседок».
Вариантов на самом деле немного. Первый: в лучших традициях защитников слабых и угнетённых, с кличем «За слабый пол!» грудью броситься на защиту дамы. Хотя тут вопрос ещё, кого защищать… Второе: никем не замеченным скрыться в закат, благо Германа сейчас быстрее сразит инсульт, чем стрелы Амура. Ну или третье — избавиться от лишней массовки и преспокойно поужинать с Мари, как мне того хотелось. Выбор, по-моему, очевиден.
— Какая встреча! Не помешаю? — Выкидываю руку вперёд, якобы для приветствия, но так, чтобы ударить кистью по бокалу шефа. Часть вина предсказуемо выплёскивается на белую блузку рыжей бестии, как раз что-то в сердцах начавшей ему высказывать.
Лина с секунду сидит с открытым ртом, затем резко, на нерве вскакивает из-за стола.
— Психопат!
Перепалка, к счастью, дошла до той кондиции, когда неважно кто виноват — крайним всё равно останется оппонент. Вот и получается, что облили Лину, а обтекает Герман, растерянно глядя вслед удаляющейся девушке.
Мари порывается кинуться за подругой, но я уже удерживаю её за плечи.
— Сиди. Не мешай человеку быть джентльменом, — коварно нашёптываю ей на левое ушко.
Герману же с мнимым участием советую поспешить, ибо негоже ложиться спать, не помирившись после ссоры. Показанный шефом кулак показательно игнорирую. Я же вроде как не при делах, с чего бы мне принимать на свой счёт, правда?
— Ну ты и чума, Мартышев, — устало вздыхает Мари, пряча лицо в ладонях.
— Всего лишь избавил тебя от этой дивной пары словоблудов.
Она кидает на стол пару купюр и с укором смотрит мне в лицо.
— Не вижу разницы. Ты-то здесь какими ветрами?
— Не поверишь, проголодался.
— Далековато забрёл, не находишь?
— Здесь подают лучшие десерты в городе. — Вру, конечно, причём нагло и безоговорочно. Я тут впервые. — Дома меня баловать некому.
Левая бровь Мари скептично ползёт вверх…
— Может, потому что приводить домой нужно тех, кто пекут торты, а не тех, кто из них выпрыгивает?
— Ну так давай исправим это. Передник у меня есть, духовка тоже. Подруга ты мне или кто?
— Как подруга я могу посоветовать кулинарные курсы.
— Думаешь, мне слабо? Хоть завтра запишусь. Только пообещай заглядывать на чай, — шепчу вполне серьёзно, целомудренно касаясь губами тыльной стороны её руки. Нежная кожа
