— Алиса Дальнозерова, согласна ли ты взять в мужья этого мужчину?
Я категорически не была согласна, но голоса мне не давали. Не удивилась бы, если бы маман сзади выписала мне подзатыльник, чем и заставила бы кивнуть. Истерично дергаясь в руках суженого, я старалась стянуть саван с головы и разглядеть этого самоубийцу. В итоге только шею защемила. Поэтому, когда в эту фантасмагорию врезался противный писк моего будильника, я почти взвыла от счастья. Зал бракосочетаний таял и проморгавшись, я созерцалась свой потолок.
Голова гудела не хуже пожарной сирены. Я приложила ладонь ко лбу, желая унять мигрень. Та вёрткой змеёй пустилась в бега и обосновалась в затылке. Теперь взвыла я по-настоящему. Шаря рукой по постели, хотела найти подушку и закрыться от звуков, но наткнулась на что-то тёплое. Как в фильме ужасов перевела взгляд налево и дёрнувшись, свалилась с кровати.
На второй стороне постели спал Вася. Причём этот олень даже не стянул носки, ноги символом укора торчали из-под одеяла. Я рефлекторной дрыгнулась ещё сильнее, елозя задницей по холодному ламинату.
— Ты всегда по утрам такая громкая? — хриплым ото сна голосом спросил Спиридонов, прижимая ладони к глазам, видать тоже в голове колокол трезвонит.
— Какого черта, ты делаешь в моей постели?
— Какого черта ты до сих пор не выключила будильник? — он все же нашёл мою подушку и накрылся ей.
— Вася!
— Алиса…
— Вася!!!
— Сплю я в твоей постели, — неконструктивно ответил он из-под подушки.
— А я? — встать с пола удалось со второй попытки. С радостью обнаружив нижнее белье на положенных местах, я удивилась, что сверху него делает рубашка поэта.
— И ты спала…
— Вместе мы…
— Да выключи ты свою балалайку! — рявкнул Спиридонов, садясь в постели. Его джинсы, которые по прежнему были на нем, заставили расслабиться.
— Так, — стараясь не сверкать труселями, постановила я, — сейчас я в душ, а ты мне все потом расскажешь!
В ванной я схватила зубную щетку и вылетела в кухню поставить чайник. Пока насыпала корм Ириске, пока зависла возле окна, пробуждая память, Вася, в лучших традициях партизанов, окулировал душ. Я чистила зубы, стоя в коридоре и притопывая ногой. Через минут пятнадцать дверь открылась и посвежевший мужик окинул меня задумчивым взглядом.
— Ну? — нетерпеливо спросила, вытаскивая щетку изо рта.
— Мы попили кофе, — он шагнул навстречу, — потом съездили в ресторан, потом гуляли в парке, потом пошли в бар. Около полуночи я предложил тебя отвезти. Ты снова предложила кофе, но его у тебя не оказалось. Я заварил чай.
— И дальше? — я холодея от ужаса и стыда представляла картины как мы… Как он… Господи, это ж Вася! Вася Спиридонов!
— И ничего дальше… — мужчина подхватил одну полу рубашки и потянул на себя. Я, как кролик перед удавом наблюдала за расстёгиванием пуговиц. Когда мужчина добрался до груди, я вздрогнула и попыталась отодвинуться, но ловкие пальцы быстро подцепили последний бастион моей добропорядочности. Вася стянул с моих плеч свою рубашку, оставив меня в одном белье и накинул на себя. — Что, даже чаем не угостишь?
— Мы вчера с тобой кофе выпили, боюсь представить, что будет после чая.
***
Я вертела кусочек масла на ноже над чашкой чая. Позавтракать дома так и не удалось. И Вася не причина моего голодного существования. Он как раз-таки быстро ретировался по-английски, хлопнув дверью, а ещё с полчаса обтекала: восстанавливала картину событий. Вот все, что после бара было стерлось. Хотелось верить в благородство Спиридонова, что мы не зашли далеко. Да и куда зайти, это ж Василий, северный олень, непризнанный поэт и друг бывшего мужа.
Я покачала головой. Дверь в маленькую кухоньку на втором этаже офиса чуть не слетела с петель. От грохота я уронила масло в чай, принялась вылавливать сливочный шмат.
— Алисонька, деточка! — пророкотал мой начальник. — Ты уже здесь…
Он плюхнулся на диванчик возле меня и утёр лоб платком. Что примечательно, был он в состоянии весьма нервном и взбудораженном.
— Что же не сказала, что знакома с этим гениальным писателем? — он укоризненно разглядывал меня, потом отобрал чашку с чаем и отпил. Сморщился. — Это такая глупость скрывать такие знакомства…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Какие? — подозрительно уточнила я.
— Нашумевший бестселлер, — пустился в перечисления Виталий Андреевич, — гениальная критика, хоть и разгромная. Собственная школа писателей. Профильная литература…
— О чем вы?
— О чем ты? — он грозно свернул глазам из-под кустистых бровей. — Как ты могла скрывать, что знакома с этим великом человеком? Он же знаешь вообще не сотрудничает с издателями. Мы писали ему, приглашали на конференции, на что он воспитанно давал отказы. Оказывается, он не рекламирует издателей. И тут ты! С ним в ресторане…
— О ком вы говорите? — с раздражением спросила я, отнимая свой чай и по инерции отпивая глоток.
— О Василии Владимировиче… — патетично воскликнул работодатель, — он забрал «Золотое Перо», держится год на первом месте в рейтинге современных романов. Его сборник рассказов переиздают за последний год уже не помню сколько раз… Да что ты меня смотришь, как на сумасшедшего. Держи телефон, сама погляди его истории.
Я посмотрела. Соцсети Спиридонова! Этот Казанова мало того, что протащил меня по всем знаменитым местам города, так ещё и видеоконтент состряпал: вот мы в ресторане, потом мы танцуем в заснеженном парке под мелодию из диснеевского мультика, хорошо вышло, я красивая, он тоже ничего. Следующее видео, где я в караоке пою «Серебро» Би 2.
Я перелистывала все сториз и мечтала провалиться под землю, вот уж этот Вася, так меня подставить перед шефом. Для разнообразия я взглянула на его блог с почти… Тут я заподозрила косоглазие. Почти полмиллиона подписчиков. И видно, что аккаунт профессиональный, Вася вещает то на одном обучающему курсе, то на другом. В ссылках его книги. Так он выходит не поэт, а писатель.
— Ты же поговоришь с ним, чтобы он представил наше издательство на конференции? — Виталий Андреевич заглядывал мне в глаза с надеждой, но я была неумолима.
Весь день шеф кружил, словно я пресловутый сыр, а он лисица. Уговаривал, требовал, взывал к совести, угрожал. К вечеру я сдалась. Всего-то надо попросить Васю, не обязательно добиваться от него положительного ответа.
— Вась, — я зажала трубку ухом, а сама пристроилась возле начальственны двери, чтобы тот не стал свидетелем моего дипломатического этикета.
— Ммм? — отозвался телефон.
— Ты как? — решила начать с расшаркиваний.
— Угу… — нечленораздельно выдал собеседник.
— Чем ты там занят? — вспылила я.
— Работаю…
— А чего трубку взял?
— Решил удостовериться, что ты не приняла постриг и не сваливаешь в монастырь после нашей ночи…
То ли динамик у меня сильно громкий, то ли любимое начальство тоже караулило у двери, но на фразу про ночь Виталий Андреевич услышал и, шлёпнув меня по боку дверью, вывалился в приемную. Сиял он не хуже бабкиного эмалированного чайника. Я сделала злые глаза и зашипела змеёй:
— Какая ночь, Спиридонов? Ты там перегрелся? — руководитель почуяв, что так я разругаюсь с этой золотоносной гусыней, замахал руками, принуждая прикусить жало.
— Хороша ночь, горячая, жаль короткая…Давай повторим? — этот олень определённо издевался, а я багровела всеми оттенками красного, оказавшись в дурацкой ситуации.
— Нет, — гордо отказалась я, намекая, что подобные предложения позорят мою честь, тоже мне нашлась непорочная монахиня.
— Тогда, что тебе надо?
— Тело… — ляпнула я, не подумав. Начальство закатило глаза.
— Отправляемся в морг? Если честно раньше не замечал в тебе стремления к оккультизму…
— Твоё тело…
— Я думал, ты больше по душам специализируешься?
Я выдохнула и возвела глаза к потолку. Начала медленно рассказывать о том какой он чудесный писатель, врала безбожно, ибо я-то знаю какой он поэт хреновый. Плавно перетекла к работе и озвучила предложение нашего издательства. Вася ржал, а потом холодно обрубил:
