это?” – спросила Дилоса.
Майлз почувствовал, что её тон смягчился. В его воспоминаниях было столько незнакомых и непонятных ей вещей: жёлтый свет солнца, современные дома, велики, автомобили. Но всё-таки в ней проснулось любопытство и интерес к людям. Особенно в то мгновение, когда он показал ей семнадцатилетнюю Мелони (тогда она выглядела почти так же, как и сейчас).
“Это Мелони. Она моя сестра. Ей исполнилось девятнадцать, и она уже поступила в университет. – Майлз остановился, стараясь услышать мысли Дилосы. – Я тут из-за сестры. Она встречалась с парнем, которого зовут Сильвион, он колдун. И потом Мелони исчезла. Я преследовал Сильвиона и попал в руки работорговок. Они и привезли меня в твоё королевство, о существовании которого я раньше даже не знал”.
” Ясно”, – сказала Дилоса.
“Дилоса, ты её знаешь? Ты видела её раньше?” – Майлз постарался, чтобы вопрос прозвучал спокойно.
Он вдруг засомневался в том, что все мысли Дилосы отражаются в кристаллах и нет ничего, что она могла бы утаить.
“Тебе лучше бросить эту затею”, – посоветовала Дилоса.
“Я не могу! – взорвался Майлз. – Она моя сестра! Если с ней произошла беда, я должен найти её. Именно это я и пытался объяснить тебе. Мы помогаем друг другу”.
“Почему?”
“Потому что… Потому что людям полагается так поступать. И даже ты в глубине души согласна с этим. Ты же пыталась помочь мне в моём сне…”
Она отстранилась:
“Твои сны – это лишь твои фантазии”.
“Нет! Только не этот, – убеждённо возразил Майлз. – Я видел тебя во сне до нашей встречи наяву”.
Ему удалось вспомнить больше. Тут, внутри её сознания, подробности сна постепенно всплывали в памяти. И оставалось лишь одно: показать сон Дилосе. Туман и девушка, которая искала его и звала по имени. Удивление и радость на её лице, когда она наконец нашла его и обняла – так нежно! И смотрела на него с такой любовью.
“А затем… я вспомнил! Ты сказала, мне нужно найти тропу под скалой, которая выглядит как нахлынувшая волна. Ты велела мне уходить отсюда, бежать и…”
Он вспомнил, что было дальше, и замолчал. Потому что потом она поцеловала его. Он словно вновь ощутил её поцелуй: мягкое, ровное дыхание около щеки и прикосновение её губ. В том поцелуе было так много чувства.
Дилоса ужасно смущалась своей нежности, но не скрывала страстной любви, зная, что это их первый и последний поцелуй.
“Было… так грустно, – сказал Майлз, запинаясь. И не только из-за смущения, а потому, что его вдруг охватило такое сильное ответное чувство, что он испугался. – Непонятно почему, но было грустно…”
В это время – с явным запозданием – он почувствовал, что происходит с Дилосой. Она пришла в ярость. Она неистовствовала в своей ярости.
Кристальный мир вокруг Майлза сотрясался от негодования… и страха.
“Это была не я. Я не могу быть такой”. – Её слова звенели, подобно ударам ледяного меча.
“Это была ты! – ответил он резко. – Я не понимаю, как это могло случиться, но это реально была ты. Я ничего не петрю в снах. Но между нами есть связь. Видишь, что с нами творится? Разве это нормально? Разве людям подвластно проникать в сознание друг друга?”
“Проваливай!”
Гневный крик Дилосы отозвался эхом в каждом кристалле. Её ярость неистово бушевала, подобно древнему урагану. Под ним скрывался ужас от мысли, которую она гнала от себя прочь и не могла прогнать, бежала от него и не могла убежать.
“У нас с тобой общая душа”.
Слова гудели в мозгу Дилосы помимо её воли. И Майлз понимал, что они означали: два человека не просто связаны, они прикованы друг к другу навечно, душа к душе, и даже смерть не разлучит их. Их души были предназначены друг для друга.
“Всё это – враньё! – негодовала Дилоса. – Я не верю ни в какую душу. Я никого не люблю. И у меня нет никаких чувств!”
Хрустальный мир вокруг Майлза распадался. Кристаллы тряслись и ломались. Льдинки падали и разбивались с мелодичным звоном. Всё смешалось и превратилось в хаос. В следующий миг он очутился вне её сознания. Он опять сидел на земле в маленькой пещере, освещённой лишь мерцающим огнём. Тени плясали на стенах и потолке. Майлз вернулся в своё тело, и Дилоса держала его в объятиях. Едва осознав это, она отпрянула и вскочила на ноги. Даже в полутьме он мог разглядеть, насколько она бледна и взволнована. Он встал. Странно, их сознание оставалось связанным, хотя она и вышвырнула его из своего внутреннего мира. И ещё – он увидел себя… её глазами. Он увидел парня, совсем не похожего на хрупкого, русоволосого принца, бледного, изнеженного и полного притворства, который, по идее, должен был бы стать спутником Дилосы. Перед ним был загорелый парень, тёплый, реальный и полный жизни, с русыми волосами, с прямым, смелым взглядом зелёных глаз. Именно эти сияющие глаза, в которых была ясность, честность и глубина, приковывали к себе внимание, оставляя как бы в тени милое лицо того, кому они принадлежали. Дыхание Майлза перехватило.
“Неужели я так выгляжу? Не может быть! Моё отражение в зеркале выглядит по-другому”…
Но она видела Майлза таким. Для неё он был единственным ярким, живым существом в холодном чёрно-белом мире. Он чувствовал, её тянет к нему даже тогда, когда она пытается отстраниться.
– Нет! – хрипло твердила она. – Я не привязана к тебе. Я не люблю тебя.
– Дилоса…
– Я никого не люблю. У меня нет чувств.
Майлз молча покачал головой. Всякий раз, когда она говорила, как сильно она его не любит, она невольно придвигалась всё ближе и ближе, отчаянно борясь за каждый дюйм.
– Ты ничего для меня не значишь! – прорычала Дилоса через стиснутые зубы. – Ничего!
Её рассерженное лицо было так близко, что он различал язычки пламени в красных зрачках.
– Совсем ничего… – И она прильнула к его рту губами.
Глава 10
Нo в то же мгновение Дилоса рванулась назад. Прикосновение её горячих губ сменило холодное дуновение воздуха.
– Нет, – твердила она. – Нет, нет и нет!
Её ярость боролась со страхом и выливалась растущей непереносимой болью. Она встряхнула головой, прогоняя смятение, и оно исчезло, словно стёртое большой рукой. Осталась только ледяная решимость.
– Напрасно ты борешься с собой, – заговорил Майлз. – Не поможет. Невозможно полностью подавить чувства…
– Послушай, – произнесла Дилоса напряжённо, почти стиснув зубы, – в твоём сне я велела тебе уходить, так? Хорошо, сейчас я говорю тебе то же самое. Уходи и никогда сюда не возвращайся. Я не
