— Где этот шерстяной гондон?! — скидывая второй ботинок с ноги, зло бросает некогда доброжелательный Вадим.
— Тогда уж гондониха.
— Чего?
— Того. Тебе нагадила моя кошка. Она девочка, а не мальчик.
— Она не похожа на девочку. Зассыха-гондониха.
— Ты тоже не похож на мальчика, но все же им считаешься.
— Что ты сейчас сказала? — наклоняясь близко к моему лицу, еле сдерживаясь, шепчет Вадим.
— Я не это имела в виду, — отчаянно произношу я, прекрасно осознавая, что действительно перешла границы, которые нельзя переходить, даже таким как я. Он может прихлопнуть меня одной рукой без каких-либо усилий, но вместо этого Вадим резко наклоняется вниз, скидывает второй ботинок в сторону и вот так, в одних носках, открывает входную дверь. Выходит за порог и только у лифта резко разворачивается ко мне и, улыбаясь ехидной улыбкой, бросает:
— Спокойной без поносной ночи, Леночка. Передавай привет, Говнюше, — подмигивает мне сначала одним, затем другим глазом в привычной идиотской манере и заходит в лифт.
И только через час, лежа на диване и смотря в потолок, я поняла, что имел в виду этот гад. Вадим совершенно точно накормил Нюшу курицей. Вот только он это сделал по незнанию, а я говорила не в бреду. И если бы не произнесенные мной дебильные слова, он бы точно не ушел и никогда не признался бы в том, что сделал. Наверное, остался бы на ночь любыми возможными путями, чтобы собственноручно убирать кошачьи «подарки», чтобы я ничего не заподозрила. Усмехаюсь сама себе и осознаю, что несмотря на недавнюю эйфорию от своей нормальности, на душе самым настоящим образом паршиво. Я испытывала колоссальное сожаление. Да, именно так. Хуже всего, что все испортила в очередной раз именно я. Не срыгнула, так ляпнула языком. Молодец, Карасева. Просто умница.
И на месте Вадима я бы не просто ушла, но еще бы прилично подгадила и не только словесно. А этот, несмотря на внушительный крупногабаритный и не очень добродушный вид, ушел вполне себе достойно, еще и в носках по слякоти. Дурак!
* * *
Неосознанная «мстя» Вадима удалась на славу. Забавно, но несмотря на бессонную ночь, мне не в чем его винить. Но то, что каждый раз, отмывая очередной ночной Нюшин «подарок» я думала о Вадиме-это факт. К утру удалось избавиться разве что от зловонного флера, витающего по квартире, а вот от мыслей, разрывающих мою голову-нет. Два дня… Два! Всего два! Ну как так может быть? Бред чистой воды. Вот только из-за этого бреда я так и не сомкнула глаз. Встала в полседьмого, на полчаса раньше будильника, и пошла в душ. Вода не привела мою голову в порядок, но однозначно помогла прийти в себя. Он вернется. Побесится неделю-другую, но вернется. Не тот характер и напор. Ну не мог он просто так уйти навсегда.
— Ведь не мог? — спрашиваю сама себя, протирая запотевшее зеркало в ванной. — Не мог. Вернется.
Осталось только признаться самой себе, что я хочу, чтобы он вернулся. Отхожу на пару шагов назад, всматриваясь в свое обнаженное тело в зеркале. Я же красивая, ему точно понравится. Особенно моя грудь. Смеюсь как самая настоящая чокнутая, представляя, как Вадим будет облизываться на нее, правда смеюсь до тех пор, пока взгляд не падает на низ живота. Едва провожу пальцами по коже, прекрасно осознавая, что ничего не заметно. Ну ведь обычный человек точно не заметит никаких рубцов. Современная медицина творит чудеса, только ведь я-то их вижу… Наверное, если бы не сигналящий будильник, я бы и дальше стояла с ненужными размышлениями, но некогда раздражающий звонок, вывел меня из дурацких дум.
Ровно в без пятнадцати восемь, как всегда, я вышла из квартиры и дойдя до лифта осознала, что кое-что забыла. Терпеть не могу куда-либо возвращаться, и даже понимание того, что это не столь важно, не остановило меня от возвращения в квартиру. Нанесла подаренный Вадимом духи, и только потом, перекрестившись, и показав себе в зеркало язык, вышла из дома.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Больше всего я ненавижу понедельник и пятницу, в эти дни мне приходится ездить в метро. Ненавижу стоять в пробках. Просто на дух не переношу. Но так как сегодня понедельник, именно поэтому я гордо топаю пешком до ближайшего метро. Правда до тех пор, пока не осознаю, что параллельно со мной по двору едет машина. Медленно поворачиваю голову и, кажется, выдыхаю с облегчением, когда обнаруживаю не только знакомый автомобиль, но и его хозяина.
Глава 19
— Доброе утро, Елена ффф…..антастическая Михайловна, — приоткрывая на ходу окно произносит Вадим. Только не улыбаться, Лена, только не улыбаться.
— Доброе, — как ни в чем не бывало небрежно отвечаю я, а у самой начинает барабанить сердце.
— Что у тебя на ножках, прелесть моя, я не разглядел? — продолжает все так же медленно ехать.
— Двухдневная щетина. Хочешь погладить? — ну вот зачем я говорю эту дурацкую… правду?
— Я имел в виду сапожки с дырками аль без, но твоей щетине на ногах я, как ни странно, рад.
— Да что ты говоришь? — останавливаюсь я и Вадим сразу притормаживает. А еще через секунду выходит из машины, становясь напротив меня. Высокий, зараза, а ведь я на каблуках не коротышка. Но в сравнении с ним чувствую я себя именно такой. — То есть ты еще из тех, кто любит полугладкие женские ноги? Так вот отвечу в твоем стиле-хватит звездеть, Звездун Александрович.
— Господи, как же все-таки хорошо, когда звездун встречает свою звездунью, — улыбаясь произносит Вадим. — А для того, чтобы было понятно, звездочка моя, твоей ножной щетине я рад по одной единственной причине. Ты надела единственный раз юбку на праздник своего папаши. Стало быть, побрила свои прекрасные ножки и за два дня у тебя появилась прекрасная щетина, от которой ты сто процентов не избавилась. А это что значит?
— Что у меня быстро растут волосы на ногах?
— Это значит то, что у тебя давно нет мужика, и мне это нравится, солнышко мое, — смотрю на Вадима и понимаю, что у меня пропал дар речи. Что мы вообще обсуждаем?! — Леночка, прием?
— А как твои ноги, а точнее носки? Отстирал от уличной грязи?
— Нет, конечно. Я в свой дом всякую каку не несу. Выбросил перед тем как зайти в свои хоромы. Ступни отмыл, не боись.
— Можно подумать мне нужны твои ступни. А что ты здесь делаешь, кстати? В столь ранний час, да еще и у моего дома?
— Жду тебя, что ж еще. Как там Говнюша?
— Замечательно. Благодаря твоему кормлению она снова оправдала свое первое имя.
— Ну вот смотри все жалуются, а справедливость то есть на свете. Ты мне изгадила вечер, а я тебе ночь.
— Ну если ты такой обиженный, чего приперся сюда?
— А я отходчивый, звездочка моя.
— Только поэтому? Может еще какая-то причина почему ты меня караулишь, начиная прямо с утра?
— Может потому что ты мне нравишься? — делает многозначительную паузу, вглядываясь в мое лицо. — Хотя вру-не нравишься, — серьезно произносит Вадим и почему-то после этих слов мне становится…обидно. — Влюбился в тебя, дуру такую.
— Дура?! — удивленно спрашиваю я, правда пока непонятно чему удивилась больше.
— А я старый, больной урод, не умеющий целоваться?
— Ну что за детский сад? Я так не говорила.
— Проще сказать вслух, чем завуалированно назвездеть. Но если я не такой, то и ты не дура. А вообще мне по фиг, Лена, сказал будешь моей женой, значит будешь. Влюбляйся в мои другие положительные стороны, кроме внешности, возраста и прочего. До февраля есть время.
— Февраля?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Да. Мать сказала, что жениться в январе нехорошо. Надо согласиться с ней хоть в одном, чтобы отстала. Так что женимся в феврале. В конце лета, когда твой организм насытится полученными витаминами, и мы потрахаемся для себя, в смысле поживем для себя, — тут же исправляется Вадим, — начнем зачинать ребенка. Слово какое-то дурацкое. Как правильно?
— Начинять? — еле сдерживая смех, брякаю первое пришедшее на ум слово.
