на куски.
Негромкий щелчок закрывшегося замка заставил Дуню вздрогнуть.
Девушка вскинула голову и посмотрела на захлопнутую Ирбисом дверь ванной.
Георгий давал ей время одеться? Очень странно…
Но Дуня решила не тратить минуты зря. Моментально закуталась в халат и только потом выдохнула.
Дверь вновь открылась. Медленно двигаясь, Ирбис шел прямо на нее.
Дуня интуитивно отступила назад. Наткнулась на кресло, рухнула в него. И теперь смотрела на мужчину снизу вверх. Он казался ей просто громадным.
Совсем некстати Дуняша подметила, что белоснежное банное полотенце на бедрах, совсем не та одежда, которую она ожидала увидеть на Ирбисе.
А взгляд вдруг застыл на пластыре на плече. Белоснежный кусок, который промок и который нужно было бы сменить.
– Вам нужно заменить повязку, – негромко прошептала Дуня, боясь поднять глаза выше, от широкого плеча к мужскому лицу.
Ирбис молчал. Дуне казалось, что она слышит хруст сжимающихся кулаков. Или только кажется? Да, наверное, у нее разыгралось воображение, расшатались нервы.
– Давай, – только и ответил Ирбис.
– Аптечка? – так же тихо уточнила Дуня.
– В ванной, – странно выдохнул Ирбис.
А Дуня восприняла эту фразу очередным приказом и тут же, подскочив на ноги, помчалась в нужную сторону.
Поиски увенчались успехом. Дуня торопливо плеснула ледяной водой в лицо, вытерла капли и, прихватив аптечку, вернулась в спальню.
Георгий Ирбис сидел в том самом кресле, где еще пару минут назад была Дуня.
Сидел и не сводил с нее тяжелого взора. И под испытывающим и немигающим взглядом темных глаз Дуняша пересекла комнату.
Аптечку пришлось оставить на краю постели. Отыскав все, что могло пригодиться, Дуня повернулась к Ирбису.
Пришлось подойти ближе. Еще ближе…. Еще…
Дуня упустила момент, когда широкие ладони медленно легли на ее талию. А после – Георгий Матвеевич, слегка развернув ее, усадил на свое колено.
Странно было вот близко смотреть в темно-карие глаза. Не черные. Это раньше Дуне казалось, что глаза Ирбиса – чернее адской тьмы. Сейчас девушка отчетливо видела их оттенок. Карий, не черный.
И да, было удобно сидеть, не приходилось тянуться к мужскому плечу. И Дуня попыталась сосредоточиться на своем занятии. Заставила себя вынырнуть из плена дикого взора.
Рана выглядела весьма неплохо. Чистая, аккуратная. Хотя, девушка в этом вопросе разбиралась крайне поверхностно.
Спустя пару минут на плече Ирбиса красовался новый пластырь. А сам мужчина так и сидел неподвижно, точно изваяние. Зато в бедро Дуни упиралось нечто крайне твердое, каменное. И это «нечто» отлично ощущалось даже через ткань халата.
Дуня поняла, что дико краснеет. И встать хотелось, ведь закончила уже с играми в медсестру. И не могла пошевелиться, не ребенок же, прекрасно понимала, что именно случится рано или поздно между ней и Ирбисом.
Не поднимая головы, Дуня ждала, когда мужчина сделает следующий шаг.
И пока ждала, увидела широкую и смуглую мужскую ладонь. Сильные пальцы сгребли ткань ее халата. Полы распахнулись, обнажая колени.
Девушка молчала, понимая, что не в праве возражать. Она может только подчиниться хозяину особняка. Сама ведь пришла к нему, сама предложила себя.
Вторая ладонь запуталась в ее волосах. Дуня ждала боли. Ждала, когда твердая рука стянет ее волосы на затылке и заставит сделать то, чем Ирбис грозил вчера.
Так и случилось. Сильные пальцы, пусть не больно, но ощутимо легли на затылок, сгребли волосы в кулак. И теперь Дуня была вынуждена смотреть прямо в лицо Георгию.
Наверное, впервые она была так близко к нему. Видела каждую ресницу и каждую неглубокую морщинку вокруг глаз. И не могла отвернутся.
Обжигающее дыхание касалось ее рта. Странное чувство. Непонятное.
Дуня перестала дышать. Смотрела, ждала, устав бояться. И все равно тряслась от страха и от того, как сильно обжигал ее мужской взор.
Тяжелая ладонь уже до боли сжимала ее бедро, прямо под халатом. Сильные пальцы стискивали так, что, кажется, пронизывали плоть до самых костей. Наверняка, оставляя следы и синяки.
Но Дуня молчала. Правда пришлось сделать вдох, ведь грудь прожигало от нехватки кислорода.
Твердый мужской рот властно накрыл ее. Дуня инстинктивно сомкнула губы. Однако Ирбис тут же обхватил ее подбородок и скулу ладонью.
Пришлось повиноваться.
Это был первый поцелуй Дуни, настоящий, не детский, все по-взрослому.
Хотелось плакать от того, что именно сейчас все мечты и грезы той юной и романтичной девчонки Дуняши Коротковой, ломались и разбивались о суровый напор Георгия Ирбиса.
Что чувствовала девушка сейчас? И сама не понимала.
Она ощущала, как щеки становятся влажными от слез. Ее тело, точно пушинку, все сильнее и крепче впечатывалось в окаменевшую мускулатуру мужчины, не оставляя ни выбора, ни возможности на побег.
И руки было некуда деть. Дуня банально не знала, что с ними сделать. Пальцы тряслись. А поцелуй все не заканчивался. Он терзал ее языком, кусал жадно, словно дикий зверь. Дуне казалось, если этот человек сейчас зарычит, то она поверит, что Ирбис действительно животное.
И вдруг напор ослаб. Георгий выпустил ее губы из алчного и терзающего плена своего рта. Но рук не убрал. Жесткие пальцы все еще касались ее лица, фиксировали, не позволяли отстраниться, отвернуться.
Громкие удары пульса оглушали девушку. И только теперь Дуня поняла, что ее ладонь легла на грудь Ирбиса. Прямо туда, где глухо билось его сердце.
И не сразу стало ясно, что колотилось не сердце. И даже не ее, Дуни, пульс.
Кто-то настойчиво стучал в дверь.
* * *
Гоша не сразу понял, что пора разжать пальцы. Теплый бархат кожи сводил его с ума. Еще никогда прежде его, взрослого мужика, разменявшего четвертый десяток, настолько сильно, крышесносно, не заводили простые касания к женскому бедру.
Ирбис смотрел на Дуню. Мокрые, слипшиеся ресницы. Нежные, истерзанные им самим губы. И взгляд, загнанный и обреченный.
Не так он хотел. Не этого.
С трудом не заорал в голос на девчонку. Рычание уже почти сорвалось с языка.
Почему
