— Доктор Филиппс? — спросил человек, высунувшись из экипажа. — Вас подвезти?
— Буду вам очень признателен, мистер Витуорт, — ответил я. — Мне совсем не хочется идти в город пешком.
— Значит, это приятный сюрприз для нас обоих. Садитесь. — Витуорт протянул мне руку и помог залезть в экипаж. Дверь закрылась, и мы двинулись вперед. — Скажите, доктор, что привело вас в эту дыру?
Не зная, что именно ответить, я сказал, что пришел сюда на встречу с Брюнелем.
— Так вы, сэр, тоже были на верфи?
Он кивнул.
— У меня было небольшое дело к Расселу.
— Кажется, сэр Бенджамин говорил, что вы строите машины?
— Верно. Все — от станков до пушек. То есть я делаю станки, которые выпускают пушки. Я всегда считал, что диверсификация — путь к успеху.
— Разве мистер Дарвин не говорил нечто подобное?
Витуорт улыбнулся.
— Может, и говорил. Но, если быть честным, я едва ли вспомню, что мне говорили вчера. Обычно я запоминаю одну, в лучшем случае две важные мысли, но встречи в клубе открывают передо мной новые возможности для развития бизнеса.
Витуорт посмотрел в окно, где очертания корабля постепенно исчезали из вида.
— Я хотел оснастить судоверфь мистера Рассела новыми паровыми установками, но не уверен, что сейчас он может позволить себе такое дорогое оборудование. — Затем он снова обратился ко мне. — Думаю, мистер Брюнель не ошибся с выбором человека на должность секретаря. Надеюсь, вы приняли его предложение?
— Я пока еще не принял окончательного решения. Боюсь, что работа в больнице отнимает у меня слишком много времени.
— В любом случае я буду голосовать за вашу кандидатуру. Нам нужна свежая кровь.
— Спасибо, — ответил я и, воспользовавшись случаем, задал волновавший меня вопрос: — Мистер Витуорт, вы не могли бы рассказать мне, почему Клуб Лазаря носит такое название?
— Так, дайте вспомнить, — сказал он и рассмеялся. — Мы должны благодарить за это мистера Бэббиджа. Он и организовал этот клуб, кажется, вместе с Брюнелем и молодым Оккамом. Потом к ним присоединились остальные. Первыми были Рассел и Базальгетт. Они встретились на Всемирной выставке в пятьдесят первом году. После этого новые технологии и достижения инженерной мысли стали последним криком моды, но Брюнель и в особенности Оккам интересовались самыми разными областями прогресса, включая медицину. — Он кивнул на меня, подчеркнув последнее слово. — Поэтому они пригласили в клуб сэра Бенджамина. Обычно участники готовят доклад по интересующему их предмету, как правило, имеющему отношение к их собственной работе; кроме того, в клуб приглашаются докладчики со стороны, и некоторым из них предлагается вступить в него. Именно так я и оказался в Клубе Лазаря. Вскоре после того как я стал членом клуба, Бэббидж сделал доклад, в котором познакомил нас с разностной машиной.
— Меня всегда интересовало, что такое разностная машина.
— Мой дорогой друг, — с тоской во взгляде ответил Витуорт, — чтобы я мог подробно объяснить вам это, нам нужно предпринять путешествие из Эдинбурга в Лондон, а затем еще добираться до Брайтона окольными путями — это для того чтобы я успел ответить на все ваши вопросы. Однако я думаю, что в ближайшее время нам нужно будет поговорить о его последних разработках. И будет намного лучше, как говорится, получить эту информацию из авторитетного источника.
Я уже успел пожалеть, что задал этот вопрос. Мы быстро приближались к Лаймхаусу, а мне хотелось выяснить, откуда взялось название «Клуб Лазаря», прежде чем я выйду из кареты.
Витуорт продолжил немного виноватым тоном:
— Еще бы вспомнить все, что мне рассказывали про эту штуковину. Этот зануда любит все усложнять. Временами он доводит меня до белого каления, но все же, в конце концов, мне удается добраться до истины. Проще говоря, разностная машина, как можно догадаться из ее названия, с помощью механики упорядочивает различия между числами и комбинациями чисел.
Вероятно, он понял, что его объяснение совершенно сбило меня с толку.
— Вы слышали о логарифмах? — Я неуверенно кивнул. — Для их решения используют таблицы, но до сих пор подсчеты производились вручную и процент ошибок был достаточно высок. Машина считает автоматически, с помощью хитроумной системы шестеренок, колесиков и рычагов. Весьма изобретательно, но Бэббидж на этом не остановился. Недавно он изобрел устройство, которое назвал аналитической машиной.
Она способна делать более сложные математические вычисления с абсолютно любым набором чисел.
— Он сконструировал эту машину?
— В том-то и проблема Бэббиджа. Он законченный перфекционист. Сначала нанимает людей выполнять работу, а затем, когда у него появляются новые мысли по поводу лучшего устройства механизма, все сворачивает. Он практически не способен довести дело до конца. Я предлагал финансировать его аналитическую машину, но это превратилось в настоящую катастрофу. Пришлось выйти из дела, пока он меня не разорил.
Движение оказалось не таким затрудненным, как я надеялся, и мы уже ехали через Уайтчепел.
— Поразительно, — сказал я, — но что насчет Клуба Лазаря?
— Ах да, конечно. Видите ли, это взаимосвязано — изобретение и название клуба. Вы, наверное, заметили, что Бэббидж на нашей прошлой встрече вел себя немного…
— Странно?
— Верно. Когда его посещает идея, он не отступится, пока не получит решение. У него много увлечений, но почти все они связаны с числами, статистикой, а следовательно, и его машинами. Во время своего первого доклада, когда у нас еще не было названия, он говорил, что его изобретения подобны чуду. Ну, знаете, как в Библии.
— Да, продолжайте, — ответил я.
— Верующие люди приписывают чудеса деянию Господа. Но Бэббидж не таков. Он считает, что чудеса подчиняются тем же законам, которые управляют природой. Это те же самые природные законы, только высшего порядка. Поэтому он может подсчитать статистические шансы, когда и при каких обстоятельствах может произойти то или иное чудо. Для примера он использовал воскрешение мертвого человека. Если верить Бэббиджу, то шанс, что это случится, равен… дайте-ка подумать.
Карета выехала на улицу, где находилась моя квартира, но он еще не закончил свой рассказ.
— Один к… на самом деле, вероятность была очень мала. Однако Брюнеля обрадовало это известие. Кажется, слова Бэббиджа задели его за живое, потому что он решил, что клуб — это место, где не должно быть запретных тем и где мыслящие люди могли бы без страха погружаться в неизведанный мир, скрытый под покровом тайны. «Да! — воскликнул Брюнель под конец речи Бэббиджа. — Мы назовем наше общество „Клуб Лазаря“»!
Это напоминало трудные роды, но теперь, когда «младенец» все-таки появился, я вздохнул с облегчением. В тот же момент экипаж остановился.
Витуорт помахал мне рукой на прощание, и карета уехала. В одном Брюнель был прав: они точно не приглашали в Клуб Лазаря первого встречного.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
К концу января 1858 года, после трех месяцев напряженной работы, без шума и торжеств большой ребенок Брюнеля наконец-то был спущен в реку. В тот момент, когда железная гора коснулась воды, я, как почти все остальные жители Лондона, не присутствовал на этом событии. Большую часть времени я проводил в больнице. Весь февраль это серое место с палатами, заставленными кроватями, с обитыми деревянными панелями коридорами и ярко освещенной столовой было для меня почти что родным домом. Мисс Найтингейл регулярно посещала меня, теперь ее присутствие в больнице выходило за рамки обязанностей, возложенных на нее комиссией. Тогда я еще не знал, какие далеко идущие виды она имела на больницу Святого Фомы. Теперь меня почти ничто не отвлекало от работы, я не испытывал соблазна уклоняться от своих обязанностей и с того дня на верфи больше не встречал Брюнеля. Я предполагал, что он был очень занят. Его корабль спустили на воду, но работа еще не завершилась и, судя по тому, что я читал в газетах, у него было очень много дел.
Однако Клуб Лазаря вернул меня в мир научных изобретений. Меня снова пригласили в качестве наблюдателя.
К счастью, мне ничего не сказали по поводу моего доклада для клуба, а я не собирался поднимать эту тему самостоятельно. На этот раз встреча проходила в другом месте — в большом доме мистера Бэббиджа на Дорсет-стрит, в квартале Марилебон.
При первом знакомстве Бэббидж показался мне довольно замкнутым типом. Однако, очутившись в его доме, я понял, почему он позвал нас сюда. Я узнал, что мастерская изобретателя находилась по тому же адресу. Как и предполагал Витуорт, нас пригласили для того, чтобы мы могли присутствовать на презентации аналитической машины, о которой благодаря нашей встрече я уже слышал, хотя до конца так и не понял, как она работала.
