Тут с улицы послышался громкий треск двигателя мотоцикла.
— Это Шмельков, — поспешила на крыльцо Анна Константиновна.
— Он что, себе гоночный мотоцикл приобрел? — прислушался к пулеметному треску двигателя Дима.
Все высыпали на улицу. Мотоцикл оказался обычный, шмельковский. Желтого цвета и с коляской, в которой сейчас с достоинством восседал доблестный сторож поселка Красные Горы Иван Степанович. А чуть позади мотоцикла, шумно пыхтя, поспешал на своих двоих действительный член множества академий мира Павел Потапович Верещинский.
Несмотря на стремительный бег, достойный ученый муж, не переставая, выкрикивал:
— Скажите же мне, наконец, что свучивось? Где мой бвижайший дгуг Авьбегт Повикагпович?
На последнем выкрике академика мотоцикл, наконец, поравнявшись с крыльцом, остановился.
— Очень вовгемя, — схватившись за сердце, отметил восьмидесятилетний Павел Потапович. — Еще немного, и я бы вообще копыта откинул, — повернулся он к Анне Константиновне.
— Я бы на вашем месте поостерегся, папаша, подобные кроссы устраивать в вашем возрасте и в такую жару, — назидательно проговорил щупленький капитан Шмельков.
— А мы спогцмены, — все еще никак не мог отдышаться тучный Павел Потапович. — Ах, говогите же мне скогей, что свучивйсь! — потребовал он.
— А откуда у вас информация? — с подозрением уставился на него сторож Иван Степанович.
Несмотря на палящий зной, он был одет в видавший виды милицейский китель без знаков различия. Круглую голову сторожа увенчивала старая форменная фуражка с выщербленной кокардой, которая, по словам самого Степаныча, пострадала «от пули опасного бандита-рецидивиста».
Степаныч воцарился в сторожке возле шлагбаума, перекрывавшего посторонним въезд в престижный поселок, настолько давно, что ныне даже старожилы не могли точно вспомнить, когда это произошло. Сам сторож называл себя «бывшим заслуженным работником органов правопорядка», хотя никому в Красных Горах так и не удалось точно выяснить, в каких именно правоохранительных органах проходила его бурная молодость. Как бы там ни было, Степаныч в ознаменование своего славного прошлого на День милиции неизбежно облачался в старую милицейскую форму. И еще он надевал свои фуражку и китель, когда в поселке случались какие-нибудь из ряда вон выходящие события.
— Так откуда у вас информация о происшествии? — не сводя глаз с Павла Потаповича, повторил Степаныч.
— У меня как газ повный ивфогмативный говод, — откликнулся академик. — Но ведьзгя к нам Шмевьков не пгиедет. Вот я за вами и побежав. Ах, Анна Константиновна, мивенькая, что свучивось? — простер он руки к бабушке Димы и Маши.
— Потерпите немного, и сами узнаете, — не собиралась сейчас переводить время попусту Анна Константиновна.
— Пройдемте все в дом, — засуетился вдруг капитан Шмельков и украдкой вздохнул;
Сегодняшний день у него не заладился с самого утра. По пути от дома до отделения у мотоцикла отлетело сразу оба глушителя. Это лишний раз напомнило капитану, что древний мотоцикл, вероятно, со дня на день вообще развалится. А на новый отделению денег не выдают. Так что с транспортом — полный зарез. А криминальная обстановка в районе становится все напряженней. И с мотоциклом-то одни «висяки». Если же придется ходить пешком… Но об этом Алексею Борисовичу даже страшно было подумать.
Звонок Анны Константиновны поверг капитана Шмелькова в еще более грустное расположение духа. Разумеется, он сочувствовал Альберту Поликарповичу, а также его друзьям и родственникам. Однако, выслушав бабушку Димы и Маши, подумал: «Жаль, конечно, хорошего дядьку, но мне лично в жизни для полноты ощущений только и не хватало пропажи крупного ученого».
Поэтому, когда все расселись в гостиной и Анна Константиновна весьма подробно и складно изложила суть происшествия, Шмельков, с надеждою поглядев на племянника Положенцева, смущенно проговорил:
— Я, конечно, извиняюсь, но у вашего дяди с головкой-то как?
И Алексей Борисович постучал себя указательным пальцем по лбу.
— У дяди была очень светлая голова, — с уверенностью откликнулся племянник.
— Бывает у пожилых иногда и так, — не спешил расстаться с заманчивой версией капитан. — Вроде бы и голова светлая. И соображает не хуже других людей. А по старости вдруг начинаются немотивированные уходы из дома. Вот, например, Петр Кузьмич из поселка архитекторов. Тоже светлая голова. Много зданий хороших в Москве построил. А теперь что ни месяц, уходит из дома прямо в пижаме и в тапочках. В последний раз его выловили аж в самом Волоколамске. Так в пижаме своей и топал.
— Вы, конечно, нам рассказали очень грустную историю, — поморщилась Анна Константиновна. — Но к Альберту Поликарповичу это не имеет никакого отношения. Он до вчерашнего вечера был совершенно здоров и в полном разуме.
— Значит, раньше ни одного немотивированного ухода из дома? — был сильно разочарован Алексей Борисович.
— Ни одного! — и один голос подтвердили Анна Константиновна и Сергей.
— И тела нигде поблизости не обнаружено? — деловито осведомился Степаныч.
— Как вы можете! — гневно сверкнула глазами Анна Константиновна.
Обычно грозный Степаныч под ее взглядом заметно съежился. И, сняв с головы фуражку, стал вытирать носовым платком взмокшую, коротко стриженную седую голову.
— Действительно, погоди, Степаныч, — повернулся к нему капитан Шмельков. — Ты ведь все-таки не при исполнении.
Степаныч досадливо крякнул, но промолчал. Он и впрямь был не при исполнении. Хотя в глубине души давно уже мечтал тряхнуть стариной и, затеяв самостоятельное расследование, найти и обезвредить какого-нибудь крупного преступника, а еще лучше — целую банду. Цели у бывшего заслуженного работника органов правопорядка было две. Во-первых, Степаныч не сомневался: с успешно проведенным самостоятельным расследованием его акции в поселке Красные Горы резко повысятся. И тогда можно будет вести речь о значительном повышении жалованья. А кроме того, бывший заслуженный работник органов правопорядка мечтал утереть нос слишком, по его мнению, зеленому и неопытному капитану Шмелькову.
«В конце концов, — думал по этому поводу доблестный сторож, — Алешка должен понять, кто у нас здесь настоящий профессионал».
Вот почему Степаныч воспринял историю с Положенцевым как настоящий подарок судьбы. И немедленно задался целью довести это дело до конца. Конечно, бывшему заслуженному работнику органов правопорядка сделалось очень обидно, когда ему напомнили, что в качестве сыскаря он уже не при исполнении. Однако он тут же подумал:
«По должности встречают, а по результатам провожают. Так что держись у меня, Алешка».
Тем временем Алексей Борисович, вникая в обстоятельства дела, все отчетливей понимал, что случай и впрямь серьезный. Он принялся составлять протокол, то и дело уточняя какие-нибудь детали у Анны Константиновны и Сергея.
Степаныч сперва скучал. Затем вдруг совершенно случайно заметил четверых ребят, которые скромненько забились в угол гостиной. Круглое лицо Степаныча покраснело. У него с этой «подростковой компанией» давно были свои счеты. И бывший заслуженный работник органов правопорядка гаркнул:
— Почему на месте преступления посторонние? Попрошу срочно очистить территорию!
— Мы не посторонние, а свидетели, — немедленно возразил Петька.
— И вообще, дорогой мой друг Иван Степанович, — с уничтожающим сарказмом обратилась к сторожу Анна Константиновна. — Что вы тут распоряжаетесь?
— Мое дело, конечно, маленькое, — таким тоном ответил сторож, словно это было именно его дело. — Просто хочу Алексею поставить на вид, что при посторонних проводить следствие не положено.
— Погоди, Степаныч, — сказал капитан Шмельков. — Ребята вон говорят, что они свидетели.
— Ах, свидетели? — направил пытливый взор в сторону членов Тайного братства Степаныч. — Интересно, чему?
— Чему надо, тому и свидетели, — набычился Димка.
— Отвечай, когда старшие спрашивают! — с ходу завелся Степаныч. '
— Дай лучше я сам поговорю с ребятами, — спешно вмешался капитан Шмельков. — Ну, что вы там видели? — посмотрел он на четверых друзей.
— Да, собственно, ничего, — едва заметным жестом велев остальным помалкивать, взял на себя инициативу Петька. — Просто первыми оказались здесь утром. Дверь была открыта, а в доме никого.
— Как это никого? — встрял Димка.
— А кого ты тут видел? — насторожился Шмельков.
— Аргентума, — отвечал Терминатор. — Правда, он пришел уже при нас.
— Аргентума? — переспросил капитан. — Он что, тоже тут проживает?
— Естественно, — подтвердил Димка. — Уже пять лет.
— А вы говорили, хозяин живет здесь один, — осуждающе поглядел Алексей Борисович на Анну Константиновну и Сергея.
