Китти подхватывает:
– Эй, если бы ты устроилась на работу в Макдональдс, то уверена, они разрешили бы тебе есть сколько хочешь картофеля фри.
Я хмурюсь. Я уже представляю свое лето, и мне не нравится то, что я вижу.
– Я не хочу работать в Макдональдсе. И без обид, пап, но мне также не хочется работать в магазине сувениров. – Я быстро соображаю. – Я подумывала заняться чем-то более официальным в Бельвью. Может быть, я могла бы быть стажером руководителя по мероприятиям. Или помощником. Марго, что звучит более впечатляюще?
– Помощник руководителя по мероприятиям, – отвечает Марго.
– Это звучит более профессионально, – соглашаюсь я. – У меня множество идей. Может быть, я заеду на этой неделе и подкину их Джанетт.
– Какие, например? – интересуется у меня папа.
– Занятие по скрапбукингу, – импровизирую я. – У них столько фотографий, памятных подарков и накопленных вещичек, что, думаю, было бы неплохо соединить все это в книгу, чтобы ничего не потерялось. – И тут меня понесло. – А потом мы могли бы устроить небольшую выставку скрапбуков, чтобы любой мог полистать их и посмотреть на истории своей жизни. Я бы смогла приготовить сырные слойки, подать белое вино…
– Это изумительная идея, – говорит Марго, одобрительно кивая.
– Действительно, отличная, – восторгается папа. – Безусловно, никакого белого вина для тебя, а вот сырные слойки – определенно!
– Ох, папочка, – хором восклицаем мы, поскольку он обожает, когда становится эдаким «слащавым папочкой», а мы все стонем, словно раздражены, и говорим «Ох, папочка».
Когда мы моем посуду, Марго советует мне довести затею с Белвью до конца.
– Им нужен кто-то вроде тебя, чтобы взять на себя все это, – говорит она, намыливая большую кастрюлю. – Свежая энергия, новые идеи. Люди могут исчерпать себя, работая в доме престарелых. Джанетт будет счастлива заполучить еще одну пару рук.
В основном, я наплела всю ту ерунду о Бельвью, чтобы все от меня отстали, но теперь я подумываю, что мне действительно следует поговорить с Джанетт.
***
Когда я возвращаюсь наверх, на телефоне у меня пропущенный звонок от Питера. Я перезваниваю ему и слышу телевизор на заднем фоне.
– Ты поговорил с ней? – я надеюсь, очень надеюсь, что теперь он мне верит.
– Я поговорил с ней.
Мое сердце глухо бьется.
– И? Она призналась?
– Нет.
– Нет. – Я выдыхаю. Ладно. Полагаю, этого следовало ожидать. Джен не из тех, кто просто ляжет на улице и умрет. Она – боец. – Что ж, она может говорить что угодно, но я знаю – это была она.
– Ты не можешь понять это только по одному взгляду, Кави.
– Это не просто взгляд. Я знаю ее. Она была моей лучшей подругой. Я знаю то, как она думает.
– Я знаю ее лучше тебя, и говорю тебе, я не думаю, что это была она. Поверь мне.
Он знает ее лучше. Конечно же, знает. Но как девушка – девушку, бывшая лучшая подруга – бывшую лучшую подругу, я знаю, что это была она. Все равно, сколько прошло лет. Есть вещи, которые девушка чувствует своим нутром, всем телом.
– Я верю тебе. Но я не верю ей. Это все ее план, Питер.
Следует долгое молчание, и я слышу свои последние слова, раздающиеся в ушах и звучащие безумно, даже для меня.
Его голос полон терпения, когда он произносит:
– Прямо сейчас, она нервничает из-за семейных проблем. У нее даже нет времени, чтобы строить козни против тебя, Кави.
Семейных проблем? Может ли такое быть? Я чувствую укол вины, когда припоминаю, как Крис упомянула, что их бабушка сломала бедро и семья обсуждала, стоит ли ее отправлять в дом престарелых. Женевьева всегда была близка с бабушкой. Она хвалилась, что была самой любимой внучкой из-за того, что выглядела в точности, как она, – то есть великолепно.
Или, может быть, из-за родителей. Женевьева переживала, что они разведутся.
Или, может быть, все это ложь. Эта мысль вертится на кончике языка, и я собираюсь высказать ее, когда он устало произносит:
– Мама зовет меня вниз. Может, поговорим об этом завтра?
– Конечно, – отвечаю я.
Что ж, полагаю, это может быть что угодно. Питер прав. Может быть, я и знала ее хорошо когда-то, но теперь – нет. Сейчас Питер – единственный, кто знает ее лучше всех. И, кроме того, разве не так теряют парней, ведя себя как параноик – ревниво и неуверенно? Я вполне убеждена, что мне это не идет.
После того, как мы вешаем трубки, я решаю забыть о видео раз и навсегда. Что сделано, то сделано. У меня куча вещей, о которых нужно переживать, – парень, возможно, новая работа (наверняка, неоплачиваемая, но все же), да и учеба. Я не могу позволить этому сломить меня. К тому же, на видео даже не видно моего лица.
9
Следующим утром перед школой мы укладываем вещи Марго в машину, которую папа должен отвезти в аэропорт. Я все продолжаю поглядывать на окно спальни Джоша, задаваясь вопросом, выйдет ли он, чтобы попрощаться. Это – самое малое, что он может сделать. Но свет в его доме не горит, так что, скорее всего, он все еще спит.
В тот самый момент, когда Марго прощается с Джейми Фокс-Пиклом, на улицу со своей собакой выходит миссис Ротшильд. Увидев ее, он сразу же выпрыгивает из рук Марго и несется через дорогу. Папа гонится за ним. Джейми лает и прыгает вокруг бедного старого пса миссис Родшильд – Саймона, который не обращает на него никакого внимания. Джейми так возбужден, что писает на зеленые охотничьи сапоги миссис Ротшильд. Папа приносит свои извинения, но та смеется в ответ.
– Это быстро отмоется, – слышу я ее слова. Она выглядит мило, ее каштановые волосы собраны в высокий конский хвост, и на ней штаны для йоги и куртка «пилотка», похожая на ту, что есть у Женевьевы.
– Скорее, папочка! – зовет Марго. – Мне нужно быть в аэропорту за три часа.
– За три – это слишком, – говорю я. – Даже двух часов много.
Мы наблюдаем, как папа пытается схватить Джейми в охапку, а Джейми старательно выворачивается. Миссис Ротшильд подхватывает его одной рукой и целует в лоб.
– Когда дело касается международных рейсов, то нужно быть в аэропорту за три часа до вылета. У меня есть сумки для сдачи в багаж, Лара Джин.
Китти ничего не говорит, она просто глядит на другую сторону улицы, наблюдая за всей этой собачьей драмой.
Когда папа возвращается с извивающимся на руках Джейми, то произносит:
– Нам бы лучше убраться отсюда до того, как Джейми доставит еще больше неприятностей.
Мы трое страстно обнимаем друг друга; Марго шепчет мне «будь сильной», и я киваю, а затем они с папой уезжают в аэропорт.