Телефон, на котором все еще лежала его рука, зазвонил, и Ангус еще мгновение непонимающе смотрел на него, не сразу поняв, что происходит.
— Ангус Синклер?
«Только не рассказывай об этом им», — смущенно подумал Ангус, взяв себя в руки.
— Да, алло.
— Ангус, это Маргарет из отдела кадров. Вы проводите сегодня утром дискуссию с новой группой принятых к нам выпускников?
Ангус посмотрел на часы.
— Примерно через десять минут? — уточнила она. — В черчиллевском зале?
То есть он проводит.
О господи, новый набор выпускников. Ангус молча закрыл глаза и наклонился так, что лбом коснулся стола. Недавно принятые в компанию выпускники совершенно непреднамеренно вызывали у него желание носиться по залу и кричать: «Остановите время! Остановите время!» Все они были бодры и полны энтузиазма, благоухали свежим унисекс-ароматом средства после бритья, даже девушки, все в новых костюмах, а их развлечения в свободное время были организованы фирмой. Рядом с ними он чувствовал себя сорокапятилетним.
В некотором роде Ангусу льстило, что именно ему поручили проводить дискуссии, но при этом мозг юриста нашептывал, что выбор пал на него, так как остальные сотрудники того же уровня были заняты выполнением более ответственных задач. И такая ответственная работа поможет им продвинуться по службе.
А так ли тебе самому этого хочется?
Он вернулся в сидячее положение и посмотрел на неопределенного содержания картину, висевшую напротив стола. Такая была в каждом кабинете. Раза два за день Ангус задавался вопросом, не уговорить ли ему Айону заняться созданием «безмятежных, но в то же время полных особого смысла» картин для оформления юридических фирм.
Но важнее всего для Ангуса было то, что если он хочет дать Айоне возможность заниматься живописью, то нужно подниматься по служебной лестнице, то есть получить повышение в фирме. Через пару лет он войдет в руководство на правах партнера, а потом, если они поженятся, Айона может уйти с работы, чтобы родить детей…
Наших детей.
Ангус глуповато заулыбался.
Пока у него есть Айона и есть время заниматься квартирой, а летом ему изредка удается сыграть в крикет, все у него будет хорошо.
Улыбка поблекла. Честно говоря, он уже давно повторяет себе те же самые слова, но ведь еще год назад голубое небо за окном не могло его настолько увлечь. Возможно, это связано с пенсионными документами, которыми он занимался пару месяцев назад, а может быть, он с ужасом понял, как летит время, когда за ланчем ему рассказали, что некоторые из принятых выпускников никогда не видели старой бумажной купюры достоинством в один фунт. А может быть, это был возрастной кризис, — но что бы за этим ни стояло, Ангус начал чувствовать, что некоторые из наиболее твердых его принципов в отношении Правильных Поступков немного ослабли, и теперь он сам начал раскачивать их, как будто шатающийся зуб, и не мог остановиться.
Телефон снова зазвонил, и Ангус посмотрел на него. Если это снова Маргарет, то ему лучше бы быть уже в лифте. А если это кто-то из компании «Наттэлл, Николс и К°» по поводу недвижимости в Белгрейвии[19], то у него явно не будет времени на разъяснение всех последних махинаций, или он рискует опоздать в черчиллевский зал, — юрист из их фирмы, работавший над этим вопросом, был беспомощен, как слепой котенок.
«О Господи, как я не люблю бегать, выполняя чужие обязанности», — думал Ангус, проверяя напоследок электронную почту. Если он брал на себя труд делать все как следует, то почему они этого не делали? Ангуса уже не радовало то, что правильно поступает всегда именно он.
Он надел пиджак от костюма и пролистал бумаги в ящике, отыскивая свои заметки по теме «Ведение переговоров об аренде предприятий», которые подготовил на прошлой неделе. К настоящему моменту Ангус выработал следующую тактику: провести три таких собрания, набросать массу информации и дать свежим, усердным выпускникам возможность самим дискутировать на заданную тему. Благодаря этому у них создавалось впечатление, что руководитель слушает, а сам он мог с многозначительным видом смотреть в окно под предлогом того, что следит за дискуссией.
Ангус остановился и посмотрел на свои бумаги.
Аренда предприятий. Хм.
Глава 6
Мэри тряхнула рукой, и из-под леопардовой отделки на перчатке показались часики. Было еще только полпятого. Она подтянула школьную сумку повыше на плече и прошла мимо еще нескольких магазинов, расположенных в этом районе, испепелив взглядом расположившуюся у магазина звукозаписей компанию старшеклассниц, которые надували пузыри из жевательной резинки и агрессивно хихикали в адрес каждого прохожего в возрасте старше двадцати лет.
Она попробовала заставить себя идти помедленнее. Мэри не умела убивать время. К собственному огорчению. Если у Айоны в голове постоянно работал калькулятор, подсчитывающий калории, то Мэри обладала внутренним секундомером. И отключить она его не могла, как бы ни старалась. Она знала, сколько времени ее стиральная машина прополаскивает одну загрузку белья. Она знала, когда сажать луковицы весенних цветов. Она точно знала, через какое время следует удалить крем-депилятор, чтобы на коже не осталось ожога. Она знала точный промежуток времени, в течение которого способен сосредоточиться на задании этот проказник Лорен Эдвардз из третьего класса. Умение Мэри быть точной, как швейцарские часы, позволяло ей мастерски управляться с детьми и мастерски гробить собственного мужа. Когда он замечал эту ее привычку.
Сейчас, например, Мэри думала, что за то же самое время, впустую истраченное в ожидании Криса, чтобы сходить с ним в кино после работы, она успела бы обучить целый класс семилеток премудростям употребления апострофа, в соответствии с государственной образовательной программой, составленной, вполне возможно, людьми, которым само слово «апостроф» написать удалось только с помощью проверки орфографии в текстовом редакторе.
Просматривая яркие блузки, которые на ее пышной груди оказались бы натянуты самым неприглядным образом, что так раздражало Криса, Мэри сделала вывод, что в работе учителя труднее всего то, что ни на минуту не можешь от этого отвлечься. Даже за много миль от крикливых малолеток и их не менее крикливых родителей ты продолжаешь мысленно кого-то учить. Сколько это будет стоить, если отнять двадцать процентов? Как называется эта ткань? Из шерсти какого животного делается лайкра?
Она взяла в руки вешалки с фиолетовой и зеленой блузками и мысленно поправила саму себя. В работе учителя много трудностей. Зарплата. Родители. Тот печальный факт, что комитет учителей и родителей в школе, где она работала, отменил обучение игре на флейте, а она столько сил потратила в педагогическом колледже на освоение блок-флейты. Да, быть учителем непросто, но она отлично об этом знала с самого начала. В отличие от многих своих подруг, Мэри очень ясно представляла, чем ей хотелось бы заниматься, и была намерена делать свое дело несмотря на любые трудности. В этом была вся Мэри.
