лунатик, стоял на улице с ножом, размахивая им из стороны в сторону и что-то неразборчиво бормотал себе под нос. – С любопытством спросила Дульсе.
Я промолчал, лишь посмотрел в глаза Альбе, которая с пониманием принялась переводить тему разговора в другое русло. Она достала очередную упаковку сосисок, от которых нас уже воротило, и принялась нанизывать их на веточки, раздавая каждому в руки по порции. На запах еды подтянулись и все остальные. Больше никто не донимал меня вопросами о прошедшей ночи, все что-то увлеченно обсуждали и уминали завтрак. Казалось, будто все позади, наконец-то страшный сон подошел к концу.
Бруно рассказывал о своем сне, а все вокруг увлеченно его слушали:
−
Такой странный сон приснился, короче, все началось с того, что я стоял на каком-то обрыве, а под ним было бушующее море, до меня даже долетали брызги, несмотря на то, что я стоял достаточно высоко. В небе было две луны, причем очень яркие, намного ярче, чем обычно. Но совсем не это меня насторожило, вперемешку с холодным дождем в небе летали какие-то непонятные то ли цветочки, то ли лепестки белого цвета. Во сне, кстати и ты был. – Показав пальцем на меня, Бруно продолжил свой рассказ. – Ты вел себя прямо очень странно, мне показалось, что ты хотел столкнуть меня с обрыва, но я всегда держал тебя в поле зрения. Потом ты зачем-то начал ловить цветы в воздухе, а как поймал, принялся выкрикивать что-то, уже и не вспомню, что кричал. Ну в общем и все, потом я проснулся от запаха еды.
Молча я продолжал есть свой завтрак, будто игнорируя рассказ Бруно, когда он обратился ко мне:
−
Чего молчишь-то, я кому рассказываю?
−
Что мне на это ответить?
−
Не с той ноги встал что-ли? – Его голос заметно поменялся, став более грубым и агрессивным.
−
Угомонись и молча ешь свою еду.
Бруно сорвался с места и схватил меня за воротник куртки. Посмотрев на его руки, я заметил, что костяшки на его кулаках разбиты в кровь, а когда все остальные принялись нас разнимать, стало очевидно, что и у всех остальных руки были изодраны.
−
Что у всех вас с руками? Почему вся кожа ободрана?
Все принялись переглядываться друг с другом, словно не понимая о чем идет речь.
−
Что с вашими руками? Я с вами разговариваю!
−
О чем ты говоришь? Сядь, успокойся. – Моего плеча коснулась рука Альбы, которую я разом смахнул с себя
Не подходите ко мне, вы тут с ума все посходили, а делаете вид, будто все нормально. Наперекор моим словам, они разом поднялись со стульев и медленно направились в мою сторону. Их глаза заметно почернели, а зрачки существенно расширились. Я продолжал пятиться назад, по направлению к фургону. В моменте развернувшись, я забежал в него, захлопнув за собой дверь и подпер ее шкафом, из которого посыпались разные вещи. Паника все больше поглощала меня, в попытках найди охотничий нож, я перерыл все вокруг. В дверь начали сильно колотиться и кричать: «Открывай дверь, открой эту сраную дверь!». Я усердно игнорировал и продолжал искать холодное оружие, которое, как оказалось кто-то спрятал под диван, словно желая убрать его подальше от моих глаз. С оружием в руке я чувствовал себя куда увереннее. Дверь заметно потрескалась от нескончаемых ударов, каждый из которых эхом отдавался в моем сознании, приближая меня к неизвестному. Я не знал, что делать и как поступать дальше, меня загнали в ловушку. Снова…
В середине двери пробили отверстие, в котором показалась женская рука, что тянулась к хлипкой щеколде, разделявшей меня от тех, кто был моими друзьями. Не раздумывая я со всей силы полоснул по руке, из которой просачивалась черная зловонная жидкость, точно в моем сне за ночь до поездки. Меня бросило в холод, ноги задрожали и на секунду покинули силы, но истошный, режущий слух вопль вернул все на свои места. Я раз за разом наносил удары до тех пор, пока конечность не оказалась на деревянном полу возле моих ног. По кольцам и браслету я понял, что это была рука Иви. Выглянув в щель в двери, я понял, что те, кто стоял за ней уже мало походили на моих друзей. Несмотря на внешнее сходство, из носа, глаз и рта у них сочилась та самая отвратительная жидкость, а голоса их сменились до неузнаваемости, словно сирены они верещали и продолжали ломиться в дверь до тех пор, пока она не оказалась на полу, а я не стоял перед ними с одним лишь ножом. Отходя к окну, я обдумывал план к отступлению и понял, что единственный шанс – это пробить окно возле дивана и убежать в лес, чтобы спастись на какое – то время. Собрав всю волю в кулак, разбежавшись я выбил своим телом стекло и упал на осколки в задней части автомобиля. Несколько осколков глубоко впились мне в кожу, но из-за всплеска адреналина я попросту не почувствовал этого и принялся бежать сломя голову вглубь леса, который сейчас казался мне единственным безопасным местом. Не оборачиваясь, и, не останавливаясь, я бежал около тридцати минут до тех пор, пока в ушах не появился звонкий писк, а сердце не начало выпрыгивать из груди. Облокотившись на покрытое мхом дерево, я тщетно пытался отдышаться, в мои легкие словно вонзили лезвие, что затрудняло мое дыхание. Соскользнув вдоль ствола, я оказался на сырой земле, надо мной была густая шапка из листвы, перекрывающая солнечные лучи. Кое-как восстановив дыхание, я не без труда поднялся на ноги, опираясь на дерево, после чего принялся выбирать дальнейший путь к отступлению. Интуиция подсказывала мне продолжать двигаться по прямой, в противоположную от лагеря сторону, именно так я и поступил. Тяжело перебирая ноги, периодически переходя с бега на ходьбу, я доковылял до открытой местности, где протекала мелкая речка, казавшаяся мне настоящим оазисом. Рухнув возле нее без сил, я окунул в нее голову по плечи, охлаждая пылающее от жара лицо, после чего, жадно попил оттуда и отправился дальше в путь, в поисках безопасного места.
Спустя несколько часов безуспешных скитаний, начало смеркаться, температура ощутимо понизилась, а лес стал погружаться во мрак. Медленно, но верно меня стала охватывать паника, нарастающая с каждым шагом. Ощущение полной беспомощности сопровождало меня и поглощало все больше и больше. Лес, что при солнечном свете казался таким спокойным и уютным, теперь навевал ужас, заставляя судорожно оборачиваться от малейшего шороха. Вся моя одежда стала походить на жалкие обноски, брюки были разодраны в нескольких местах, из куртки, которая порвалась после прыжка из окна, торчала набивка.
