— Ох, действительно, как будто несла взрослого человека, а не ребенка, — прошептала она и стала быстро снимать с Кирьяна обувь.
Прикрыв за собой дверь, она подошла к женщине. Та ухаживала за Матвеем, перед мальчишкой уже стояла полная тарелка горячих щей со сметаной. Метлу оставили в коридоре.
— Присаживайся, милая, умаялись, наверное, с дороги. Поешь моих щей, уверена, ничего вкуснее ты не пробовала.
Слава села рядом с Матюхой. Тот уплетал еду за обе щеки и отсутствием аппетита не страдал, а вот Славе кусок в горло не лез.
— Спасибо, я бы только чая… — осторожно сказала она, боясь обидеть добродушную хозяйку, впустившую их к себе среди ночи.
— Через минуту-другую закипит, — она внимательно посмотрела на Мирославу, и девушке стало немного не по себе от ее взгляда.
— А где Ариадна Николаевна?
— Думаю, уже в Греции, вчера она отдыхала в Турции, но ей там наскучило. А то вкалывает, как проклятая, со своими магазинами, который год никуда не выбиралась. Я ей говорю, мол, сестра, загонишь ты себя с этой работой проклятущей и покупателями, будь они неладны. Что ни покупатель, то энергетический вампир, сколько сил у нее пытались выпить, ироды, — женщина хлопнула пухлой ладошкой по столу так, что ложка в тарелке Матвея звякнула. — Может, тебе добавочки, сынок? — ласково спросила она, пододвигая блюдце с колбаской и нарезанными огурцами. — Лучок бери, свеженький, от всяких инфекций помогает.
— Спасибо, можно добавки, — Матвей кивнул.
Слава удивлялась, переваривая услышанное: «Сестра? Так ведь она к сестре и полетела, сказала, что на похороны…»
— Подождите, а вы, случаем, не та самая сестра Ариадны, к которой она на похороны полетела?
— Она самая! Похороны не у меня же были, а у знакомой нашей. Учились вместе в школе, на шабаш летали, а она возьми и попади на своей старой метелке в турбину самолета. Железке-то хоть бы хны, а знакомой кирдык пришел. Глупая была баба, ну да земля ей пухом. Кушай, мой птенчик, набирайся сил, — прощебетала хозяйка, ставя добавку перед Матвеем.
«Как в него столько влезает, тут порция для здорового мужика!» — а ей уже налили чай, предложили мисочку с домашним вареньем и мягкий хлеб.
— Кушай, милая, все свое. Сама варенье закрывала да хлебушек пекла. Знай, что вы прилетите в гости, целую поляну накрыла, ну да это уже днем, когда отдохнете.
— Подождите! — Слава схватилась за голову. — Объясните, что происходит, а то я сейчас сойду с ума от обилия информации.
— Батюшки, так они тебе ничего не рассказали?
— Не успели, — сказал с набитым ртом Матюха, с хрустом откусывая от огурца.
— Мать честная! Во мужики пошли, как в постель тащить – так сразу, а как правду рассказать, так сто лет у них не допросишься, — она покачала головой. — Меня зовут Алла, без всяких отчеств, и говори со мной на «ты». Я дама в самом соку, — она игриво подмигнула Матвею, который закашлялся, подавившись щами.
Мирославе пришлось как следует похлопать его по спине.
— А почему вы мальчишек называете мужчинами?
— Так а кто ж они? Самые настоящие мужчины… — она осеклась, посмотрев в сторону комнаты, где спал Кирьян. — Только маленькие, — женщина засмеялась.
— Значит, нам не ждать Ариадну? Я не знаю, что делать, первый раз столкнулась с… магией, — пробормотала Слава, пробуя варенье. Чай также оказался на удивление вкусным, и с каждым глотком напряжение и волнение отпускали Мирославу. Случившееся казалось пустяком: подумаешь, волшебство существует. Действительно, чему тут удивляться.
— Да, сестры не будет, а сколько — ей одной известно. Она редко отзванивается и часто бывает недоступна. Пробовала связаться с ней через зеркальце, но там как по телевизору без антенны — один серый шум и волны.
— И как нам быть? Нас преследовали какие-то странные большие кошки… лысые, — Мирославу передернуло при воспоминании об этих существах. Она не любила сфинксов, потому что считала их мстительным животными, не говоря уже о непривлекательности данной породы. «Моя неприязнь к ним началась после одной такой кошки у моего бывшего, которая каждый раз норовила укусить меня или оцарапать. Видать, ревновала к своему хозяину».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Ну ничего, красавица, пока поживете у меня. Ариадна говорила, что ты пишешь статьи по туризму. Так у нас тут тоже имеются свои достопримечательности, надо развивать внутренний туризм, а не шляться в эту Европу. Ты не знаешь, там уже прошло средневековье и времена чумных крыс?
Матвей в голос засмеялся.
— Я полагаю, что да-авным да-авно…
— А вы, молодой человек, будьте любезны вымыть руки и отправляйтесь спать к своему… дружку. Мы тут с Мирославой посекретничаем, по-женски, — скомандовала Алла.
— Вы главное лишнего не наболтайте, а то Слава с дороги еще упадет в обморок, — он округлил глаза и ушел. Когда за ним закрылась дверь комнаты, Алла схватила Мирославу за руки и, улыбаясь, прошептала:
— Ну тебе девка и свезло, таких красавцев отхватила. Ну да ладно, слушай меня внимательно. Они теперь повязаны с тобой жизненной нитью, и связь эта будет крепнуть или истончаться, в зависимости от твоих к ним чувств.
— Не совсем понимаю, о чем вы… — Слава осторожно высвободила руки и взялась за чашку.
— Они-то тебе вряд ли расскажут всю правду. Мужчины… мальчики все любят секретничать и казаться сильнее, чем они есть на самом деле. Но у этих двоих большие неприятности в своем мире.
— Каком еще своем мире?
— Ты пей, пей. Очень вкусный чай с вареньем, — Алла намазала на кусочек хлеба клубничную смесь и засунула в раскрытый рот Славы. Девушка послушно зажевала, запивая большим глотком чая.
— Так вот, они оба из другого мира, где есть магия и прочая ахинея. Мы-то у нас тут привыкли к шабашам, изредка балам, но такие в основном в Европе. Там полным-полно аристократишек-магов, которые кичатся своим происхождением, хотя у меня в мизинце магии больше, чем в надушенном парике какого-нибудь барона.
— Они не носят парики… разве что на маскарады, — осторожно поправила Слава.
— Да? Ну неважно. В общем, сбежали твои мальчишки от проблем. Да не простых, а которые угрожали их жизням. Всего рассказать не могу, чего не знаю, того не знаю. Сама все услышала от сестры. Сидели с ней на похоронах, наливку мою домашнюю пили. Знакомая так ее уважала, жаль, что перед смертью не успела еще раз выпить. Ну да я отвлеклась! Повязаны вы этой самой нитью, и чем крепче связь, тем лучше.
— Эм… я все еще не понимаю, о чем вы говорите…
— Ох, плохо мне удаются объяснения. У Ариадны язык хорошо подвешен. Нельзя твоим мальчишкам к себе возвращаться, иначе убьют их. Там сейчас в королевстве такие козни, что лучше переждать здесь. Особенно наследному принцу.
— Какому принцу? — Мирослава откинулась на спинку стула, удивленно хлопая глазами.
— Матвей — принц. Решил его папаша не без помощи своего советника женить на заморской девице и породниться всеми способами. А принцу эта идея ох как не понравилась, и он улизнул, а в помощь ему подрядился Кирьян — сильный маг. Ему тем более нельзя обратно. Принцу-то ладно, никто не тронет. Женят насильно и все, а Кирьяну — голову с плеч или в цепи противомагические закуют и бросят в темницу.
— Так, это я поняла. А что за нить, которая нас связывает?
— Так зеленая она, неужели ты не замечала ни разу?
— Нет. С чего бы? — Слава сделала еще глоток, и появившаяся злость мигом улетучилась. «Ну да, не понимаю я, что происходит. С трудом верится, что магия есть, а вместе с тем, почему ей не быть-то? Я же все видела своими глазами, так почему Матвею не быть принцем, а Кирьяну магом в бегах?»
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Я так поняла, что их чуть не поймали, раз напали королевские ищейки? – спросила Алла.
— Да, черные и лысые кошки, правда, большие.
— Вот-вот, точно ищейки. Ими управляют королевские маги, сам Кирьян был на службе.
— Маленький мальчик и при этом сильный маг?
— А ты как хотела? В их мире все может быть. Это у нас в магию никто не верит, все чертовы скептики, зато нарисованным образам молятся и думают, что на них снизойдет манна небесная. Тьфу ты! Я понимаю верить в древних богов, которые природой повелевали, но мало нас, язычников, осталось. Вся магия от природы: солнце светит, трава растет, вода течет, огонь горит. Даже цветок вырастает сам — уже волшебство, главное приложить к этому руку и сердце.
