Матвей кивнул и принялся охапками укладывать влажную траву в мешок. На чердаке его пришлось как следует потрясти, чтобы все высыпалось, и разбросать по чистому полу. Здесь, как и в сарае, не было ни пылинки, зато над балками под крышей пауки сплели белесый узор паутины. Матвей хотел было смести ее метлой, но Кирьян остановил его, внимательно разглядывая черные точки насекомых. У каждого на круглой спинке были нарисованы разноцветные символы.
— Не трогай их, они несут в себе магию трудолюбия. Каждый помечен ведьмовской печатью, чтобы хозяйка не спутала их с обычными.
— Что за магия?
— Чтобы в доме не завелась лень и праздность. Если ты не заметил, то село Жуково[3] очень ухоженное, каждый на своем месте и при деле, не увидишь среди дня пьянчугу, слоняющегося по дворам или попрошаек. Все чем-то заняты и вполне себе счастливы.
— Ты хочешь сказать, что ведьма их околдовала? — Матвей удивленно раскрыл глаза. Такой магии он не любил, считал ее подчиняющей – когда человек сам не может решить, чем ему заниматься, а действует по магической указке.
— Не их, а только пауков. Эти мудрые создания сами решают, в каком доме им поселиться, кто нуждается в их помощи. Будь то разведенная женщина, проводящая дни в праздной тоске или запойный мужчина, который, если останется последняя копейка, потратит ее на выпивку, а не отложит на кусок хлеба или игрушку для ребенка.
— О… вот оно как… — Матвей призадумался. В этом действительно была польза, а он уже надумал разные ужасы. — Мудро придумано, ай да ведьма! — похвалил Аллушку и продолжил раскладывать траву.
Затем настал черед сорняков на грядках, тут уже им помогала сама хозяйка. Согнувшись пополам, Матвей работал в перчатках, наполняя ведро сорной травой, а когда разогнулся, то охнул от боли.
— Уф! — тяжело вздохнул он, обернувшись и оценив свой труд — морковь и редиска были прорежены. Рядом, расставив ноги на ширину плеч, между грядками с огурцами работал Кирьян.
От летнего солнца его бледная кожа раскраснелась; длинные волосы он убрал под бандану, а обувь давно снял, оставшись босиком.
Матвея удивило, что за пару часов труда маг не проронил ни тяжкого стона, ни жалобы. Видимо, один принц был непривычен к подобной работе, в то время как у мага было совсем другое детство.
— Так и есть, — подтвердил его мысли Кирьян. — Не всю жизнь мой отец состоял на королевской службе. Его отец, мой дед, был отменным землевладельцем, вникал во все тонкости и говорил: чтобы понять, как что-то работает, необходимо самому научиться, разобраться. Поэтому меня с детства приучали не только к владению оружием и магией, но и к хозяйству: убрать сено, наколоть дрова и прочее.
— И это мне говорит королевский маг, тот, кого знатные дамы Ворожеи и не только видят как отличную партию для брака. Герцог, вы меня удивляете…
Кирьян усмехнулся и вернулся к сорнякам. Чуть позже, пока они с Аллой собирали урожай и подвязывали отросшие колючие ветки, Матвей все-таки занялся курятником.
«В такой работе нет ничего зазорного, как и в том, чтобы мести улицы метлой. Но как же, черт возьми, здесь воняет!» — он с отвращением морщился и старался дышать ртом, но это мало спасало.
После ненавистной уборки, кормя птицу, Матвею захотелось с силой забросать их пшеном. Куры же как ни в чем не бывало квохтали вокруг, ершили перья, а за наседками бегали желтые крошки-цыплята. В деревянных коробках со старой соломой лежали свежие яйца, которые Алла осторожно переносила в корзинку.
— Вот и отлично, мои хорошие, мои птички дорогие, — хвалила она. — Будет мужчинам после работы яичница, одной овсянкой не наешься. Правда, Матвеюшка? — она подмигнула парню, и они вышли из курятника.
Кирьян вовсю орудовал топором, его стук раздавался по всему участку, пока Матвей стряхивал с яблонь созревшие плоды.
— Ну ладно, ты тут заканчивай, все гнилье на помойку, свеженькие собери вот в эти ведра, а сильно побитые – в мешки. Потом отнесете их соседке, у нее свинки страсть как любят мои яблоки, — скомандовала Алла и ушла в дом, готовить поздний завтрак. Ведьма чувствовала, что Мирослава скоро проснется.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
К тому времени, как Слава вышла на улицу, мужчины закончили с делами, освежились в летнем душе и вернули детский облик.
Когда девушка подошла, они сидели на лавке за домом, у каждого во рту по травинке, одеты в широкие футболки. Картина была презабавная. У обоих волосы торчали в разные стороны, носы красные, а в глазах усталость.
— Доброе утро, ну как вы? Не сильно вас Алла загоняла? — она встала напротив и осмотрела мордашку каждого. — Нужно будет попросить у нее солнцезащитный крем. Кирьян, ты сгорел, — она недовольно покачала головой, переводя взгляд на Матвея. — А вот тебе повезло больше, кожа от природы смугловатая. Главное, не солнечный удар.
— Все в порядке, помочь женщине в огороде не проблема, а краснота пройдет, — Кирьян осторожно убрал ее руку от своей щеки.
— Конечно, пройдет, схожу в аптеку и куплю крем от ожогов. Вы поели? Там Алла блинчиков напекла, вкуснятина.
— Наконец-то, а то в животе пустота… — пожаловался Матвей, спрыгнув с лавки и взяв девушку за руку. — Пойдемте поедим, а потом сходим на озеро искупаться.
— Тут и озеро есть? — Слава удивленно на него посмотрела.
— Да, на другом конце деревни, не там, где мы появились, — ответил Кирьян.
Уже втроем они вернулись в дом, и мальчишки как следует поели. Вместо крема носы им намазали сметаной, от чего оба так скуксились, что Мирослава с Аллой рассмеялись.
Прихватив выданные хозяйкой полотенца и откуда-то взявшийся для Славы купальник, они пошли к озеру.
Вода оказалась кристально чистой. На их берегу было просторно, на другой же стороне – полный пляж народу.
— Водичка ничего… — пробормотал Кирьян, пробуя босой ногой. Вместо плавок на них с Матвеем были новенькие боксеры, которые они со Славой купили вместе с рубашками.
— Слава, раздевайся, и пошли купаться, — Матвей довольно улыбался, помогая ей расстелить покрывало. Кирьян стоял к ним спиной, без одежды он выглядел таким же худощавым, как и Матвей.
— Вы начинайте, а я за вами. А то знаю я вас, стоит по колено войти, и обрызгаете меня с обеих сторон, так что вперед! — девушка убрала под сумку футболку и стянула с себя джинсы.
Мальчишки одновременно разбежались и нырнули в воду, под которой отчетливо угадывались их тела. Они плыли брассом и очень быстро оказались практически на середине озера.
Мирослава прошагала вдоль берега, затем вошла по колено и только после этого поплыла. Вода оказалась прохладной, плавать было одно удовольствие. Но стоило выйти на берег, как вместе со стекающими каплями с нее сошло чувство покоя и умиротворенности. Вернулись прежние страхи и непонимание происходящего, словно ее разум затуманили, заставив поверить, что все в порядке.
Ей стало не по себе, она быстро обтерлась полотенцем и, нацепив одежду на мокрый купальник, посмотрела, как плещутся дети, и помахала им рукой.
— Я ненадолго отойду в магазин! — крикнула Кирьяну, тот кивнул в ответ.
— Если что, мы знаем дорогу домой!
Но Слава не пошла ни в какой магазин и тем более домой к Алле. Она неторопливо побрела, а затем побежала по дорожке вперед, где виднелись кроны деревьев. Миновала пшеничное поле, пока не очутилась в густом лесу, где, опустившись под старым дубом, расплакалась. Ее душили слезы паники, страха, всего того шквала эмоций, которых она лишилась, стоило прибыть к Алле в дом.
«Может, она меня чем-то опоила? Ведьма ведь и не на такое способна. Подмешала в еду сильнодействующее успокоительное», — ей была необходима передышка.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Побыть одной, все обдумать, переосмыслить. Всего лишь она и лес. Мирослава не слышала, как ее зовут два детских голоска, сменившиеся на громкие мужские, не чувствовала, что в ней нуждаются и за нее боятся, она просто сидела в глубине лесной тиши. Утирала слезы краем футболки и думала, как теперь жить с грузом знаний о том, что в ее судьбу вместе с появлением мальчишек ворвался волшебный вихрь, а ведь у нее есть еще и работа, которая требует времени.
