не ответил.
— На верхних ярусах брошенные магазины — продуктов, выпивки сколько хочешь. Так что сходи — выпей и поешь от души, но высоко не поднимайся… Там все горит!
— Да ты что! — возмутился Стаканыч, — я ж не вор, чтоб чужое брать. Я ж подрабатываю! Ты не подумай… У меня три машины было, аэрбайк, квартира в центре… Все жена отобрала. Из дома выгнала… Я раньше на ударных играл у Ваалшина… Знаешь? Гастроли по всей Солнечной Системе… Он мне и сейчас звонит, да и я его не забываю. Правда, не рассказываю кем я теперь стал, чтоб не расстраивать его.
Нищий вынул из кармана потрёпанный коммуникатор, сделал вид, что кого-то набирает и, немного подождав, в недоумении развёл руками.
— Не отвечает! Занят, наверное…
— Наливай тогда, — потрепал я по плечу своего нового знакомого.
Он удивленно посмотрел на меня.
— Это костюм, чтоб по черным дырам ходить?
— Ага, — кивнул я в ответ.
Достав ещё один стакан, он плеснул в него анаши.
— Быть добру! — проговорил бродяга, протягивая мне выпивку.
Мы чокнулись. Я залпом опрокинул в себя обжигающий напиток.
— Незамерзающая жидкость на основе этилового спирта, — сообщил противоядный наноробот и расщепил вредные элементы на атомы, оставив чистый живительный спирт.
Раздались шаги, у эскалатора замаячил луч света.
— О, это моя Бухиня, — зашептал Тимофей и выключил фонарик.
— Стаканыч! — позвал женский надтреснутый голос. — Живой? Тимка, ты здесь?
На перроне появилась женщина. Одета она была не так уж плохо, но грязные волосы и опухшее лицо выдавали в ней человека без определенного места жительства. Она шарила фонариком по пустым скамейкам, продолжая разговаривать.
— Никого не осталось, все пусто. Я к Хайке ходила… А когда вернулась, нет никого! Хайка дома, но двери, сучка, не открывает. Под кайфом, наверное, лежит… Тимка? Тимошка, ты живой?
Я не вмешивался в их простодушные игры.
Бродяга выждал подходящий момент и неожиданно включил фонарик.
— Тут я! Чего орешь, анашу принесла?
— А, вот ты где, — женщина подошла к нам, бросила под ноги пакет, вывалив его содержимое на заплёванный перрон, — наверху пусто — нет никого. Магазины открыты, продуктов, бухла — пей не хочу! Глянь, жратвы сколько! — она трясла запаянными упаковками перед лицом своего приятеля. — Слышь, Тимоха, может, мы уже сдохли и в раю, а?
Тимофей закряхтел. Он хотел было вразумить свою подругу, но, увидев такое изобилие, передумал.
— Вишь, Нинка, как нам с тобой везёт. Я ж тебе давно втолковываю, что удачу притягиваю… А этот вот, в костюме, — он ткнул в меня грязным пальцем, — говорит, солнца больше нет, так что наверх лучше не соваться!
— А мы и не суёмся, — засмеялась Нинка, — мы люди тёмные.
Она осмотрела меня с ног до головы и, чтобы окончательно убедиться, просветила полупрозрачный скафандр лучом фонарика. Затем поправила волосы и кокетливо улыбнулась.
— Одеться забыл, а? Глянь, Тимка, он совсем голый.
— Да неее… — расстроил Стаканыч свою подругу, — вон повязка какая-то… Видать, тренд такой… Модный мужик попался, понимаешь? Ладно, идем. Чего зря глазеть?
Они энергично уложили продукты обратно в пакет.
— Давай скорей, — торопился бомж, — нашим рассказать надо. Вдруг они ещё не в курсе.
— Слышь? — повернулась ко мне Нинка, — а куда весь народ исчез?
— То же самое я хотел спросить у вас, — с невеселой улыбкой ответил я.
— Ну, это… того… если хочешь с нами, пошли. У нас здесь в подземке на "Центральной" целый клан. Все раскопки под контролем держим. Может, кто и видел чего.
Такие новости обнадежили. Я согласно кивнул и вместе с нищими отправился в их подземное логово.
— Слышь, а звать-то тебя как? — женщина шла впереди, освещая фонариком дорогу. Мне же было хорошо видно и без него.
— Экариот Ибс Джехути.
— Интеллигент… — захихикал Стаканыч.
— А по простому? — не унималась его подружка.
— По-простому — Тот.
— Ну тот так тот, — снова засмеялся бомж, — нам все равно, тот ты или этот. Мы люди не гордые.
Они провели меня в техническое помещение, где находились мусорные контейнеры.
— О! — нищий осветил помойку. — Раскопки! Только видать уже археологи поработали. Так что нам здесь делать нечего.
Углубившись в тоннель, мы прошли вдоль магнитной линии электропоезда и повернули в боковой коридор.
Жилище бездомных оказалось недалеко от станции. Это было заброшенное помещение с полукруглым сводом, обложенное выцветшим от времени кирпичом. На полу валялись горы тряпья. В закопченном черном углу возвышался импровизированный очаг. Около огня сгорбились несколько бродяг, ожидая, когда закипит видавший виды чайник. Дым поднимался вдоль стены, исчезая в круглом, прорубленном в потолке, отверстии.
— Стаканыч! — заорал один из бомжей, — где лазите? Тут такое творится! Видел?!
— Ни хрена он не видел, — ответила вместо него Нинка, — дрых, как всегда, пьяный!
Я с надеждой устремился к компании бродяг.
— Мужики, рассказывайте, что произошло? Куда ушли люди?
Молодой, нездорового вида беспризорник с интересом оглядел меня и сбивчиво, заикаясь и заговариваясь, поведал о том, что произошло. Примерно сутки назад завыли сирены, включились громкоговорители, и всем жителям предложили, сохраняя спокойствие, подняться наверх, где можно будет получить бесплатный одноразовый костюм и переместиться на безопасное расстояние, так как вспышка, произошедшая на Солнце, угрожает жизни и здоровью землян! Все стали выходить на улицы. Над городом появились транспортные дроны, из которых военные выгружали костюмы, а затем к ближайшим станциям мгновенного перемещения выстроились огромные очереди… Движение остановилось, подземный и аэротранспор перестали работать. Военные прочесывали кварталы, разыскивая оставшихся людей. А вечером, когда дома опустели, электричество исчезло, и весь город погрузился во мрак.
— Сюда военные не добрались… Чего им тут делать? — закончил свою историю оборванец.
— Все обесточили… Никого не осталось! — добавил его дружок, — ни тебе охраны, ни контроля. Пей, гуляй, ешь от души! Как ни крути, кайф!
— А куда всех отправили, знаете?
— Неа. Сказали, мол, временно, после вспышки вернут обратно.
— А где ближайший генератор?
— Да где ему быть? Над нами, в небоскребе. С нашей станции все туда и поднимались.
— Мдааа… — я опустился на пол рядом с нищими. — Там сейчас пожар, горит все…
— А ты что, улететь не успел? — закашлялся беспризорник, — ну, посиди с нами, если не брезгуешь. Там, глядишь, жизнь наладится!
— Ага, — зевнул Тимофей, — мы тебя в обиду не дадим… Разумеется, за отдельную плату!
Все громко заржали, но смеялись они, как-то равнодушно, безрадостно.
Тимофей достал алюминиевую кружку, высыпал в неё пачку чая, которую Нинка стащила в супермаркете, и, залив содержимое водой из чайника, поставил на огонь.
— Повеселимся! — пропел бродяга. — Слышь, Турист, — обратился он ко мне, — я так понял, плохи наши дела, или обойдётся?
— Не знаю… А это все ваши, или
