Дариус и Эвелин были рады меня видеть и подняли большой шум. Роуз, вроде как, тихо сидела на заднем плане, пока все не успокоилось, но я сразу ее увидел. Первое, что я заметил, когда нас наконец представили, была ее улыбка, а второе – ее глаза. Это было все, что потребовалось. Всего один взгляд в эти глаза, и я влюбился. Люди в наши дни (то, что от них осталось) могут насмехаться над понятием любви с первого взгляда, но я говорю вам, что так действительно бывает. Это случилось со мной и Роуз.
В тот вечер мы общались друг с другом украдкой, но и только. У нас не было реальной возможности поговорить. На следующий день Дариус и Эвелин подвезли меня до Гринбанка, где жили наши родители. Я попрощался с Роуз и сказал, что рад был с ней познакомиться. Когда она пожала мне руку, я подумал, что увидел особый взгляд, послание только для меня (и позже я узнал, что был прав). Мы забрались в грузовик Дариуса. Когда мы отъехали, я с удивлением обнаружил, что чувствую себя одиноким и грустным без Роуз. Мои планы состояли в том, чтобы сесть на поезд в Гринбанке после окончания моего отпуска, а потом отправиться в Тусон, где затем я должен был остановиться.
После короткого визита к нашим родителям Дариус и Эвелин вернулись в Уэйнсборо. Я провел ночь в своей старой спальне, но не мог сомкнуть глаз. Все, что я делал, это лежал в своей знакомой постели и думал о Роуз. Я не мог выбросить ее из головы. К рассвету я уже знал, что мне нужно делать. На следующее утро, во время завтрака, я рассказал родителям все о ней и о том, что я решил сделать. Они поняли, и я провел день, добираясь автостопом до Уэйнсборо. Я снова приехал после захода солнца, и когда я постучал в дверь и увидел Роуз, мое сердце запело. Я беспокоился, что ее там может не быть.
В тот вечер я пригласил ее в кино, и она согласилась. Никто из нас понятия не имел, какой фильм мы смотрели. До сих пор я не знаю, что это был за фильм. Мы сидели на заднем ряду и в значительной степени были предоставлены сами себе. Мы не смотрели на экран. Вместо этого мы все время разговаривали. После того как фильм закончился и зажегся свет, мы очень медленно пошли домой под полной луной и еще немного поговорили. Мы не спали до часу ночи, но прежде чем пожелать ей спокойной ночи, я поцеловал ее на прощание.
Держа ее фотографию, я думал об этом поцелуе и о следующем дне – о том, как я впервые сказал ей, что люблю ее, и как она прошептала мне это в ответ, ее дыхание было мягким и сладким на моем лице.
Я люблю тебя...
Неделю спустя я написал ей письмо и попросил выйти за меня замуж. Она сказала "да". Остальное, как говорится, уже история.
Дождь барабанил в темноте по крыше и окнам. Снова улегшись, я уставился в потолок, прислушиваясь к шуму дождя, пока, наконец, снова не задремал.
Мне снова приснилась Роуз, но на этот раз мы шли по той же дорожке под той же полной луной. Мы стояли там и целовались – один долгий, томительный миг, который длился до рассвета.
- Я люблю тебя, - прошептала она, и солнце светило ярко, и на небе не было ни единого облачка.
ГЛАВА ПЯТАЯ
На следующий день – вчера – был cорок второй день. Именно тогда люди из Балтимора упали с неба.
Я проснулся в то же время, что и всегда, все еще усталый и сонный от снов о Роуз. В спальне было жарко и липко, и моя пижама прилипла ко мне. Из-за погоды повысилась влажность воздуха. Перепады температуры были просто еще одним странным эффектом постоянного дождя. Только что было душно, а в следующее мгновение тебе нужен был свитер, чтобы согреться.
Как обычно, я по привычке потянулся за своим табаком и проворчал, когда его там не оказалось. Но я приободрился, когда услышал, как Карл ходит по своей комнате. Я и забыл, что он был здесь; его присутствие было утешением.
Мое тело скрипело и стонало, пока я вылезал из кровати. Я потер затекшие суставы и скользнул в свой старый выцветший халат. Он был достаточно зрелым, чтобы встать самостоятельно, поэтому я напомнил себе, что довольно скоро мне придется стирать в корыте для стирки. Корыто для стирки было старинным; оно принадлежало моей матери. Я взял его после ее смерти – сентиментальность. Но теперь, когда электричество отключилось, эта штука пригодилась.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Если не считать звуков, доносившихся из комнаты Карла, и бесконечного жужжания дождя, в доме было тихо. Я прислушался к птице, а потом вспомнил, что произошло накануне. После этого мое хорошее настроение снова испортилось.
Карл, должно быть, услышал, как я двигаюсь. Он вышел из своей комнаты, и мы сонно поздоровались. Он выглядел усталым, и я подумал, не снились ли ему тоже плохие сны. Если так, то он не упоминал об этом, а я не спрашивал. Но под глазами у Карла были темные круги, которых не было вчера, и его лицо выглядело осунувшимся и изможденным.
Я вышел на улицу, чтобы пописать, и, пока стоял там, зевая, я заметил, что дождевые черви все еще копошатся на моем навесе для машины – теперь по крайней мере на фут глубиной. Возник образ червей из моего сна, и я вздрогнул, вытесняя его из головы.
Я закрыл глаза и прислушался к шуму дождя. Затем я вернулся внутрь.
На завтрак у нас были остатки тушеного мяса и растворимый кофе, и когда мы закончили, я еще немного повозился с кроссвордом, все еще пытаясь придумать слово из четырех букв для "согрешения".
- Когда-нибудь это должно прекратиться, - размышлял Карл, наблюдая за дождем из большого панорамного окна гостиной. - Я имею в виду, не может же все время идти дождь, не так ли? Господь не допустил бы ничего подобного.
Я приклеил ластик к карандашу и попытался сосредоточиться.
- Тедди?
- Хм?
- Что, если это не прекратится? Ты когда-нибудь думал об этом? Что, если дождь просто продолжит идти?
- Тогда зима будет очень суровой. Можешь себе представить, что произойдет, когда температура упадет ниже нуля и вся эта вода превратится в снег и лед?
- Нет, я об этом не думал. Как бы ни было плохо сейчас, я думаю, что могло быть еще хуже.
- Наверно, лучше об этом не думать.
Но теперь он заставил меня обдумать такую возможность. Я попытался представить, как вся влага в воздухе превращается в снег. Это будет метель, подобной которой не видели со времен ледникового периода. Дом будет покрыт снегом в течение нескольких дней, а после этого...
Безумие. Вместо того чтобы думать об этом, я вернулся к кроссворду. Карл взял старый номер "Field & Stream" и пролистал его.
Мне пришло в голову, что в любом случае может наступить еще один ледниковый период. Да, где-то над облачным покровом все еще светил солнечный свет. Я знал это, потому что там, где обычно находится солнце, был серебряный диск. Но будут ли облака и туман продолжать закрывать солнечный свет? Что тогда произойдет?
Я вздрогнул.
- Я полагаю, что туалет не работает? - спросил Карл.
- Да, - кивнул я. - Если тебе нужно справиться по-большому, тебе придется воспользоваться уборной. Только не сядь в паутину.
Карл нахмурился. Он ненавидел пауков.
- Ладно. Я немного посижу на троне.
- Как угодно. Не позволяй ничему укусить тебя сзади.
- Это не смешно, Тедди.
Карл надел плащ и ботинки, схватил зонтик и вышел на улицу, свернув журнал и зажав его под мышкой. Я встал, вытер конденсат с кухонного окна и посмотрел, как он идет через болотистый двор. Он спешил, и я решил, что, должно быть, что-то не так.
Но пять минут спустя он двигался еще быстрее, когда ворвался в кухонную дверь, капая водой на мой линолеум.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
- Тедди! - выдохнул он. - Тебе лучше выйти побыстрее. Там что-то есть во флигеле!
- Я же говорил тебе, что там были пауки.
Он покачал головой, и его кадык подпрыгнул вверх и вниз.
- Сурок? - прошлым летом у меня была проблема с тем, что они зарывались под сараем.
Карл с трудом сглотнул.
- Нет, это не сурок. Я не знаю, что это такое, но оно звучало как что-то большое. Просто иди и посмотри, черт возьми!
