Новгородец, одной рукой придерживая стрелу, второй отогнул рубаху на Вадиме.
— И прям уткнулась…
Валуй уперся в грудь раненому, и резко выдернул стрелу — на месте раны проступило темное пятно, но крови было совсем не много.
— Что там, Валуй? — в нетерпении спросил воин.
— Эва! — ответил бородач, отогнув рубаху Вадима еще больше и извлекая пробитый нагрудный крест.
— Положь, — прохрипел Вадим.
— Чудной у тебя оберег, но живот[33] тебе спас — не сомневайся!
— Полож, — повторил Вадим, — отцовый оберег.
Оба новгородца переглянулись и закивали головами, — мол, понятно, раз отцовый, то что надо оберег, мол, всем оберегам — оберег!
Валуй спрятал обратно под рубаху продырявленный серебряный крестик, и воины, больше не задавая лишних вопросов, осторожно подняли Вадима на руки. Его перенесли через дорогу и уложили на траву.
— Лежи покуда, — сказал один из спасителей, и они ушли.
Вадим думал о Сигурде — жив или нет? Он осмотрел свое раненое плечо — стрела, пробив мясо и кость, прошла навылет. Наконечник торчал с обратной стороны, а оперенье обломилось, оставив небольшой осколок древка. Рядом с ним на травку стали сносить и укладывать других раненных. Он вглядывался в одежду принесенных, но Сигурда не было. Вадим посмотрел на реку. Уткнувшись в противоположный берег, догорала одна из ладей викингов. «Другие, вероятно, ушли», — подумал Вадим. Через реку, на плотах к их берегу спешили новгородцы. На переднем плоту он заметил князя с десятком его личных телохранителей. Боривой был мрачен, судя по всему, нападение застало его врасплох — потери оказались велики. Вступив на берег, князь стал обходить поле брани. Подошедший Палей заслонил обзор.
— Жив? — спросил он.
— Вроде да, — ответил Вадим. Десятник осмотрел плечо.
— Жить будешь, ерунда, щас достанем.
Он подозвал кого-то из воев. Подошедшим оказался один из тех бородачей, что достал Вадима из канавы.
— Держи его! — приказал Палей, а сам стал прилаживаться к стреле. Он ножом, аккуратно надрезал древко около наконечника и обломил его. Затем резко дернул оставшееся древко из руки вверх — пошла кровь.
— Валуй, перевяжи его, — попросил десятник бородача. — А ты, паря, молодец, двоих свалил — я видел, ужо расскажу про тебя ипату — отметит, он дюже воецов[34] любит!
«Двоих?! — мелькнуло в голове. — Ну да, двоих! А тех троих он и не видел».
Вадим ухмыльнулся про себя, но он еще и сам до конца не верил в свое воинское везение, или, быть может, это счастье в первом же бою завалить пятерых?!
— Палей, — позвал Вадим, — варяга моего не видал? Десятник собиравшийся было уйти, обернулся и отрезал:
— Нет! Валуй намазал рану какой-то вонючей мазью и стал перевязывать плечо.
— Много наших-то полегло? — спросил Вадим.
— Да почитай все, кто был на этом берегу, — ответил бородач, — вершники[35] дали плеча,[36] а мы с Палеем в лес отошли.
— И что же было дальше?
— Они за нами в лес не пошли, вершники опамятовали[37] и пытались вдарить еще раз, но не вышло… Валуй затянул узел так крепко, что Вадим сжал зубы.
— А потом рог протрубил и они стали к ладьям отходить, — не обращая внимания на гримасы раненного продолжал бородач, — по дороге почти всех своих собрали — и айда по реке вниз.
— Так и ушли? — не поверил Вадим, скосив взгляд в сторону противоположного берега, где догорал один из драккаров.
— Неее, — протянул Валуй, — наши подпалили одну ладью, и всех, кто там был, перебили. Готово! — закончив перевязку, он осмотрел нос Вадима.
— Ничего, щас поправлю, — сказал бородач.
Вадим не успел вскрикнуть от боли, но слезы сами брызнули из глаз, когда бородач, двумя руками устроил скосившийся нос раненого на место.
— Ну вот, теперь хорошо, скоро заживет, — невозмутимо изрек Валуй.
Он отошел и стал осматривать другого раненного, что лежал рядом с Вадимом и ругался — у парня была сломана правая рука и почти срезано ухо, которое кровоточило и свисало на щеку.
— Знатно повоевали, — вздохнул Вадим, гадая, куда же мог подеваться Андрей.
* * *
Лагерь устроили за поворотом дороги, в пятистах метрах от переправы, на небольшой поляне. Новгородцы поставили шалаши из жердей и веток, которые напоминали Вадиму невысокие индейские вигвамы. В шалашах разместили раненных, их набралось десятка три. Остальные воины устроились прямо у костров — варили кашу. Валуй оказался хорошо сведущ в лечении — плечо ролевика почти не болело. Поздно, когда лагерь уже засыпал, Валуй принес раненым каши и воды. Обождав, пока те, кто мог, поели, принялся менять повязки.
— А куда нас теперь, Валуй? — спросил Вадим.
— Дык, завтра придут телеги от чудинов, заберут вас.
— В Каргийоки?
— А куда еще, туда и повезут. Князь ужо распорядился, — ответил бородач, — ну, почивайте покуда.
Валуй ушел. Вадим остался лежать в шалаше еще с двумя ранеными новгородцами, с молодым и старым — он так их для себя определил. Старый почти сразу же уснул, а молодой ворочался и охал — у него была повреждена нога, и он никак не мог устроить ее поудобнее. Вадиму не спалось, и он выполз наружу под звездное небо. Невдалеке догорал костер. Взошла полная луна, осветив лагерь. Ему подумалось об убитом Сигурде. «Мы прожили всего двое суток в прошлом, и один из нас уже убит, а я едва уцелел!» — размышлял Вадим, глядя на ворочавшихся у костра воинов. «Вот интересно, а долго ли протянем мы с Павлом?». Верить в смерть товарища не хотелось. Еще вчера они были вместе, ели, пили, разговаривали, немного ссорились, и вот теперь его нет. Чертовски хотелось курить, и в голове отчего-то закрутилась песня Высоцкого:
— Друг, оставь покурить! — а в ответ — тишина: Он вчера не вернулся из боя…
Потом мысли съехали в сторону, и Вадим вспомнил глаза убитых им викингов. Он где-то слышал раньше, что нельзя смотреть в глаза — потом всю жизнь будут преследовать лица убитых и мучить кошмары. Он прислонился к жерди, что служила каркасом шалашу, и сам не заметил, как уснул. Но зато он тут же увидел сон, в котором реконструкторы на фестивале бились стенка на стенку, ломая друг другу шлемы, пальцы, шеи. Вадим хотел крикнуть им — «Зачем?» Но не смог, его словно кто-то держал за горло… «Кровавые мальчики» ему так и не приснились.
* * *
На следующий день он проснулся поздно — его ни кто не тревожил, не будил. Протерев глаза и оглядевшись, Вадим понял, что в шалаше только он и старый. Он выполз наружу, встал, размялся. Вправленный бородачом-Валуем нос, не болел. Рядом сидел молодой. Лагерь был почти пуст — остались только раненные и еще два десятка конников у дороги, казалось, они кого-то ждут.
— А где все? — спросил Вадим парня с раненной ногой.
— Ушли; еще на заре, — ответил тот, повернув голову. Из-за соседнего шалаша вышел Валуй, неся два котелка, наполненных водой.
— А вот и наша мамка пришла, молочка принесла, — обрадовано пошутил парень.
Из соседних шалашей раздался сдержанный смех. Валуй поставил котелки рядом с Вадимом, подошел к молодому бойцу и вкатил ему увесистую оплеуху.
— Мамка, поди, такого олуха давно уже ждать перестала! Смех раздался громче.
— На кой он ей, такой квёлый?! — услышал Вадим из соседнего шалаша.
— Идите, хлебайте, соколики! — громко скомандовал Валуй.
Раненные, кто мог ходить, вылезли из шалашей и потянулись к котелкам с водой.
— А тебя поутру сам князь спрашивал, — тихо произнес бородач, — приходил с ипатом. Но я им доложил, что ты спишь.
— Больше ничего не сказали? — поинтересовался Вадим.
— Ну-у, — протянул Валуй, — спросили про твою рану, но я их успокоил, сказал, что все у тебя хорошо. До свадьбы заживет.
— Спасибо, — поблагодарил Вадим.
— Щас подводы придут и поедем.
— И ты?
— И я. Князь наказал при вас оставаться, — он обвел рукой раненых, — приглядывать.
Как и обещал Валуй, вскоре пришли подводы в сопровождении трех десятков вооруженных вепсов. Встретив их, новгородские конники ускакали по дороге догонять ушедшую дружину.
Погрузились не все — нескольких умерших ночью раненных пришлось закопать тут же на поляне, в том числе и старого, с которым ночевал Вадим. Мысль о том, что он всю ночь провел с мертвяком, Вадим отогнал за ненужностью. Один день, один бой, зеленые мухи в лужицах крови, сердце сжалось, но лишь на миг. Внутри что-то затвердело, или это такая адаптация к истории?
Тронулись. Подъезжая к реке, Вадим оглядывался по сторонам, не лежит ли где Сигурд. Может, забыли, не нашли? Но нет. Все трупы были еще вчера собраны и приданы земле. Заметив, что он крутит головой, бородач указал в сторону леса.
