— И моих соколов еще два десятка, итого почти полторы сотни воинов, — подсчитал Вадим, — очень неплохо.
— Я отозвал всех охотников с лесных стоянок, вернул всех бортников и рыбарей, — добавил Конди.
— Хорошо, надо бы еще у сгоревшей деревни дозор поставить, — предложил Вадим, — ведь там самое удобное место для высадки?
— Там, — подтвердил Конди.
— А по реке им не пройти, — вставил Павел, — я проверял. Там, где она впадает в озеро, пороги каменистые и мелко — драккары не пройдут.
— А высадиться могут?
— Кругом болото! Топкий берег.
— Коди хотела, чтобы ты вечером зашел к ней, — попросил вепс, — не отказывай.
— Хорошо, — согласился Вадим, — если надо.
— Паша проводит тебя. Друзья вышли, оставив Конди в комнате.
— Есть хочешь? — спросил Павел.
— Да уж пора бы.
— Пойдем, что ли, к моей невесте, — с грустью в голосе предложил Павел, — подкрепимся.
— К кому? К невесте? — не поверил Вадим.
— Да, к невесте, к Улле, — огрызнулся Паша.
— Это та, мать «пойки»?!
— Угу. Конди же назвал меня сыном, и теперь, видите ли, я должен жениться на Улле, такие у них тут законы, — с грустью в голосе ответил Павел.
Они шли по улочке, и встречные вепсы приветствовали сына главы рода кивком головы.
— Да, дружище, быстро тебя захомутали, — посочувствовал Вадим другу. Павел обреченно выдохнул:
— Вот что я скажу Насте, когда мы вернемся? Что меня силой склоняли к сожительству с вепкой?!
— Ну, ты хватил, дружище! Твоя Настя теперь за сотни лет от тебя, — произнес Вадим, пытаясь поддержать друга, — да и не узнает она никогда.
Слово «никогда» получилось у него как-то особенно горько, и Паша тяжело вздохнул.
— Свадьба-то когда? — спросил друг.
— Конди сказал, как пройдет траур и потише в округе станет, так сразу и…
— Значит, когда отобьемся от викингосов, — подвел итог Вадим. Павел еще раз вздохнул.
— Вот и пришли, — сказал он, когда они поравнялись с домом, крыша которого была покрыта камышом, в отличие от других изб, крытых соломой.
Они вошли в дом. Улла встретила их в серой некрашеной рубахе без вышивки и в темном платке. Поверх длинной рубахи была надета серая понева с темно-синей каймой. Она низко поклонилась.
— Видишь, какая тебе уважуха, дружище, — заметил Вадим, — цени!
Стол был уже накрыт, словно она ждала их. «Пойка» спал в подвешенной к потолку люльке. Вадим заметил, что Улла смотрит на Павла, как-то иначе, по-особенному — печально-нежно, а жених наоборот прятал глаза, не смея взглянуть на невесту.
— Ты чего глаза-то отводишь, — тихо спросил Вадим, когда они, сев за стол, принялись за вареную курицу с ячменной кашей.
— Да не хочу я жениться, — так же тихо ответил жених. — Я это… Настю люблю… Зачем мне это все…
Улла поставила на стол две кружки и крынку — разлила по кружкам напиток и села напротив гостей, сложа руки на коленях.
— Так ты же хотел жениться? — ехидно спросил Вадим, пробуя напиток, — ух ты, пиво!
— Кончай подкалывать, — обиделся Павел и продолжил упорствовать, — я хотел на Насте жениться. — И тоже отпил пива. — А пиво здесь, и правда, хорошее, я его еще после обряда оценил.
Во время еды, Вадим украдкой посмотрел на Уллу. Она была печально красива. Белолицая, чистая, с прозрачно-голубыми глазами. Она тихо сидела — ждала, когда мужчины насытятся. «Да, — подумал Вадим, — ничего, может, Пашке и повезло, будет в тепле, в уюте, и главное — всегда сыт».
Тем временем жених опустошил свою миску и кружку и уже потянулся к крынке с пивом за добавкой.
— Спасибо, хозяйка, — Вадим, отложив ложку, встал из-за стола. Улла поднялась следом.
— Что, уже? — спросил друг.
— Пойдем, нам пора. Еще раз спасибо, — Вадим слегка поклонился, благодаря за угощение.
— Пюудан, — ответила вепка, тоже слегка склонив голову.
— Ну, пора, так пора, — жених нехотя поднялся, схватил крынку и быстро сделал большой глоток.
— Пошли-ка, давай! — поторопил его друг.
— Улла, спасибо, — сказал Павел, поставив сосуд на стол, — киитос.
Он последовал примеру Вадима и поклонился. Улла ответила ему более глубоким поклоном. Друзья вышли.
— Эх, покурить бы, — мечтательно произнес Вадим, — ладно, — он махнул рукой, — я вот что тебе хотел еще сказать…
— Что?
— Если тебе в принципе интересно, в каком времени мы очутились, то теперь могу практически точно пояснить.
— Ну и в каком мы времени? — больше для порядка, чем из искреннего интереса спросил Павел.
— Мы тут с Андреем, — Вадим на секунду осекся, — царствие ему небесное, прикидывали. Во-первых, наиглавнейшего в отечественной истории династического основателя князя Рюрика еще нет, а во-вторых гумилевский пассионарный толчок в самом разгаре и…
— Вадя, а можно без этих твоих наукоемких оборотов? Скажи просто на языке родных осин.
— Мы в первой половине девятого века.
— Хорошо.
Вадим, окончательно разглядев в глазах друга полное безразличие к временным рамкам, предложил:
— Ладно, пойдем, что ли, оглядим ваши владения.
— Пойдем, покажу, — согласился Павел, — а то мне тебя потом еще к Коди вести.
Поселение оказалось довольно большим, дворов сорок, а то и больше. Вадим шагами измерил периметр частокола — получилось около ста пятидесяти на триста метров. Ворота были одни и выводили на реку, ни калиток, ни тайных ходов обнаружить не удалось. Смущало Вадима только одно — высота частокола не более двух метров, а местами чуть меньше. Ров, понятное дело, отсутствовал, ровно, как и вал. «Да, невелика крепостишка» — подумал Вадим и стал тут же лихорадочно вспоминать все исторические осады, которые в этом мире еще не наступили, но в их с Пашей двадцать первом веке уже были описаны в учебниках.
Глава шестая Тайны старой Коди
Имеющий уши, да услышит
Матф., гл. 11, ст. 15; гл. 25, ст. 30Друзья прогуляли до темноты. Паша, в раздумьях о своей предстоящей свадьбе, уже и забыл про то, что должен отвести друга к шаманке. Вспомнил об этом сам Вадим, который, честно признаться, был заинтригован ее словами — что именно он должен помочь вепсам в обороне Каргийоки. «Что я маршал Жуков, что ли?» — недоумевал Вадим, но сходить к шаманке все же решил твердо.
Старуха, по словам Павла, была очень странная, постоянно лепетала что-то о духах, богах, била в бубен, то успокаиваясь, то пускаясь в пляс. Вадиму вспомнилась сцена из фильма «И на камнях растут деревья», там тоже была какая-то старуха-колдунья.
— И знаешь, — заговорчески изрек Павел, — в прошлый раз она на меня так пристально смотрела, что я думал, она на мне дырку прожжет… или две дырки.
— Ладно, не стращай, — мирно произнес Вадим, — пойдем, посмотрим на вашу шаманку.
Вепсская шаманка жила в лесу, в стороне от поселка. Выходя за ворота, они взяли по факелу и обещали воротным охранникам, что скоро вернутся. Те молча кивнули: мол, ладно, предупредили.
Идти по темнеющему лесу пришлось не меньше получаса. Чаща становилась все мрачнее, света факелов хватало лишь на то, чтобы светить под ноги. Зажужжали какие-то ночные сверчки, и где-то совсем рядом негромко ухнула сова. Паша вздрогнул и, чертыхаясь, перелез через поваленное дерево.
— Мы, часом, не заблудись? — спросил Вадим.
— Да нет, — ответил Павел, — мы же типа по тропе идем, где-то здесь ее шалаш.
Тут они заметили мелькнувшую в отблеске факела тень и сразу услышали скрипучий старческий голос.
— Идите сюда, я вас давно уже жду, — сказал голос «по-москальски», то есть на чистейшем русском языке. Друзья остановились, переглянулись.
— Что за шутки? — шепотом спросил Павел у друга.
— Не знаю, — пожав плечами, ответил Вадим.
Они подняли факелы выше, пытаясь осветить пространство и увидеть, кто говорит. Справа в кустах кто-то зашевелился, опять метнулась тень, и друзья услышали хруст веток под ногами.
— Идите сюда, — повторил голос все так же по-русски, — и не надо пугать моих посетителей.
Друзья двинулись вперед, на голос, продолжая высоко держать факелы. Пройдя немного вперед, в ночном мраке леса они разглядели старуху и ее шалаш, сложенный из жердей и елового лапника. Запахло сушеными травами, в особенности мятой.
— Ну, здравствуйте, соколики, — приветствовала их шаманка, — как давно у меня не было столь долгожданных гостей.
Вадим и Павел подошли ближе. Свет факелов осветил старуху, которая стояла, опираясь о резную клюку. Она была седа, как лунь, годы согнули ее спину. Вадим посмотрел ей в лицо: все говорило о преклонном возрасте — глубокие морщины, складки, вот только глаза… зеленые, с молодым блеском… Они на мгновение вспыхнули озорным огоньком в отблеске факелов — и тут же погасли.
