Его встретил золотой вихрь, ураган поднявшихся в воздух сокровищ. Монеты, серьги, перстни набросились на него, как рой диких пчел, облепили с головы до ног — воин зашатался под их тяжестью. Кубки катились под ноги, золотая цепь змеей обвила руку и тянулась к горлу. Что-то тяжелое ударило по колену так, что он едва не упал, — а, если бы это случилось, ему уже не встать. Н’Даннг брел по колено в золоте, пока не уткнулся в противоположную стену. Шаря одной рукой по стене, как слепец, — второй он отмахивался от монет, что норовили залепить лицо — Н’Даннг нашел отверстие и протиснулся туда. Окажись и это помещение хранилищем — он погиб. К счастью для воина, дальше шел узкий коридор, и он побежал, на бегу пытаясь стряхнуть хоть часть груза.
Подземный коридор изгибался лабиринтом. Из какой-то боковой комнаты к нему тучей вылетели монеты, а золотой кувшинчик, последовавший за ними, стукнул Н’Даннга по затылку. Воин изнемогал, он чувствовал, что силы его на исходе, но не мог замедлить бег, ибо золото настигало. Он слышал позади неясный шум и глухой звон — то ползли, царапая землю, карабкались друг на друга статуэтки, ларцы, блюда и чаши.
За очередным поворотом впереди замаячило светлое пятнышко отверстия. Н’Даннг уповал на то, что оно будет достаточно широким, чтобы пролезть. Иначе… Странная и нелепая смерть для воина — быть задушенным сокровищами и остаться навсегда лежать в заклятом подземелье под грудой золота.
Последние несколько шагов он прошел, как в тумане, цепляясь за стену. Около самого отверстия какое-то чутье велело ему пригнуться, и Н’Даннг почти упал на колени. Над ним просвистел и с разгона вылетел наружу стилет-украшение, смертоносная игрушка, блеснув узким золотым лезвием. Приподнявшись на локтях, воин выглянул наружу. Отверстие находилось посредине отвесной стены. Обрыв уходил в реку, не особенно широкую, но быструю — с высоты было хорошо видно, как закручиваются в ней спирали водоворотов. Это был опасный путь, но иного не было.
Бросив взгляд назад, Н’Даннг принялся кинжалом поспешно очищать с себя золотой панцирь. Он выбрасывал монеты наружу, и они одна за другой летели вниз, вспыхивая на солнце ослепительными искорками. Воин избавился почти от всех; золотую цепь, обвившую руку от плеча до запястья, он оторвал от себя и отбросил вглубь коридора.
Не медля более, Н’Даннг вдохнул поглубже, собрал тело в комок и выпрыгнул из отверстия. Он рухнул в реку, как тяжелый валун, взметнув целые пласты воды. Вода была ледяной. Тотчас Н’Даннга подхватил водоворот, закружил, потянул на дно. Воин не противился, он нырнул и, опустившись ко дну, поплыл к противоположному берегу.
Когда Н’Даннг вынырнул, чтобы вдохнуть, что-то тяжелое упало в реку рядом с ним и. смутно блеснув сквозь слой воды, ушло в глубину. Еще несколько раз, показываясь на поверхности, воину приходилось уворачиваться от летящих в него предметов, но он позволил быстрой реке нести себя вниз по течению, и вскоре обрыв остался далеко позади.
Река, покинув холмы и выйдя на равнину, разлилась, замедлила бег и сама вынесла его на песчаный плес. Там Н’Даннг и остался лежать вниз лицом, ощущая, как солнце высушивает одежду и греет спину. Когда стало припекать сильнее, он перевернулся. Много позже Н’Даннг встал, сделал несколько движений, чтобы вернуть подвижность онемевшему телу, и осмотрелся. Солнце клонилось к закату, косые лучи почти не грели. Пора было подумать о ночлеге.
Из ниспадающих до земли ветвей плакучей ивы, переплетенных срезанными ветвями, получился неплохой шалаш. Н’Даннг сидел подле шалаша, смотрел на догорающий закат, и мысли его текли спокойно и неторопливо. День прошел, обычный день воина; и завтра утром Н’Даннг снова не будет знать, где его застанет ночь. Памятью о сегодняшнем холодил бедро кинжал с золотой рукоятью, подвешенный к поясу на ивовом ремешке, а оружие и котомка остались в подземелье. Он не собирался возвращаться за ними — там не было ничего, что он ценил бы дороже жизни.
Н’Даннг размышлял о древнем наговоре, который, как он полагал, дал ему способность притягивать золото. Это таинственное умение стало бы для одних благом, для других — проклятием, но воин не слишком переживал из-за своего нового свойства. Вряд ли ему скоро представится случай проверить эту возможность — ну, а там он как-нибудь выпутается. В самом деле, ему редко приходилось бывать во дворцах, и надолго он там не задерживался. А бедняки не владеют золотом — в горах, в лесу, на равнине в ходу лишь медная монета.
Странный дар, проклятье или благо, что значит он в жизни того, кто дал Клятву холодного железа и не намерен менять своего пути?
Прощальный отблеск заката лег Н’Даннгу на лоб и плечи, неожиданно окрасив в пурпур старый плащ, потерявший в походах свой цвет. Закат угас, но отблеск не померк, он как будто даже стал ярче и продолжал сиять, когда сгустились сумерки и ночь темным пологом задернула небеса, — прозрачно-алый свет, озаряющий теплом чело не спящего в ночи.
* * *
Мир менялся стремительно и неотвратимо. Ушло время одиночек из замкнутого братства все больше воинов сражалось с драконами. Гибли твари, которые столетиями безнаказанно истребляли людей. О прославленных воинах ходили легенды.
Н’Даннг немало постранствовал по свету, и молва шла за ним по пятам. К середине жизни на его счету было множество подвигов. Он один сражался со стаей крылатых монстров и разорил их гнезда на стенах пропасти, со дна которой поднимался обжигающий пар. Он спускался в подземные бездны в поисках Многоглавого дракона, которого никто не видел, но не нашел его следов, зато истребил немало пещерных чудовищ. Он безоружный прикончил свирепую бестию, которая перед этим разделалась с целым отрядом воинов, — свалил на нее скалу. Он пересек Кипящее озеро на хребте подводного дракона, не позволяя ему нырнуть, и одолел чудовище. Словом, жизнь Н’Даннга изобиловала событиями и он ни разу не усомнился, что выбрал правильный путь.
ИМЯ, ЛЕГКОЕ, КАК ВЗДОХ
Когда Н’Даннг перевалил через Лесистые Холмы, было далеко за поддень. Он заметил направление на большую излучину реки Золотисто отблескивающая, в чешуйках волн лента выгибалась, пятясь от простертого к ней зеленого леса. С того места, где стоял воин, даже его зоркий взгляд не в силах был различить следы присутствия человека на узкой полоске земли между лесом и рекой — все равно, как если бы он пытался высмотреть щепоть маковых зерен на дне колодца.
До поселка Н’Даннг добрался под вечер. Одинаковые дома на высоких сваях, под островерхими крышами из связанного пучками камыша напоминали исполинскую пасеку. Сторожей не было, не залаяли, бросаясь навстречу незнакомцу, собаки, и никто не вышел к нему из хижин. Н’Даннг ступил на красноватую глинистую землю, исполосованную длинными тенями от свай, и замедлил шаг.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
