– Это уже сказки. Кстати, вы не ответили на мой вопрос насчет вашего супруга.
– Почему вас это так волнует? – не поняла Галия.
– Не знаю. Возможно, старорежимное понятие – не встречаться с замужними женщинами. Или я старомоден?
– Очень, – ответила она. – Но чтобы вы были спокойны, сообщу, что я была замужем и развелась три года назад. Нет, уже четыре.
– И после этого пошли в разведку? – понял Дронго. – Решили резко изменить судьбу?
– Отчасти. – Она не стала ничего объяснять.
– У вас есть дети?
– Нет. К сожалению, нет. А почему вы решили, что мы обязательно должны встречаться? – Эта женщина умела задавать вопросы.
– Я не сказал, что должны. Но даже завтрак с чужой женой – это покушение на чужую собственность. Разве не так?
– Боже мой! А я-то слышала, что вы много лет жили за рубежом. Неужели совместный завтрак – это так страшно? А если вы пригласите меня на ужин, то это будет уже преступлением с вашей стороны? Или с моей?
– Не приглашу, – ответил Дронго, – это будет слишком двусмысленно.
– Жаль, – неожиданно отреагировала она. – Я думала, вы смелее.
– Перед вами ужасный трус, – заявил Дронго. – Знаете, я боюсь очень многого. Не люблю проигрывать, опасаюсь сильных женщин, не выношу самолетов. Хотя много летаю, часто встречаю сильных женщин и так же часто проигрываю.
– Если вы можете говорить об этом, значит, не все потеряно, – улыбнулась она. – Как вы считаете, каким образом они могут задействовать похищенное ядерное топливо?
– Об этом я должен спросить у вас, – отозвался Дронго. – Но судя по всему, руководители этой террористической группы не ценят человеческую жизнь. Поэтому я даже боюсь что-либо говорить. Москва – первый город, с которого я начал список наиболее вероятных мест, где они могут совершить свое злодеяние. И боюсь, пока остается первым. Если, конечно, у террористов нет более глобальных планов по переустройству мира. Или это Вашингтон. Или Тель-Авив. Но гадать бессмысленно, нам нужно вычислить эту группу и найти груз.
– А если выяснится, что груз вывезли в Москву, вы все равно туда вернетесь? – спросила Галия.
– Обязательно вернусь. Именно для того, чтобы защитить город от возможной атаки. Но, судя по размаху операции, я начинаю думать, что цели ее устроителей были совсем иного рода.
Галия внимательно посмотрела на него.
– А вы женаты. – Она не спросила – это было утверждение.
– И поэтому не могу с вами завтракать? – осведомился Дронго.
– Можете. Конечно, можете. Я много про вас слышала. Одни говорили, что вы женоненавистник, другие, извините, что невероятный бабник.
– А на самом деле?
– По-моему, ни то и ни другое, – она посмотрела ему в глаза, – вы просто интересный человек, с которым любая женщина чувствует себя… немного иначе.
– Убедили, – согласился он.
– Я могу вас попросить об одной услуге? – неожиданно спросила молодая женщина.
– Разумеется, – удивился Дронго, – о чем?
– Когда все закончится, пригласите меня на ужин. Мне интересно в вашей компании. Очень интересно.
– Обязательно, – не совсем искренне улыбнулся Дронго, – оставьте мне ваш телефон.
Он точно знал, что никогда не позвонит. Просто в силу своего характера. Никогда и никому. Может, в этом и была его самая главная проблема в жизни. Он не умел притворяться и не хотел учиться урокам лицедейства в оставшийся период жизни. И поэтому он точно знал, что никогда не сядет ужинать с молодой и красивой женщиной по имени Галия. Но Дронго не мог знать, что им предстоит провести вместе еще несколько тревожных дней. И вместо торжественного ужина у них будут совсем другие встречи.
Глава 9
Их все-таки нашли. Сам Мукан Бадыров пришел за ними в ресторан, чтобы передать Дронго извинения Решетилова, который заверил, что не хотел оскорбить эксперта, и попросил его вернуться. Дронго понимал, что генерал волнуется, ведь по существу он отвечает за жизни миллионов людей, которые могут подвергнуться невероятной атаке. Но и прощать его выпады ему не хотелось. Поэтому он предложил Бадырову присоединиться к ним, спокойно позавтракал и лишь затем вернулся в управление ФСБ.
Решетилов сидел за столом красный от повышенного давления. Когда Дронго вошел в комнату, генерал поднялся и негромко буркнул, что сожалеет о случившемся. Дронго решил, что не стоит усугублять конфликт, и согласно кивнул.
– Мы уже начали работу по всем вашим пунктам, – сообщил Михалев. Ему было приятно, что этот эксперт поставил на место зарвавшегося генерала из Москвы. – Сейчас руководство погранотряда проверяет, каким образом этот груз мог попасть на территорию нашей области. Совместно с группой Бадырова будет проведена комплексная проверка самолетов всех авиарейсов и железнодорожных вагонов.
– А мы проверим, как эти погибшие оказались снова в нашей стране, – добавил Кенжетаев.
– Насчет того, кто мог выдать тайну хранилища, пока ничего не известно, – добавил Михалев. – Ну вот, кажется, все.
– Нет, не все, – упрямо возразил Дронго.
В комнату вошел Пьеро и сел на стул у стены.
– Подполковник Бадыров сообщил мне, что шведская фирма «ЭСИ-АТОМ» разработала новые контейнеры для перевозки радиоактивных материалов, – сказал Дронго. – Нужно связаться с ними и узнать, не получали ли они в течение последних нескольких месяцев заказ на такие контейнеры. Они ведь должны производить их под строгим контролем МАГАТЭ, агентства по атомной энергии.
– Только этого не хватало! – вырвалось у Решетилова.
– Ни в коем случае, – поддержал его Кенжетаев. – Это означает рассказать всем о том, что у нас случилось. Представляете, какой разразится скандал? Мне даже не хочется об этом думать. Их инспекторы должны были проверять хранилища с отходами ядерного топлива. Если выяснится, что мы столько лет не сообщали им об этом хранилище… Нет, этого нельзя делать.
– Тогда давайте продолжать обманывать весь мир, – разозлился Дронго. – Расскажем всем, что из вашего болота украли пару ящериц и лягушек, которые там не водятся. Скажем всем, что ничего страшного не произошло. И будем ждать, когда где-то взорвется эта «грязная бомба». А потом будем оправдываться, объясняя всему миру, что нас не так поняли. Вы этого хотите? Вы не понимаете, что нам нужно задействовать все международные организации, отказаться от глупых штампов насчет ЦРУ и МАГАТЭ, а не ждать, когда террористы устроят свой фейерверк?
– У меня нет полномочий на такие действия, – твердо заявил Кенжетаев, – и не нужно считать себя единственным спасителем человечества.
– Я предлагаю вам разделить со мной эту почетную миссию, – парировал Дронго.
– Какой у вас плохой характер, – вмешался Решетилов. – Вот теперь вы скандалите с нашим казахстанским коллегой.
– Неужели вы не понимаете, что происходит? – возмутился Дронго. – Ваши эксперты настаивают, что в любой момент эта бомба может сработать. В любой момент похищенные два месяца назад ядерные отходы могут быть переработаны в небольшую бомбу. В одну или в две, и террористы устроят апокалипсис. И вы считаете, что мы должны искать их, не предупреждая никого об опасности? Думаете, это наиболее правильная позиция?
– Мы офицеры, – напомнил Кенжетаев, – и у нас есть свои руководители. Без согласования с ними мы не можем ничего предпринимать. У нас такой порядок. Я думал, вы нас понимаете.
– Тогда нужно говорить с теми, кто решает эти вопросы, – заявил Дронго, – и немедленно. Положение настолько опасное, что силами одной или двух стран мы уже не обойдемся. Против нас действуют не террористы-одиночки. Эта мощная, отлично финансируемая и хорошо подобранная международная группа. А мы пока только идем по их следам.
Михалев, сидящий во главе стола, согласно кивнул.
– Мне кажется, что в рассуждениях нашего эксперта есть здравый смысл. Из Павлодара звонил академик Селихов. Он считает, что украденные отходы были очень токсичными, гораздо более опасными, чем нынешние, учитывая несовершенство технологий шестидесятых годов, – сообщил генерал. – А еще мне только что звонили из нашего научного городка. Уровень радиации в той самой лаборатории выше нормального фона в несколько десятков раз.
В этот момент раздался еще один телефонный звонок. Михалев, недовольно взглянув на аппарат, поднял трубку.
– Это вас, Юрий Васильевич, – позвал он Решетилова.
Тот подошел к телефону.
– Слушаю. Да, я все понял. В какой больнице? Пусть установят пост и никого к нему не пускают. Да, да, я все понимаю. – Он положил трубку, недовольно обвел взглядом всех присутствующих и рассказал: – Они вошли в квартиру сестры Адабашева. Там никого не оказалось. Ее брат уже целый месяц лежит в больнице на Каширке. Там онкологическая больница, – почему-то добавил он. И, не выдержав, выругался: – Сукин сын! Сначала помогает террористам, а потом ложится в нашу больницу, чтобы его вылечили.
