Генерал коротко пересказал это сообщение Дронго и продолжил телефонный разговор:
– Понятно… Сургутский – специалист по ядерным проблемам? Он был засекречен?
– Не был. Он занимается химической физикой. Очень известный специалист. Его труды печатались в Америке, Англии, Швейцарии. Преподает. Мы все проверили. Он действительно был учителем Адабашева.
– Распечатка его телефонных разговоров уже есть?
– Сейчас должны подвезти. Все разговоры за последние три месяца. И с домашнего телефона, и с двух мобильных – его и дочери. Нет сомнений, они знакомы с Адабашевым.
– Сургутский бывал в Пакистане? – поинтересовался Решетилов.
– Никогда не был. Последний раз был на конгрессе в Лозанне два года назад. До этого – на научных форумах и симпозиумах в Монреале и Хьюстоне. Сейчас мы проверяем, был ли там в это время Ахмед Парвиз.
– Быстрее проверяйте, – потребовал генерал, – что еще?
– Мы уже начали операцию по внедрению в их квартиру. Через пятнадцать минут дочь Сургутского вызовут к отцу в больницу, и мы туда войдем. Установим микрофоны, проведем предварительный обыск.
– Совсем не обязательно, что он непорядочный человек, – вставил Дронго. – Может, его попросил об услуге коллега, он и позвонил своему ученику…
– Все может быть, – согласился Решетилов, повернувшись к нему. – Но мы обязаны проверить. Что у нас нового по поводу этого хранилища? – спросил он у своего сотрудника.
– Пока проверяем, – ответил тот. – Поднимаем документы шестидесятых годов. Очень многих уже нет в живых, товарищ генерал.
– У нас нет времени, – напомнил Решетилов, – ищите быстрее. Нам нужно выйти на конкретных людей уже сегодня к вечеру. Подключите сотрудников других отделов. С нами приехали двое из группы Бадырова. Используйте их наработки.
– Казахи уже здесь, – сообщил офицер, – мы начали с ними работу.
Решетилов убрал аппарат и, не выдержав, заорал на водителя:
– Ну, сделай же что-нибудь! Иначе мы простоим в этих пробках до вечера.
Водитель испуганно обернулся, начал энергично сигналить, включил мигалку. Подталкивая другие машины, он попытался выехать. Раздался противный скрежет металла трущихся друг об друга автомобилей. Но водителя в этот момент меньше всего волновала сохранность его машины. Он старался выехать из пробки, лихорадочно вращая руль. Сидящий рядом с ним Пьеро являл собой образец благоразумия. У него не изменилось даже благодушное выражение лица, словно они находились не в пробке, а дышали свежим воздухом на загородном участке под Москвой. Впрочем, Дронго знал, что вывести из себя этого человека практически невозможно.
– Уже столько времени прошло, – проворчал Решетилов, – а мы ничего не знаем.
Словно в ответ на его слова раздался звонок.
– Слушаю, – уставшим и раздраженным голосом отозвался генерал и как-то сразу подобрался, услышав, с кем ему предстоит разговаривать. Было заметно, как изменилось выражение его лица. – Выключи мигалку и не сигналь, – быстро приказал он водителю.
Тот послушно выполнил распоряжение генерала.
– Слушаю вас. – Решетилов назвал своего собеседника по имени-отчеству, и Дронго понял, что генерала соединили с руководителем Федеральной службы безопасности.
– Что у вас происходит, Юрий Васильевич? – спросил директор ФСБ. – Мне доложили, что вы все еще не можете выйти на группу похитителей, а они ввезли этот груз в нашу страну?
– Это пока наше предположение, – выдохнул Решетилов, – мы решили перестраховаться и предположить, что груз…
– Груз был в Новосибирске, – перебил его директор. – Сейчас там работают эксперты Министерства обороны, и мы попросили сотрудников Федерального агентства по атомной энергии разобраться на месте. Судя по первым результатам, мы имеем дело с абсолютно больными людьми. Они вскрывали контейнеры в необорудованном помещении, понимая, что все находившиеся рядом люди погибнут от сильной дозы облучения.
– Мы это знаем. – Решетилов достал платок и вытер лицо.
– А если знаете, то должны понимать степень своей ответственности, – отчеканил директор. – Я уже доложил Президенту о случившемся. В городе введен план перехвата. Повсюду проверяют радиационную обстановку. Но вы же понимаете, что этих мер недостаточно. Если террористы разместили свою «грязную бомбу» где-нибудь в Подмосковье, мы об этом никогда не узнаем. Или узнаем слишком поздно. Что нам делать? Попытаться эвакуировать десять миллионов человек? Устроить в городе панику? Объявить на весь мир о нашей несостоятельности?
– К вечеру у нас будут конкретные результаты, – выдавил генерал.
– Надеюсь, что будут. И учтите, Юрий Васильевич, что никто не снимает с вас персональной ответственности за эту операцию. Как ваш эксперт, он прилетел вместе с вами?
– Да, – отозвался Решетилов, глянув на Дронго.
– Используйте его опыт, – посоветовал директор. – Судя по его биографии, он умеет находить нестандартные решения. Вы уже выяснили, кто передал данные о хранилище в Казахстане?
– Нет, – честно ответил генерал, – ведем проверку. Но проблема в том, что утечка могла произойти и в Казахстане.
– Пусть об этом они сами думают, – раздраженно заявил директор, – только вы не очень на них рассчитывайте. Вся документация хранилась у нас, и если мы вовремя не предупредили Астану, то в этом виноваты прежде всего мы сами. А судя по направлению движения груза, они решили выбрать в качестве объекта именно Москву…
– Мы пока в этом не уверены, – попытался возразить Решетилов, – у нас еще нет точных данных…
– Когда они появятся, будет уже поздно, – отрезал директор. – Объявить всем сотрудникам, что мы переходим на чрезвычайное положение. У вас срок до вечера. Считайте, что опасность угрожает непосредственно нашему городу. Любую помощь вы получите. Сегодня вечером я должен знать, куда вывезли груз из Новосибирска, на чем его вывезли и кто им помогал в Москве. До свидания. – Он отключился, ничего больше не добавив.
Решетилов посмотрел на Дронго и опустил аппарат.
– Будь оно все проклято! – проговорил генерал, затем снова поднял телефон, быстро набрал номер. – Михалев, это Решетилов. Вы выяснили наконец, как груз вывозили из вашей области?
– Нет, – ответил Михалев. – У меня здесь столько народу. Приехали сотрудники Федерального агентства по атомной энергии, офицеры Министерства обороны. У нас не осталось свободных кабинетов…
– С меня требуют конкретного отчета, – сообщил Решетилов. – Послушай, Михалев, подними всех, кого можешь. Объявляй чрезвычайное положение. У тебя есть несколько часов. Нам нужно знать, как вывезли груз из вашей области. Если понадобится, останови все поезда и самолеты в Сибири, да хоть по всей стране. В любой момент эта гадость может взорваться в Москве. И тогда мы с тобой пойдем под суд.
– Ты меня не пугай, – сжав зубы, отозвался Михалев.
– Я тебя не пугаю. Я сам боюсь. У меня семья здесь, в городе. И если что-нибудь случится…
– Ладно, все, – прервал его Михалев, – мы и так работаем. Будем искать. До свидания.
– До свидания. – Решетилов положил телефон рядом с собой на сиденье и уже собрался снова крикнуть на водителя, но в этот момент их автомобиль наконец выбрался из пробки, выехав на встречную полосу.
– Жми, Вадим! – приказал генерал. – Не обращай внимания на встречные машины.
Через сорок минут они были в больнице. Там уже находились двое сотрудников ФСБ. Из салона автомобиля они вышли втроем. Пьеро следовал за Дронго словно тень, хотя в самой больнице остался на первом этаже, не поднявшись следом за Дронго и генералом на второй. Решетилов кивнул офицерам и, набросив белый халат, поспешил к палате, в которой лежал профессор Сургутский. Дронго, тоже натянув на себя халат, поспешил за ним. В коридоре их ждал лечащий врач, молодой мужчина лет тридцати пяти.
– Николаю Федоровичу нельзя волноваться, – предупредил он посетителей, – мне сказали, что вы к нему…
– Мы только на минуту, – вежливо начал Дронго, но Решетилов просто отодвинул врача и вошел в палату. Оба офицера ФСБ встали перед дверью, преградив доктору путь.
Сургутский лежал в дальнем углу. Увидев вошедших, он не удивился, словно ждал, когда к нему наконец придут. В палате, кроме него, находился еще один больной.
Решетилов подошел ближе. Дронго встал рядом с ним.
– Бегаем по больницам, – недовольно заметил генерал. И, наклонившись к больному, громко сказал: – Здравствуйте, Николай Федорович.
– Здравствуйте, – неожиданно ясным и достаточно уверенным голосом ответил Сургутский.
– У нас к вам дело, – гораздо тише объявил Решетилов. Видимо, он решил допрос второго свидетеля провести сам.
– Кто вы такие? – поинтересовался профессор.
– Я генерал Федеральной службы безопасности, – ответил Юрий Васильевич, – моя фамилия Решетилов.
Сосед Сургутского испуганно выглянул из-под одеяла. Очевидно, должность и место работы Решетилова производили на него впечатление.
