— Теперь выходи, Ань, — вздыхаю я.
— Нет, — цокает. — Я тут делом занята.
— Каким, блин?
— Не скажу.
— Аня! — повышаю голос. — Прекращай! Выходи! Ты уже взрослая деваха! Должна же понимать, что…
— Я в душе маленькая.
— Да е-мае!
— И знаешь, что-то замуж мне совсем не хочется, — бурчит она.
Покусываю губы. Да я сама сейчас замуж больше не хочу, и если бы была возможность вернуться в прошлое, то я бы отказала Герману.
Да кого я обманываю!
Надо возвращаться в те дни, когда я еще не знаю о Германе. Вот тогда был шанс избежать ловушки.
— Есть хорошие мужчины, — тихо говорю я. — Верные, достойные…
— Ага, конечно, — хмыкает за дверью Аня и с сарказмом добавляет, — я тебе верю.
— Ань…
— А потом вот так сиди и страдай, — шипит Аня, — а у него будет новая баба, которую замуж позовет. И еще тебя на свадьбу пригласит.
— И я пойду.
— Ты совсем дура?! — Взвизгивает Аня и резко замолкает.
Сидим и прислушиваемся к тишине. Афинка проснулась? Нет, топота ножек не слышу.
— Дура, что ли? — повторяет шепотом Аня.
— Если пригласит, то приду, — пожимаю плечами и смотрю в стену перед собой. Вытягиваю ноги. — Мы же разошлись и… Я желаю ему счастья, — сглатываю, — любви и много новых деточек…
— Врешь.
Накрываю лицо руками. Делаю медленный вдох и выдох через нос. Повторяю такой заход несколько раз.
— Вот сучка, я тебя нашла.
— Кого?
— Угадай.
— Аня.
— Три попытки.
— Да ты издеваешься.
— Да это точно она, — дверь приоткрывается, и Аня просовывает руку с телефоном ко мне в щель. — Эта сучка? Она же?
Смотрю на смартфон. На меня смотрит с фотографии Диана с милой улыбочкой. Поскрипываю зубами.
Аня нашла ее страничку в социальной сети.
— Она же? — Аня трясет рукой. — Под описание подходит.
Хочу вырвать телефон, но Аня успевает спрятать руку и опять запереть дверь.
— Какая хитрая, — смеется она. — А я быстрее. Значит, она. Ну, давай смотреть.
— Как ты ее нашла? — недоумеваю я.
— А ты сама ее искала?
— Нет.
— Через Германа вышла, — скучающе отвечает Аня.
— Он не сидит в социальных сетях, — недоуменно и сипло шепчу я.
— Но аккаунт есть. Он, кстати, только на тебя подписан и на страничку твоего бренда, — Аня зевает.
— Это я его попросила зарегистрироваться и подписаться на меня, — массирую виски. — Очень и очень давно. Он уже, наверное, и не помнит, что у него есть аккаунт…
— А эта Дианочка нашла его, постучалась в друзья и написала под его фотографией на аватарке, что он вышел очень строгим и загадочным, — с нотками раздражения тянет Аня. — Вот гадина, да?
Меня накрывает ревностью, но я опять медленно выдыхаю и давлю на виски:
— Знаешь, я не могу присоединиться к твоему обсёру Дианы, потому что она связалась с ним, как со свободным мужчиной. Не с женатым. Поэтому с нее взятки-гладки. Серьезно.
— Но она тебя бесит.
— Ань.
— Да признайся ты уже, — зло шипит. — Да, не с женатым связалась, но бесит же?
Я молчу. Руки трясутся. Если я признаюсь, что меня бесит Диана, то я будто проиграю ей.
У меня ведь не должно быть чувств к Герману.
— Да она меня уже бесит, — фыркает Аня. — Господи, да лучше бы она выставила фотки с сиськами и в трусах.
— Что там? — не выдерживаю я. — Говори уже.
Дожилась. Моя младшая сестра копается в аккаунте девушки моего бывшего мужа, и мне невероятно любопытно, что она там нашла.
Это нездоровая херня.
Она выставила фотографии с Германом? Хвастается им и пишет, как ей повезло с мужчиной мечты.
— Аня!
— Она вся такая примерная, — отвечает Аня с тихим высокомерием и неодобрением. — То учится, умные цитаты постит… то…
— Что?
— Я скажу, ведь тебя она не бесит, — быстро проговаривает Аня и затем замедляется с желчью, — то готовит завтраки любимому мужчине. Все еще не бесит? Вчера она для любимого завтрак готовила, Фиса. Красивый, блин, прям как с картинки.
У меня дергается глаз, а затем и вся голова, как у умалишенной перед приступом.
— Фиса, ты еще со мной? — спрашивает Аня. — Или уже пошла точить нож, чтобы порешить эту стерву?
— С тобой, Анют… — глухо отвечаю я. — С тобой, — сжимаю кулаки.
Поднимаю взгляд к потолку.
Когда я в последний раз в браке готовила Герману завтрак? М? Когда? Разжимаю кулаки и вновь сжимаю.
Завтраки в последнее время только он готовил, и почти всегда старался с ними скреативить. Рожицы из ягод или глазуньи с сосиской для Борьки были обязательны, и Борька всегда радовался таким милым сюрпризам в миске.
А для меня?
А я часто не могла завтракать. Пила только кофе, и мою тарелку с завтраком Герман приносил в мастерскую, в которую я убегала с чашкой черного и горького пойла.
— А чего замолчала?
Глава 29. Мы любили
— И все равно она приставучая, — вздыхает Борька и держит в руках разбитый телефон. — звонила и звонила…
— За этот последний звонок не скажу, но в другие это была не Диана, Борь, — Устало закрываю глаза. В глазах рябит от цифр, что меняются на табло над дверями лифта, который сегодня как-то медленно поднимается. — Не она.
— А кто? Еще одна баба?
Я перевожу взгляд на сына и медленно моргаю. Его агрессивные выпады меня уже не злят и не вызывают в груди чувства вины. Ему придется смириться и принять реальность такой, какая она есть.
— Ты хочешь, чтобы я тебе отчитался?
Может, Борька замечает в моих глазах утомление и поэтому замолкает, поджав губы. Смотрит перед собой.
До сих пор верит, что у нас с Анфисой есть шанс.
— Мне звонила ремонтная бригада, которая начала ремонт в доме, — тихо отвечаю я. — Это была ночная бригада, Борь. Ремонт будет идти и днем, и ночью. Без выходных. Потом звонил один из моих ребят на побегушках с отчетом, что мою вторую машину покрасили и что он может ее забрать, а после пригнать сюда, в паркинг. Не дозвонился и решил перезвонить. После прислал сообщение. Затем опять прораб позвонил, но уже с дневной смены.
Борька хмурится.
Злится.
Злится, ведь его предположения оказались неверными, и он зря ее оскорблял Диану.
— Диана звонила, но в тот момент, когда ты выскочил из машины и я пошел за тобой, — продолжаю говорить я спокойно. — Спросила, как ты, и сказала, что, наверное, мы поторопились со знакомством.
— Ты так считаешь?
— Нет, не считаю.
Лифт останавливается, раздается писк и двери медленно разъезжаются.
— Борь, прошло два года, — подхватываю чемодан за ручку. — Это не две недели, не два месяца, — выхожу из лифта и оглядываюсь, — а два года.
— Я знаю, — нехотя покидает лифт.
— И может пройти еще несколько лет в такой же ситуации, Борь, — неторопливо качу чемодан по белому мраморному полу.
— И ты не хочешь тратить их на маму.
Достаю ключи, позвякиваю ими и говорю:
— Не в таком русле, — киваю я. — И я принимаю ее решение не быть вместе. Она права. Ей не стоит оставаться в отношениях с тем, кого она застукала с другой женщиной. Она же потом сожрет себя и меня подозрениями, где я, что я, куда я, с кем я.
Именно сейчас, когда я честно признаюсь сыну и себе, что я перешагиваю через старые отношения, на меня накатывает тоска.
Я все же с надеждой бился в закрытую дверь и требовал разговора. Да было глупо и даже жестоко думать так, но я считал, что возможно инцидент с Алиной встряхнет Анфису, которая наконец обратит на меня и на свою жизнь внимание.
Я даже не прочувствовал в ней обиду как таковую, что я козел и что посмел так с ней поступить.
Ведь в обиде всегда хотят поговорить и высказать свою злость, негодование и покопаться в ситуации.
Но у Анфисы не было этого желания. Она сразу с лета приняла решение о разводе, будто его очень ждала, но не было причины о нем заявить.
То, что сейчас я испытываю, походит на то чувство, которое я испытал сидя за столиком с бокалом вина, ожидая свою распрекрасную жену на свиданку. Прошло три часа, прежде чем я понял, что она забыла.
