— Рассказала бы ты нам о другом, Катюш. Например о Ките с Лили. Что там толкуют о них в народе?
Катрин сразу его поняла. Хмельная поволока исчезла из ее глаз. Поджав губы, она пытливо посмотрела на собеседников.
— Ты собираешь худую информацию, душечка. И не там, где ее следовало бы собирать.
Вадим опустил ладонь поверх худенькой руки девушки, осторожно погладил.
— И опять ты, Катюш, ошибаешься. Я не держу тебя за информатора и никогда не держал. Ты сама видишь: тебе ничего не предлагают взамен. Просто сейчас это может оказаться для нас важным. Я очень хочу понять, как людям Кита удается проникать в город, минуя наши кордоны?
Клочковский осторожно кивнул. Подобная проблема его тоже занимала.
— Разве мы не друзья, Катрин?
Вадим с удовлетворением отметил промелькнувшую в глазах девушки нерешительность. Он кивнул на Клочковского.
— Ему можно доверять. Даже, пожалуй, больше, чем мне.
— Вот как? — она усмехнулась. Помолчав, спросила: — Но вы же не собираетесь делать глупости?
— Глупость глупости — рознь, Катюш. Кроме того, главные глупости всегда творят наверху. — Вадим передернул плечом. — А это простой человеческий интерес. Могу добавить, что никто не собирается воевать с Китом, скорее наоборот.
— Ого! Что-то новенькое!
— В том-то и дело. Но сама согласись, даже о союзнике тоже не мешает знать побольше.
— А ты слышал, что они вытворяют с доносчиками?
— Ты же не доносчица.
Голос Вадима был полон елея, и, непонятно улыбнувшись, Катрин наморщила лобик, на мгновение превратившись в старушку. Что-то про себя решив, с напускной бравадой кивнула головой.
— Ладно, была не была! Раскрывайте пошире уши, блюстители!
— Уже раскрыли.
— Так вот, дорогие мои пинкертоны, все обстоит очень просто. В Воскресенске каждая собака знает ваш броневик. Со всеми кляксами и загогулинами на броне. А теперь скажи, часто ли тебе или твоему Пачуген приходится объясняться с патрулем?
— Здрасьте, еще чего не хватало!.. — Споткнувшись на полуслове, Вадим озадаченно уставился на Катрин. — Погоди! Ты хочешь сказать…
Катрин замотала головой.
— Я пока ничего еще не сказала.
В разговор вмешался Клочковский.
— У них что, есть дубль? — тихо спросил он.
— Наконец-то, сообразили, козлики! — Катрин с лихостью мотнула кудрями. Голос однако у нее оставался напряженным. — Только ты, Вадик, мне обещал…
— Конечно, Катрин. Само собой! Но… Ты сама видела это чудо?
— И не один раз.
— Прелестно!
Новость оказалась и впрямь занимательной. Насупленный, Вадим смотрел прямо перед собой.
— Действительно все проще простого. — Сумрачно констатировал он. — Если они перерисовали Санькину мазню, их, конечно, никто не останавливает.
— Мне все-таки хочется быть спокойной, Вадим. — встревоженно произнесла Катрин.
Он снова погладил кисть девушки.
— Это только информация к размышлению, — сказал он. — Не более того, успокойся.
— К нам подходят, Вадим!..
Они одновременно повернули головы.
— Прошу простить, господа! — над ними высился обрюзгший громила — хозяин бара. На этот раз глаза его светились радушием, в руках он держал несколько бутылей и знакомый Вадиму браслет.
— Это велено вернуть, вино же в качестве презента.
— Презента от?…
Громила изобразил почтительную умиленность, заговорил чуть тише.
— От человека, который ожидает вас в отдельном кабинете. Как только попрощаетесь с дамой, пройдите сразу к нему. Но только один. Я вас провожу.
Громила вежливо отошел к стойке, застыл в ожидании. Вадим поглядел на Катрин, придвинул к ней бутыли с вином.
— Только прошу тебя, не напивайся. Лучше обменяй на что-нибудь путное.
— Не обещаю.
— Напрасно… — Вадим неторопливо поднялся. Взглянув на Катрин, вполголоса пробормотал: — На всякий случай советую исчезнуть. Мало ли что. Ну, а ты, Сереж, посиди здесь.
— Но мы хотели говорить с ним вдвоем!
— Увы, я здесь условий не диктую. Один, значит, один.
Клочковский и Катрин напряженно кивнули.
* * *
За стоечной ширмой оказалась обитая листовым железом дверь. Отворив ее, они прошли плохо освещенным коридором и свернули направо. Через несколько шагов остановились. Громила-бармен стукнул по едва угадываемой в полумраке двери, и, чуть погодя, послышался чей-то голос:
— Кто?
— Василиски.
Ответ, видимо, удовлетворил спрашивавшего, потому что уже через мгновение скрипуче заскрежетали запоры.
— Конспираторы! — Вадим фыркнул, и на плечо его тут же опустилась чья-то тяжелая рука. Бармен стоял чуть впереди, а это был некто, пропустивший их мимо себя и теперь оказавшийся за спиной.
— Стой и не перхай, коготок!
Вадим молча стряхнул с плеча чужую пятерню.
— Очень уж ты потный, браток…
Дверь распахнулась, в глаза ударил яркий свет. Шагнув в комнату, Вадим сразу разглядел Лили.
Бандита невозможно было с кем-либо спутать. Лили был не просто пигопагом, а пигопагом весьма удачным. Уродство не только не тяготило его, — напротив превращало в жутковатую прижизненную легенду. Он был дьявольски силен этот полумонстр-получеловек, кроме того, людская молва рассказывала настоящие чудеса о его двух головах способных соображать вдвое быстрее обычного человека. И все же главная сила Лили таилась в ином. Само присутствие пигопага вторгало людей в полуобморочный транс. Он оказывал на присутствующих гипнотическое действие, подавляя одним своим видом. А стоило ему заговорить, как на собеседника нисходила кроличья дрожь. Головы пигопага могли вещать врозь, но с таким же успехом могли говорить вполне синхронно, создавая зловещее подобие стереофонии. И потому от Лили не скрывали ничего. Должность палача и начальника контрразведки Кита он занимал по праву. Оба лица его сейчас улыбались, четыре глаза внимательно следили за Вадимом. Лили один занимал небольшой диванчик, и было непривычно смотреть в эти одинаковые лица, наблюдать небрежно скрещенные на массивной груди руки. Неудивительно, что многие говорили о Лили, как об огромном человекоподобном драконе, двухголовом, с глазами, заполненными измельченным песком, выдыхающего вместо пламени клубы сигарного дыма. Он в самом деле нагонял жуть и вполне годился для той роли, что отвел ему Кит.
Чувствуя за спиной дыхание людей, Вадим шагнул вперед, отважно уселся в кресло напротив Лили.
— Долго же вы нас заставили ждать, — произнес он.
Выпустив струю сизого дыма, Лили по-кошачьи зажмурился. Заговорила одна из его голов:
— Все правильно, дружок. Мы отнюдь не летели сюда сломя голову. Все переговоры — целиком и полностью ваша инициатива.
— Согласен. Но думаю, Киту тоже небезынтересно, что мы собираемся ему предложить.
Грудь Лили исторгла стерефоническую усмешку.
— Забавно слышать! Что вообще город может предложить Киту? Тем более, что все необходимое он в состоянии взять сам.
Охрана за спиной Вадима подобострастно хихикнула.
— Не сомневаюсь. Однако тебя он все-таки сюда послал.
— Лучше говорить мне «вы», сынок.
— Как скажешь, Лили.
В помещении повисло тягостное молчание, и даже охрана позади Вадима затаила дыхание. Он серьезно рисковал, выбирая такой тон, но если Кит — тот, за кого себя выдавал, подобное поведение было оправданным. Хочет того или не хочет Лили, но правила дипломатии существовали и для него. По крайней мере сейчас, пока у Кита имелся ответный интерес.
— Босс, может, его вышвырнуть отсюда?
Холодный ствол коснулся затылка Вадима, но пигопаг раздраженно махнул рукой — да не одной, а сразу двумя.
— Убери!
Невидимый человек опустил оружие. Одна из голов продолжала безмятежно курить, вторая сверлила Вадима неприязненным взором.
— Итак, чего ты хочешь?
— Я?… То есть, если честно, то курить.
— Курить… — задумчиво повторила одна из голов Лили. Отыскав глазами кого-то из охраны, нетерпеливо кивнула. Через несколько секунд перед Вадимом возникла коробка с сигарами.
— Вот это угощеньице! Мерси. — Он преспокойно сунул в карман сразу несколько штук. Надо полагать, Горка и Кит не обеднеют. — Вернусь домой, всласть накурюсь.
— Для этого надо еще вернуться, — теперь уже обе головы Лили в нетерпении смотрели на гостя.
— Так чего ты хочешь от нас, мент?
— Я не мент, Лили, и ты знаешь. Я всего-навсего дружинник, основатель городского ополчения, если угодно.
— Для меня ты все тот же мент.
— Ну, мент — так мент. Что нам спорить. А хочу я того же, чего хочет Кит. Мы могли бы помочь друг другу, и пусть он это знает.
— Не слишком ясно, — процедила одна из голов. Вторая тут же добавила: — Не виляй, дружок! Изъясняйся проще!
