Майя взглянул на руки Мелькора, спокойно лежащие на подлокотниках трона. Узкие, сильные. Тонкие длинные пальцы. Удивительно красивые руки.
– У тебя руки творца, – тихо сказал Майя. – Только я никогда не видел твоих творений…
Вала улыбнулся – чуть заметно, уголком губ – прикрыл глаза и медленно провел рукой по клинку кинжала. И клинок загорелся льдистым бледным пламенем под его пальцами.
Майя ошеломленно смотрел на Мелькора.
– Как ты это сделал? Никто из них не умеет такого…
– Они отвергли Тьму, что древнее мира; отвергли и знания Тьмы. А заклятия Тьмы сильнее заклятий Света. Все просто.
Мелькор протянул Майя кинжал:
– Возьми.
– Ты… отвергаешь мой дар?
– Это по праву твое. И я уже сказал тебе: нельзя купить ученичество дарами, – Мелькор усмехнулся, на этот раз грустно. – Возьми.
Майя принял из рук Мелькора холодно мерцающий клинок.
«Я не нужен ему, – тяжело думал Майя, – и мне некуда идти. Зачем я ему? Слишком мало знаю. Слишком мало могу. Все кончено».
Мелькор внимательно посмотрел на молодого Майя и, поднявшись с трона, коротко сказал:
– Идем.
Майя, стиснув зубы, медленно пошел следом.
«Сейчас скажет – уходи. И что я буду делать? Не вернусь. Ни за что не вернусь. На коленях умолять буду – пусть у себя оставит. Все, что угодно, сделаю. Только – с ним», – ожесточенно думал Майя.
Они стояли теперь на вершине горы. И Мелькор сказал молодому Майя:
– Смотри.
Сначала тот не видел ничего, кроме привычной темноты. А потом рванулось над головой ослепительным светом – сияющее, огненное, раскаленное… Майя тихо вскрикнул и прикрыл глаза рукой:
– Свет… откуда? Что это?
– Солнце.
– Это сотворил – ты?
– Нет. Оно было раньше, прежде Арды. Смотри.
И Майя смотрел, и видел, как огненный шар, темнея – словно остывал кипящий металл, – скрылся за горизонтом. И наступила тьма, но теперь Майя видел в ней свет – искры, мерцающие холодным светом капли.
– Что это?
– Звезды. Такие же солнца, как то, что видел ты. Только они очень далеко. Там – иные миры…
– Их тоже создал Единый? Как и Арду?
– Нет. Они были и до Эру; и он – не единственный творец, хотя всеми силами пытается забыть об этом. Его имя – Эру – изначально «Пламя»; но он называет себя Единым и пытается заставить остальных верить в это.
Молодой Майя, наверно, испугался бы, скажи это кто-то другой, не Мелькор. Но сейчас страха не было: он верил Мелькору и восхищался им.
«Он воистину бесстрашен. И воистину – могущественнейший из Айнур. Недаром Валар так боятся его».
– Но почему же я раньше не видел этого? – спросил Майя.
– Не только ты. Другие тоже – до времени. Только смотрят, не видя. Воля Эру. Я рад, что тебе они не смогли закрыть глаза.
И, положив руку на плечо Майя, так сказал Мелькор:
– Ты будешь моим учеником. Я давно решил. Еще когда увидел творение твоих рук.
Он вздохнул и прибавил с непонятной грустью:
– И все-таки первым ты сделал – клинок…
– Учитель… – выдохнул Майя.
– Отныне имя тебе – Ортхэннэр, Владеющий Силой Пламени.
И улыбнулся светло и спокойно:
– Многому еще придется учить тебя, Майя Ортхэннэр…
– …А чему хочешь научиться ты?
– Всему. Всему, что не знает Ауле.
– Зачем ты хочешь знать это?
– Как это – зачем? – Майя недоуменно воззрился на Мелькора. – Чтобы создавать новое. Чтобы знать. Почему ты спрашиваешь?
– Я не хочу, чтобы ты торопился. Сначала разберись в себе. Убедись, что не употребишь знания во зло.
– Но разве знание может быть злом?
– Конечно. Вот, смотри.
Мелькор поднял руку, и Ортхэннэр увидел на его запястье странный черно-золотой браслет. Нет, не браслет – гибкое, прекрасное существо обвивало руку Учителя.
– Что это?
– Локиэ – Змея.
– Я не знал, что такое бывает…
– Рукоять твоего клинка – помнишь?
– Да… Но мне казалось – я просто придумал, а тут живое…
– Протяни руку.
Ортхэннэр повиновался, и чешуйчатое холодное тело змеи обвилось вокруг его запястья.
– Какая красивая… Это ты сделал?
– Я… Ты говоришь – красивая? Но она смертельна опасна.
– Разве такое может быть опасным?
– Да. Ее яд таит смерть. Но в умеющих и знающих руках этот же яд может приносить исцеление. Двойственность. Потому во многих мирах змея – символ знания: ведь знание также может нести и жизнь, и смерть. И также опасно оно в неопытных руках, ибо может обернуться злом. Помнишь, я сказал – первым твоим творением был клинок. Потому и спросил.
– Но и у тебя – меч, Учитель…
– И меч не всегда служит смерти.
Они остановились.
– Прислушайся. Что ты слышишь?
– Песню волка. Шорох крыльев совы.
– Слушай.
– Я слышу, как ветер поет в ветвях, как шелестит трава.
– Слушай сердцем, Ученик.
Ортхэннэр молчал долго. Потом сказал, словно сам удивляясь своим словам:
– Знаешь, Учитель… мне кажется: что-то бьется – живое, хочет вырваться… и почему-то не может…
– Ты умеешь слышать. Смотри.
Мечом очертил Мелькор в воздухе странный знак, на мгновение вспыхнувший, но почти в тот же миг рассыпавшийся голубоватыми искрами, и коснулся клинком земли. И почудилось Майя – тихо вздрогнула земля. И там, где коснулся ее черный меч, забил родник. Опустившись на колени, Ученик зачерпнул ладонью ледяную воду и поднял сияющие глаза на Учителя:
– Как ты сделал это?
– Узнаешь, – Мелькор улыбнулся в ответ.
– …Знаешь… иногда почему-то кажется – мир так хрупок…
– Потому я и хочу, чтобы ты был осторожен. Великая сила те знания, что я даю тебе; одно неверное движение, шаг с пути – и ты начнешь разрушать.
– Я понимаю, – Майя обернулся к Мелькору – и замер.
«Крылья?!»
Вала смотрел на ночное небо, тихо улыбаясь – то ли своим мыслям, то ли чему-то неслышимому пока для Ортхэннэра.
Огромные черные крылья за спиной.
«Конечно… если Валар могут принимать любой облик, кому же и быть крылатым, как не ему?..»
ЧЕТВЕРО. ВЕК ДЕРЕВ СВЕТА
Золотоокий спал, но сон его был не совсем сном. Ибо казалось ему, что он в Арде – везде и повсюду одновременно: в Валиноре и в Сирых Землях; и видит и слышит все, что творится. Он видел все – но ничего не мог. Не мог крикнуть, что звезды – гэле – не творение Варды, что это и есть Свет… Он видел, как ушел Артано; он даже позавидовал ему, ибо знал, что у самого не хватит силы духа уйти к Врагу… А Врага он уже не мог называть Врагом. И слова, идущие из ниоткуда, дождем падали в сердце его, и он понял смысл имени – Мелькор…
А потом он увидел над собой прекрасное лицо Айо. Он знал, что это – сон. Но Айо мог входить в любые сны, и сейчас он выводил из сна Золотоокого.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
