— Подумайте, мистер Шеридан, — говорила она, — бессмысленно делать из меня соперницу Сары Сиддонс. Для публики — она королева трагедии, и другую она не примет, как бы ни была хороша эта другая. Мисс Элизабет Фаррен играет, как настоящая леди, и публика любит ее за это. Мне нужно быть другой. Зрители любят миссис Сиддонс за ее величественность, мисс Фаррен — за элегантность, я сумею завоевать их любовь, только если мне удастся их рассмешить. Я должна играть комедию, мистер Шеридан, это необходимо, если я хочу добиться успеха.
Она говорила очень горячо. Шеридан смотрел на Тома Кинга и знал, о чем тот думает. Актриса имеет право выбрать, в какой пьесе ей дебютировать. И она была права, когда говорила, что не хочет брать роль, в которой выступает Сиддонс. Было очень мало шансов, что ей удастся «перетрагедить» Сару, а если такое произойдет, возникнут проблемы.
— Хорошо, — сказал Шеридан. — Пусть будет комедия. Что вы скажете о «Деревенской девушке»?
Она радостно улыбнулась.
— Я соглашусь и скажу: «Спасибо, сэр».
— Прекрасно. «Деревенская девушка».
— Ну, Том, — сказал Шеридан после ее ухода, –– Что ты скажешь о нашей актрисе?
— Я попридержу свое мнение до окончания спектакля.
— Хитрец. Я не спрашиваю про мнение публики, меня интересует твое.
— Не знаю. Она какая-то маленькая.
— Ты мыслишь категориями Сиддонс. Нам не нужна еще одна Юнона, шествующая по сцене.
— У нее приятный голос, но не такой громкий...
— ...как у Сары. Я уже сказал тебе, Том, что одной Сиддонс вполне достаточно для любой труппы.
— Я думал, ты ищешь вторую Сиддонс.
— В таком случае, ты думал явно мало. Вспомни, как мы страдаем от нашей Сары. Уж не думаешь ли ты, что я хочу удвоить страдания? А?
— Сара — приманка для зрителей.
— Сара — приманка, и никто этого не отрицает. Но ей тоже следует быть снисходительной, разве не так? Каждый раз, когда я с ней разговариваю, у меня такое чувство, что я должен кланяться до земли и уходить, пятясь назад.
— Тебе лучше известно, как следует вести себя в присутствии королевских особ, чем мне.
— В нашей Саре больше королевского, чем в любом из членов королевской семьи. Что до Их Величеств, то в Кью не много королевского, поверь мне. Я скорее попрошу об одолжении короля или принца Уэльского, чем Сару. Я связываю свои надежды с маленькой миссис Джордан. Я хочу, чтобы у Сары была соперница... все-таки это театр. Я хочу, чтобы улицы возле Лейн были запружены каретами людей, стремящихся увидеть Дороти Джордан, как это бывает, когда они ломятся на Сару Сиддонс.
— И ты надеешься, что это чудо произойдет, Шери?
— Мой дорогой Том, разве ты не знаешь, что я — творец чудес. Нам необходимо именно чудо, иначе Гаррис в Гардене разрушит все наше дело. Считай, что тебе крупно повезло, когда я позвал Джордан в Лейн... раньше, чем Гаррис утащил ее в Гарден.
— Я чувствую, что ты проникся доверием к этой молодой особе.
— Да. И ты знаешь, что в театральных делах я всегда прав.
Казалось, что Кинг сомневается, и Шеридан громко рассмеялся.
— Я уговорю принца прийти на спектакль.
— Он еще не заинтересован в новом романе с очередной хорошенькой актрисой.
— Он никогда не бывает равнодушным к хорошеньким актрисам, и к тому же он уже забыл бедную Утрату. Посмотрим, как пройдет дебют, и если она окажется достаточно хороша, пусть сыграет перед королем.
Кинг продолжал выражать сомнения, но Шеридан только смеялся. Его непогрешимое театральное чутье говорило ему, что он поступил правильно, пригласив миссис Джордан в Лондон.
Она волновалась. И как могло быть иначе — первое выступление в Друри-Лейн! Грейс и Эстер нервничали так же, как она, даже больше. Она убеждала себя, что знает роль наизусть и что, как только она выйдет на сцену, все страхи останутся позади. А бедная Эстер вспоминала свой провал в Дублине и не могла успокоиться.
— Не волнуйтесь, — уговаривала их Дороти. — Я справлюсь. Не могло быть ничего лучше «Деревенской девушки».
— Мне кажется, что она не совсем... пристойная, — робко заметила Грейс.
— Именно поэтому она и нравится зрителям, мама.
— В конце концов, мистер Гаррик не возражал против нее, — напомнила Эстер, — и если он находил ее достаточно интересной... Я уверена, что ты заткнешь за пояс эту Сиддонс, Долл.
Дороти принялась изображать леди Макбет в напыщенной манере, свойственной Саре Сиддонс.
— Ты уморишь меня, Долл, — хохотала Эстер.
— Только и надеюсь на то, что мои зрители так же легко рассмеются, — ответила Дороти. — Пегги — это точно моя роль. Так же, как и Присцилла в «Сорванце». Мне кажется, что Пегги больше соответствует Друри-Лейн, чем Присцилла, и... немедленно успокойтесь, вы, обе, вы меня только нервируете.
Она повторяла роль, вспоминала, как наблюдала в Йорке за игрой миссис Браун, твердя про себя: «Это моя роль». Она сыграет ее так, как никто раньше не играл. Она заставит искушенных лондонских театралов смеяться или навсегда оставит сцену. «Хватит трястись, — крикнула она, — они меня не волнуют!»
Зрительный зал не был полон. Она была достаточно разумна, чтобы не надеяться на это. С какой стати избалованная лондонская публика должна спешить увидеть заурядную провинциальную артистку? Ведь она еще никак себя не проявила. Интересно, думала она, а что сегодня в Ковент-Гарден? А там зал полон? Она не сомневалась, однако, что критиков на ее спектакле будет достаточно, ей даже казалось, что она слышит их реплики: «Это и есть новая находка Шеридана? Неужели он надеется, что эта малышка поможет ему расплатиться с долгами?» — «Я докажу и ему, и им, что он не ошибся», — сказала она себе.
Джентльмен Смит был в зрительном зале. Его она тоже не должна разочаровать, ибо своим присутствием здесь она обязана именно ему. Она должна сыграть, как никогда раньше. И она обязательно сыграет.
Радость от общения со сценой заставила ее забыть все волнения; она была Пегги, и те, кто пришел посмотреть на нее, поняли это сразу, как и то, что перед ними настоящая актриса. Она была наделена редким комическим даром и очарованием, которого была лишена Сиддонс. Дороти хотела рассмешить зрителей, Сиддонс требовала от них уважения к искусству и к себе. В этом и заключалась разница между ними.
Шеридан разглядел мгновенно все достоинства Дороти. Он улыбнулся джентльмену Смиту, который в ответ лишь слегка поднял руку в кружевном манжете, при этом манжет пошевелился. «Щеголь», — подумал Шеридан не без основания.
— Тебе нравится маленькая Джордан, Шери? — спросил Джентльмен.
— Мы должны создать ей хорошие условия, — был ответ.
