Дамы были изрядно шокированы и добровольно объявили о своем намерении держаться подальше от «Кающейся красавицы», в которой миссис Джордан играет роль Каллисты, прославившуюся благодаря ей. Некоторых, однако, пришлось заставить продемонстрировать неодобрение.
Дороти, которая за время своего вынужденного сидения дома очень соскучилась по сцене, была мгновенно встревожена настроением зрителей. Они были враждебны. Никогда раньше ей не приходилось играть перед таким залом. Казалось, что они пришли в театр не для того, чтобы посмотреть спектакль, а с какой-то другой целью: вместо того, чтобы следить за действием, они болтали и хихикали. Что случилось, недоумевала Дороти, неужели я разучилась владеть залом?
Спектакль провалился. Когда Каллиста умерла, в зале раздались насмешливо-снисходительные аплодисменты. В кулисах она поймала торжествующий взгляд миссис Смит и поняла, кто приложил руку к этому провалу. Неужели ее ненависть зашла так далеко? Да, потому что зрители постоянно стремились увидеть Дороти в тех ролях, которые миссис Смит считала исключительно своими. Удрученная, она переоделась в скромное платье и чепец — песенка Фебы никогда не оставляла зрителей равнодушными, но только не в тот вечер, и ее голос не был слышен дальше первых рядов партера и лож. Занавес опустился. Это был провал. Первый раз Дороти Джордан не смогла угодить зрителям.
Раздался стук в дверь. На пороге ее костюмерной стоял один из артистов труппы.
— Извините, — пролепетал он. — Я решил заглянуть...
— Зачем? — спросила Дороти.
— Сегодня вечером... Вы ни в чем не виноваты, не беспокойтесь. Вы знаете, кто все это подстроил? Эта ужасная, завистливая женщина. Я был бы рад свернуть ей шею.
Он был не слишком хорош собой и не отличался особым актерским дарованием, но он ей всегда нравился, Георг Инчболд. Он часто оказывал ей знаки внимания, но именно сегодня она испытывала к нему благодарность, так как после перенесенного унижения нуждалась в поддержке.
— Вам не следует обращать на это никакого внимания, Дороти. Это было подстроено... отвратительно.
— Вы действительно так думаете, Георг?
— Я знаю это наверняка. Она ни о чем другом не говорила уже очень давно. Я слышал, как шептались по углам.
— Как можно быть такой коварной?
— Потому что вы более талантливая актриса, чем она, и она вам завидует.
Она знала это сама, но ей приятно было услышать об этом от Георга.
— Не обращайте внимания, — посоветовал он. — Продолжайте играть так, словно вы ничего не замечаете.
— Попробуй не заметить того, что произошло сегодня!
— Да, продолжайте играть. Она не сможет настраивать публику против вас и дальше. Зрители приходят смотреть хорошую игру, а никто не играет лучше вас...
— О, Георг...
Она протянула ему руку, он взял ее и неожиданно поцеловал. Она почувствовала, что этот злополучный вечер принес ей и что-то хорошее.
Георг Инчболд оказался прав: события того вечера больше не повторялись. Публика в Галле хотела видеть спектакли с участием Дороти Джордан, и когда она появлялась на сцене в мужском костюме, никому не приходило в голову освистывать ее. Они полюбили ее песни и явно предпочитали ее миссис Смит.
Тэйт Уилкинсон вздыхал над скандалами в своей труппе и сожалел, что поочередное длительное отсутствие ведущих актрис уменьшило его доход, однако у него не было сомнений в том, что зрителей в первую очередь привлекала Дороти, и никакие козни миссис Смит не могли этого изменить.
Что касается самой Дороти, то такого хорошего настроения у нее уже давно не было. Каждое утро, просыпаясь, она вспоминала, что Дэйли больше не опасен для нее, и это само по себе было большим счастьем. Фанни была здорова, и Грейс с радостью с ней возилась. Эстер продолжала играть маленькие роли и постепенно превращалась в неплохую актрису. Совершенно случайно нашлась роль и для Фрэнсиса, старшего из братьев. Наконец, ей не нужно было больше беспокоиться о деньгах, и она смогла отдать одежду, из которой Фанни выросла, в госпиталь для бедных. Желая сделать что-нибудь доброе, она приложила к старым вещам и новое приданое, ибо она никогда не забывала своей былой бедности и страха перед Ричардом Дэйли, когда не могла вернуть ему долг. Это была своего рода благодарность за освобождение. Словом, она чувствовала себя уверенно и спокойно, а Георг Инчболд оказался привлекательным юношей. Они влюбились друг в друга.
Грейс была очень довольна: больше всего на свете она хотела видеть рядом со своей дочерью заботливого человека, на которого можно было бы положиться. Она раньше надеялась, что ее дочь сделает блестящую партию, но, как она часто повторяла Эстер, богатые мужчины не торопятся жениться. Поэтому она считала, что Дороти не следует отказывать Георгу, тем более что маленькой Фанни очень нужен отец, а Георг вполне подходит для этой роли.
Мачеха Георга, Элизабет Инчболд, писательница, автор пьес и актриса, верила, что брак их будет удачным, она была очень высокого мнения о Дороти, восхищалась ее пением и сценической речью, хотя и отмечала небольшой ирландский акцент, который, конечно же, со временем исчезнет. Так что между семьями не было никаких трудностей.
Замужество, думала Дороти. Да, она хотела выйти замуж. Но хотела ли она выйти замуж именно за Георга? Она стремилась успокоить мать, ей надоели волнения, и она устала от сплетен миссис Смит о своей безнравственной жизни. Дороти искала в людях порядочность, и ей казалось, что именно это качество она разглядела в Георге Инчболде.
В театре вновь появился джентльмен Смит и вместе с ним — аромат лондонской изысканности. Со знанием дела он рассказывал о том, что там происходит, имена Сары Сиддонс и Ричарда Шеридана упоминались в разных беседах. Он также рассказывал о закончившейся скандалом связи принца Уэльского с миссис Робинсон. Труппа не могла наслушаться историй о лондонском светском обществе, и каждый в тайне надеялся, что, вернувшись в Лондон, Джентльмен сообщит, что он или она достойны выступать на сцене Ковент-Гарден или Друри-Лейн. Однако все прекрасно знали, что Джентльмен интересуется едва ли не одной Дороти. Многие слышали, как он неоднократно повторял: «В ней что-то есть... это очень трудно определить, но в ней что-то есть». Зависть актрис была столь же очевидна, как и прежде, но, так как положение Дороти укрепилось, она обращала на нее значительно меньше внимания.
Георг Инчболд нанес им визит и в течение нескольких часов рассуждал перед всей семьей о том, что будет, если Дороти пригласят в Лондон.
— Все будет по-другому, — сказал он. — Продолжительная работа в провинции губительна для актеров, они должны обратить на себя внимание прежде, чем постареют.
