Но, опыт, полученный в опасных приключениях, не пропал для де Пейна даром.
На войне с маврами он научился нескольким хитрым приемам мечного боя, один из
которых и применил. Улучив момент, Гуго сделал молниеносное круговое движение
своим мечом, результатом чего явилось выпадение оружия из руки противника. И
острие клинка рыцаря тут же уперлось в незащищенный доспехом кадык грабителя.
Кольчуги в то время еще делались, по большей части, без капюшона, панцири — без
защитного стального воротника, а многие шлемы изготавливались без забрала.
Поэтому рыцарь во время боя мог прикрывать лицо и шею только щитом.
—Сдавайся, разбойник, или отправишься в ад! — Сурово произнес де Пейн.
—Я не разбойник. Я такой же рыцарь, как и вы, сударь. Перед вами барон
Бертран де Бовуар, — хрипло проговорил побежденный.
—Грабить мирных людей недостойно рыцаря, а тем более барона. Вы опозорили
это звание. И будете наказаны. — Гуго говорил жестко, и в его голосе не
чувствовалось и тени жалости к этому закованному в доспехи верзиле, похожему на
огромного рыжего кабана.
—Надо их связать, — сказал подоспевший брат Мори, уже раздобыв где-то
длинную веревку.
Монах тут же заломил, стоящему перед де Пейном и с ненавистью глядящему на
него детине, руки за спину и туго стянул их несколькими узлами. В это время один из
разбойников, оглушенный посохом пилигрима, начал приходить в себя. Гуго убрал
клинок в ножны и помог монаху связать всех троих грабителей вместе, спиной к спине
и обыскать их, чтобы отобрать все, спрятанное под одеждой, оружие. Оставив
обезоруженных разбойников привязанными к коновязи, Гуго с братом Мори
затушили, начавший уже разгораться, хворост, сложенный около бревенчатых стен, и
вошли в дом кузнеца, откуда все это время слышались крики о помощи.
Глава 4. Друзья
В просторной избе Норгов царил страшный беспорядок. Перевернутые
деревянные скамьи, разбросанная домашняя утварь и разбитая глиняная посуда
устилали пол комнаты. Старый кузнец, его младший сын Эндрю и служанка Аглая
были жестоко избиты и заперты в чулане, откуда и раздавались их крики, а дочка
Стефания в непотребной позе была прикручена веревками к ножкам стола. Гуго с
братом Мори быстро освободили этих несчастных, плачущих людей в изодранных
одеждах.
—Этот изверг забрал все мое добро и изнасиловал мою дочь! Я убью его! — Едва
освободившись, возопил старый Норг и, увидев связанного Бертрана де Бовуар,
схватился за толстую ржавую кочергу, прислоненную к притолоке.
Но его, уже занесенную для удара, руку вовремя перехватил, оказавшийся рядом,
монах Мори.
—Успокойтесь, любезный, не берите грех на душу! Ваше добро не успело уйти
далеко. Оно смиренно покоится в тюках, которые мы с благородным сеньором де
Пейном только что отобрали у разбойников. А что касается этого преступника, то
божья кара настигнет его очень скоро, вот увидите. Его будет судить сам граф
Шампанский, а он справедливый правитель. — Успокоил кузнеца странствующий
монах.
Тем временем Гуго пытался как-то утешить дочку Норга, худенькую
светловолосую девочку лет пятнадцати, которая теперь сидела на грязной ступеньке
крыльца, кутаясь в лохмотья, и громко рыдала, захлебываясь слезами. Ему было до
глубины души жалко невинно пострадавшего ребенка. Глядя на нее, Гуго вспомнил
совсем другую, хотя благородную и знатную, но такую же худенькую и
светловолосую девочку с большими голубыми глазами, встреченную им однажды в
юности. То была Кристина де Селери, первая любовь де Пейна. Да, когда-то сердце
юного рыцаря пылало от любви...
Но то время безвозвратно прошло. Несколько лет назад ему сообщили, что
Кристина вместе со всеми своими родственниками погибла во время осады одним из
могущественных соседей, маркизом Идрабаньо, замка ее отца, славного, но
небогатого рыцаря Ангерана де Селери, трубадура из Лангедока.
По дороге домой Гуго побывал на развалинах того небольшого деревянного
замка. Среди выжженных руин он нашел только маленькую иконку Девы Марии,
обгоревшую по краям, и берег ее теперь, как единственную память о погибшей любви.
Он хотел отомстить маркизу, хотел вызвать его на поединок, но, к тому времени,
когда Гуго получил страшное известие о гибели любимой, маркиз Идрабаньо уже
вместе с женой и детьми пал жертвой чумы, и мстить стало некому.
Расчувствовавшись и поддавшись порыву жалости, Гуго вытащил из кошелька,
присланного графом Шампанским, и протянул дочке кузнеца несколько золотых
монет. Увидев блеск золота, она удивилась щедрости своего господина и даже сразу
перестала плакать.
— Сюда, кажется, едет кто-то еще. — Голос брата Мори неожиданно раздался
возле самого уха Гуго де Пейна.
Рыцарь взглянул на дорогу. По ней быстро приближалась к Пейну новая группа
конных. На этот раз это был довольно большой отряд.
Четыре десятка всадников на свежих ухоженных лошадях были хорошо
вооружены. Их кольчуги сверкали недавно начищенной сталью. На раздвоенных
флажках, которые развивались над кавалеристами на концах поднятых копий, четко
выделялся герб Шампани: косая лазурная полоса на синем фоне. Вне всяких
сомнений, это были ратники сеньора всех окрестных земель графа Шампанского из
могущественной династии Блуа. Воины быстро подъехали к кузнице и окружили ее со
всех сторон вместе с де Пейном, с семейством старого Норга и с тремя пленниками. А
монах Мори куда-то исчез, словно провалился сквозь землю.
— Я Андре де Монбар, капитан стражи Труа, — не слезая с лошади, подняв
правую руку, представился человек с волосами цвета зрелой пшеницы, еще молодой,
но, судя по манере держаться, уже бывалый суровый воин, командир отряда. — По
повелению графа Шампанского мы преследуем этих людей, которых вам, доблестный
рыцарь, вижу, удалось задержать. Мне поручено доставить этих разбойников на суд
графа. Люди Бертрана де Бовуар бесчинствуют в землях Шампани и наводят ужас на
крестьян уже второй год. Что еще они натворили здесь? И нет ли, случайно, среди
ваших пленников самого Бертрана де Бовуар, младшего сына ныне покойного барона
Робера де Бовуар? Простите, с кем имею честь говорить?
— Вон тот рыжий громила и есть тот самый Бертран. Но я победил его в
