Что же было делать королю и королеве? Пришлось им с желанием сына примириться. И с этих пор зажил Ибрагим, как все люди: стеклянный дворец велел он разрушить, а сам по целым дням пешком или на коне по полям и лесам странствовал. Много исходил он деревень и городов, беседовал с жителями, к их жизни присматривался и никак вдосталь нарадоваться не мог белому свету.
Однажды мчался он так на своем коне, все вперед и вперед, куда глаза глядят, а тут какой-то бедный мулла дорогу ему преградил.
— Осторожно, отец, сойди-ка лучше с дороги! — кричит ему Ибрагим.
Но мулла как будто и не слышит. Стоит посреди дороги и пальцами четки перебирает.
— Эй, эй! — крикнул ему снова королевич, — сойди с дороги, старик, видишь, какая узкая тропинка, тут и коню недолго тебя лягнуть.
— Не мешай мне молиться, — ответил ему мулла, перебирая четки.
Сошел тогда Ибрагим со своего коня и, держа его под уздцы, осторожно обошел муллу.
— Поспеши-ка, Ибрагим, прекрасная Синедур тебя ждет, — промолвил вслед ему мулла.
— Синедур? — обернулся с удивлением королевич, — я даже имени такого никогда не слыхал.
— На крыльях грифов ты полетишь к ней, — помолчав, добавил мулла.
— Синедур, Синедур, — повторяет Ибрагим. — Скажи мне еще что-нибудь о ней. Красива ли она?
Но мулла вдруг исчез вместе со своими четками. На тропинке уже никого не было.
Возвратился Ибрагим домой, матери и отцу в ноги упал и говорит:
— Прощай, отец, прощай, мать. Я должен отправиться по белому свету на поиски прекрасной Синедур.
— Синедур? Синедур? — забеспокоились родители. — Мы никогда даже имени такого не слышали. Где же она живет, твоя прекрасная Синедур?
— Старый мулла сказал, что полечу я к ней на крыльях степных грифов, — ответил им Ибрагим.
Король велел немедля привести во дворец всех мулл из окрестностей, но ни один из них не мог ничего им сказать о Синедур, даже имени такого никто из них не слышал.
Созвали король и королева всех своих приближенных и советников своего трона, расспрашивают их о Синедур, но никто ничего им ответить не может.
— Спросим дервиша, что сидит у мечети, — говорит им один из их приближенных рыцарей. — Он очень старый и очень мудрый, может он нам что-нибудь посоветует.
Спрашивают дервиша.
— Синедур? Синедур? А как же, как же, слыхал я о Синедур, — говорит старик дрожащим от старости голосом. — Это великая владычица.
— Старик, говори скорей, где находится ее королевство? — нетерпеливо торопит его Ибрагим.
— Туда ни одна человеческая нога не ступала, мой сын. Конем туда не доедешь, водой не доплывешь, — отвечает дервиш. — Лучше было бы тебе забыть навсегда имя Синедур.
— Никогда! — воскликнул Ибрагим. — Никогда я не забуду этого имени! Пусть даже смерть мне грозит, но я должен туда попасть.
— Пришлось бы тебе тогда к ней полететь на крыльях степных грифов, о юноша, — говорит нищий-дервиш. — Ведь королевство ее висит над пропастями, а башни ее дворца скрыты в облаках.
Видят король и королева, что ничем не удержать им своего сына от этого путешествия. Решили они тогда, что сопровождать его в пути будет молодой и сильный Аббас, сын визиря. Приказали они ему беречь и стеречь королевича пуще ока своего.
Оседлали Ибрагим и Аббас своих коней. — Прощайте, отец и матушка, будьте здоровы!
Едут они десять дней, едут двенадцать, едут тринадцатый день. Вдруг на перекрестке дорог кони их останавливаются. Налево идет тропинка крутая, каменистая, и надпись на столбе гласит: «Кто на эту тропинку взойдет, тот домой в безопасности вернется». А направо ведет широкая дорога, ровная и удобная. Ибрагим надпись на столбе читает: «Жизнь твоя в опасности будет и смерть близка, коли меня выберешь».
— Тут нам придется расстаться, — говорит Аббасу Ибрагим. — Моя дорога направо ведет, но я не хочу, чтоб из-за меня ты своей жизнью рисковал. Возвращайся домой, Аббас.
Аббас был трусом. Он боялся опасностей, однако не меньше боялся и короля, отца Ибрагима. Как покажется он у его трона один, без королевича?
И он начал лицемерно возражать королевичу:
— Князь мой! Как же я могу оставить тебя? Вместе мы выехали, вместе и погибнем или вернемся домой победителями. Я не брошу тебя до самого конца.
Ибрагим говорит:
— Смелый ты рыцарь, Аббас, но позабыл, что ты — слуга мой и должен слушаться меня. Я приказываю тебе остаться!
Так сказав, пришпорил он своего коня и поскакал направо.
Оставшись один, Аббас растерялся со страху и не пустился в обратный путь, к дворцу, а завернул на тропинку, что вела налево. Остановившись по пути в одном городке, он нанялся к торговцу лепешками и решил тут переждать, пока Ибрагим вернется.
А сейчас я вам расскажу, что стряслось с Ибрагимом.
Долго-долго ехал он по широкой дороге, пока не заехал в глухой лес, где полно было диких зверей. А когда он и через этот лес проехал, открылась очам его огромная, бескрайняя песчаная пустыня. Когда он и эту пустыню минул, попал в трясину, такую глубокую, что его конь по самое брюхо увяз. Но и тут не испугался Ибрагим. Проехал потом он страну Убийц, где земля была красной от крови, и государство Великанов, высоких как горы, побывал в царстве Великих Змей и в государстве безмолвных Летучих Мышей, крылья которых были так же велики, как крылья грифов.
Всюду расспрашивал он о прекрасной Синедур, но нигде не напал на ее след. Наконец, остановился он у подножья гор. Их вершины покрыты были вечным снегом. Едет Ибрагим по горной тропинке, что вьется все выше и выше в гору. Смотрит, а у скалы старик лежит. Исхудавший, босой, в лохмотьях, ноги у него в ранах.
Сошел Ибрагим со своего коня, развязал мешки, вынул лепешки, сыр, мясо. Накормил он старца, напоил его, раны ему перевязал, собственным плащом укрыл его от вечернего холода.
— Как же я смогу тебя отблагодарить, мой молодой друг? Жизнь ты мне вернул, — прошептал чуть слышно старик. — Но как ты оказался тут, где человеческая нога еще никогда не ступала? Если тебе жизнь еще мила, вернись обратно, не иди по этой дороге.
— Не сверну я с этой дороги, хоть бы и смерть на ней мне суждено было встретить. Прекрасная Синедур ждет меня.
— Синедур? Могучая это госпожа и великая волшебница. Еще нет на свете человека, достойного лицезреть ее красоту. К ее дворцу ты ни пешком не дойдешь, ни лошадьми не доедешь, ни по воде не доплывешь. Только грифы знают туда дорогу.
— Я все это уже слышал, старик, — сказал Ибрагим. — Хорошо помню я и слова нищего-дервиша: «Лишь на крыльях грифов туда долетишь». Правда, мне пока самому непонятно, что со мной будет, но я верю, что так будет. Еще давно, когда я был замкнут в стеклянном дворце, не раз мечтал я подняться высоко в воздух, над самыми высокими горами.
— Если такова твоя воля, я не стану поперек твоей судьбе. А за то, что ты пожалел голодного старика, я помогу тебе. Много еще ждет тебя приключений, много опасностей, прежде чем достигнешь ты своей цели. В память о нашей встрече я дам тебе три финиковые косточки. Когда придет нужда, ты закопай одну из них в землю. Помни только, покорми грифов, обязательно покорми грифов! А теперь — прощай!
С этими словами старик подхватил свой посох пилигрима и поковылял вниз по тропинке.
Ибрагим сел на коня и поехал дальше. Спустя три дня горного пути он остановился у стен какого-то города. Когда подъехал он немного поближе, то с ужасом разглядел, что на стенах повсюду белеют человеческие черепа, насаженные на длинные жерди.
— Что означают эти человеческие черепа на палках? — обратился Ибрагим с вопросом к первому встречному.
Однако, услышав такой вопрос, тот заткнул уши пальцами и как можно скорее унес ноги.
Спрашивает Ибрагим второго, третьего — никакого ответа, да еще ему кулаком грозят.
Подошел он тогда к какому-то пожилому человеку с добрыми глазами.
— Может ты соизволишь мне ответить, раскрыть тайну этих человеческих голов, торчащих здесь, на стенах вашего города?
— Если ты хочешь попасть на рынок, — ответил этот человек, — иди по этой улице, а потом сверни направо.
И пошел дальше.
На рынке Ибрагим спрашивает продавца маслин:
— Эй, послушай, можешь ты мне ответить на один вопрос?
— Охотно отвечу тебе, мой господин, — заявил продавец, изгибаясь в почтительном поклоне.
— Кто насадил эти черепа на колья над стеной?
— Ох, что за чудесные у меня маслины — сочные, отборные, мой господин, и всего-навсего один грош за целый горшочек, только один грош! — усиленно принялся зазывать покупателя продавец. — Найдутся у меня и душистые персики, и бананы.
— А, может быть, ты, купец, сможешь мне ответить? — обратился Ибрагим к бородачу, стоящему у соседнего лотка.
— Лепешки, свежие лепешки, сладкая халва! — начал вдруг изо всех сил выкрикивать бородач.
