куска хлеба в руках у Насти. Чтобы чем-то занять себя, стал с безразличным видом наблюдать за шевелящимися от ветра травинами, за ползающими по ним муравьями...
— А этот пушистик с тобой, что ли? — ласково спросила женщина.
Настя кивнула и смутилась: поняла, видимо, что я-то ведь тоже голоден. Хорошо, что тётка оказалась сообразительной: кликнула дочку и велела ей принести миску «отхожую, со щербиной».
— Как знала, что пригодится. А то ведь вчера ещё собиралась её в овраг снести, куда мы шваль ненужную сволакиваем. Но решила пока повременить. Вот и пригодилась, — пояснила она Насте. — Будем в ней твоему зверю еду давать. Молока-то на такого мелкого, думаю, у нас хватит. А куда вы путь держите, путешественники?
Странности деревушки
— Мы? — Настя поперхнулась.
Я напрягся... Как ответить на такой вопрос? Хоть бы у Насти ума хватило наврать любопытной тётке! Если вздумает правду раскрыть, то не поздоровится... Избежала костра в Истопнице — получит казнь здесь. Только бы ума хватило!..
— Мы... Да в Истопницу идём, — девушка быстро мельком глянула на меня, я муркнул в ответ. Ври, Настенька, ври, да покруче! — Там у меня бабушка живёт, Мария. А сама я из города Речевска. Мать мою туда замуж отдали. Но сначала отец погиб, брёвнами его на реке во время сплава завалило. А на следующий год вот и мама ушла... Болела сильно, с тоски, видно, по мужу-то, отцу моёму... Осталась я одна-одинёшенька. А хозяин дома, где мы жили, стал ко мне приставать с предложениями грязными, мол, чтобы я собою за жильё платила. Я и сбежала. Не гоните меня, тётенька, я чуток отдохну и пойду дальше...
Складно получилось наврать. Откуда только название города узнала? Не из головы ведь. Да и история сама такая правдоподобная да душещипательная вышла... Наверное, слышала что-то подобное от девок, которые в тереме за ней ухаживали, раз тётка вовсе и не удивилась. Даже вон слезу пустила, историю выдуманную слушаючи. Поверила.
— Знашь что, зови меня «тётка Ялка». Сама отдохни-ка с дороги покеда у меня, милая. Пошли в дом, на лавке приляжешь. Я пока баньку истоплю, помоешься-попаришься попозже. А там решим, как дальше поступить, — ласково так проговорила.
И мы тоже поверили в её доброжелательность. Да и выбора-то особо у нас не было — с ног просто валились от усталости.
Внутри в доме было чистенько и скромно. На лавке лежало что-то лоскутное, сшитое из обрывков старой одежды. Ни тебе салфеток, ни занавесок. Исключение составляло оконце, вот на нём болтался на бечёвке чистый кусок холстины с вышивкой такой дырчатой. Помню, у бабушки такие за занавески были. Она называла их красивым словом «ришелье». Зато вот полов в избе в нашем современном понимании не наблюдалось. Под ногами была лишь голая земля, утоптанная до состояния асфальта, но выметенная аккуратно. Стены обмазаны белой глиной вручную — видны неровности, оставленные пальцами.
Особо разглядывать обстановку не было ни сил, ни настроения. Настя повалилась на лавку и сразу же уснула. У неё в ногах прикорнул и я, постаравшись спрятаться полностью под одеяло: а вдруг колдовство закончится, и я неожиданно оборочусь в человека. Вот даже представить себе не могу, как среагирует хозяйка дома на нежданное появление у себя тут голого парнишки. Лучше уж пусть всё это произойдёт под одеялом, хотя... Квест «Как спрятать под одеялом четырнадцатилетнего подростка так, чтобы его никто не заметил» — занятие интересное, но, имхо, заведомо провальное.
Проспав крепко где-то около получаса, я проснулся. Мысль о том, что лежу рядом с девушкой, красавицей, умницей... Блин, чуть не подумал привычное «спортсменкой»... Хотя, кто ж её знает, занималась Настя в той реальности спортом или нет? Вполне может такое быть. Она вон и в свои сорок пять-пятьдесят фигурку имела — закачаешься!
При воспоминании о той Анастасии, которая приезжала покупать у меня дом-дачу, я даже облизнулся: ох уж это кошачье слюноотделение... Сразу возникло желание вылизаться, но будит Настю не хотелось, а я умудрился нагло развалиться прямо на её ногах. Вернее, в верхней их части... Где уже нет костей почти и помягче — ну, вы понимаете... И не надо думать обо мне плохо! Как любой порядочный кот я просто выбирал место поудобнее, а не то, что вы там себе насочиняли!
Тем не менее моё человеческое «я» всё-таки имело мужское начало. И оно стало подсовывать мне всякие-разные мысли... Не всегда скромные... И как бы я ни хотел лежать спокойно, мне это не удалось. Пришлось слезть и спрятаться под лавку.
Нет, вот ведь я осёл! Ладно, согласился принять облик кота, когда надо было лезть в окно к Насте. Тут всё понятно. Но зачем я согласился на этот образ, когда мы пошли к болоту? Почему бы не стать мне тогда псом? Сейчас бы выбежал на улицу, нашёл симпатичную собаченцию... А вот где я тут кошку найду??? Если их в селении вовсе нет? Одно слово — дебил... Вот и мучайся теперь, отгоняя эротические фантазии и прячась под лавкой...
Где-то ещё минут через пятнадцать в избу вошли три бабёнки, на цыпочках подкрались к Насте, постояли, вглядываясь в её лицо, покачали головами. Я через щель в складках одеяла внимательно наблюдал за гостьями — сама же девушка дрыхла без задних ног. Наконец та, что была самой старой — бабулька лет восьмидесяти, суглобая* и с довольно ярко выраженными седыми усиками над верхней губой — сделала отмашку рукой. Все дружно вышли вон.
Ну, так-то понятно, что народ волнуется по поводу появления в селе чужаков. Но почему пришли на «смотрины» только женщины? А где староста, в конце концов, муж хозяйки дома? Это меня несколько озадачило.
Усталость сменилась волнением. Да и кошачий сон, как выяснилось только что практически, быстрее приносит облегчение, чем человечий. Через каких-то пятнадцать минут я уже почувствовал себя почти отдохнувшим. Выбравшись из-под одеяла, шементом** шмыгнул в отверстие под печью. Вроде бы бабушка мне в детстве говорила, что через такой же лаз у неё кошка на улицу выбирается. Ага, сначала попал в подпол, а уж там быстро сориентировался по падающему с улицы свету — отыскал отверстие для продува подпола и через него сиганул наружу.
На улице царило оживление, хотя когда мы только попали в селение, оно нам показалось чуть ли не вымершим. Чуть поодаль двора Ялки толпилось целое собрание из сельчанок. Что было удивительнее всего
