Субстанциальные речения, как и формальные, отчетливо запечатлеваются в душе, но отличаются от последних сильным и существенным действием. Они запечатлевают в душе то, о чем сообщают. Если Господь говорит ей: «Люби Меня!» – и если это субстанциальные слова, то душа тут же обретет и почувствует истинную любовь к Богу. Слова «не бойся!» в боязливой душе тотчас пробудят мужество и спокойствие. Такие речения для души суть «жизнь, сила и несравненное благо. Ибо одно такое слово творит ей больше добра, чем душа могла обрести за всю свою жизнь». Ей тогда нечего делать, нечего желать, нечего бояться. Неважно также, желает ли она этих речений или отвергает их. Ей также не следует беспокоиться о том, чтобы воплотить услышанное в действие, поскольку Господь Сам все делает. Речения приходят к душе без ее усилий. «Ей следует только принять их с уважением и смирением. Ей нечего отвергать, ибо их действие остается субстанциальным и полным Божественной благодати и воспринимается бездеятельно, и потому ее работа – самая меньшая из всех». Здесь можно не бояться обмана со стороны разума или сатаны, поскольку оба они не способны на такие субстанциальные воздействия. Только если душа сама заключила добровольное соглашение с сатаной, он может запечатлевать в ней свои мысли и слова. Но то были бы дурные воздействия, поскольку он не способен запечатлеть в ней действия, подобные Божьим.
Итак, эти субстанциальные слова служат соединению души с Богом, и чем они более внутренние, тем более проникают в самую сущность и содействуют большему развитию души.
Четвертым и последним видом сообщений названы духовные ощущения. Некоторые из них относятся к воле, некоторые – к сущности души. Даже первые, если они проистекают от Бога, бывают очень возвышенны. Вторые же «превосходят все остальные и полны великого блага и пользы». Они не зависят от трудов души и ее размышлений, хотя эти труды и размышления служат для них хорошей подготовкой. Но Бог дарует духовные ощущения, «когда хочет, как хочет и для чего хочет». Некоторым душам, прошедшим испытание многими трудами, эти прикосновения так и не бывают дарованы. Другим, которые не могут похвалиться таким обилием хороших дел, эти ощущения ниспосылаются в изобилии и полноте. Некоторые из этих прикосновений легко распознать, но они быстро проходят. Другие менее определенны, но длятся дольше. «Эти ощущения души, как те, что от воли, так и те, что в субстанции, вливаются в разум в качестве познаний и понятий, которые обычно становятся единым высочайшим и сладчайшим ощущением Бога. Этим ощущениям также невозможно подобрать имени, как и умопостижениям, из коих они излились». Иногда эти познания бывают более высокими и ясными, иногда менее, согласно порождающим их прикосновениям Бога, из которых происходят эти ощущения и, как следствие, познания. Познания, как и ощущения, сообщаются бездеятельной душе. «Посему, чтобы не ошибиться в них и не помешать им приносить пользу, разуму также нужно ничего не делать, но бездействовать… поскольку своим вмешательством он легко может разрушить сии деликатные слышания… Они суть сладостное сверхъестественное познание, которое не постичь естественным разумом… Не следует жаждать воспринять их… чтобы разум не начал формировать ничего от себя и через это не внедрился бес с поддельными речениями». «Душа должна стать смиренной, отрешенной и бездеятельной», и Господь дарует ей эту благодать, «если найдет ее смиренной и отринувшей себя».
d. Обнажение памятиСв. Хуана де ла Круса интересовало прежде всего соотношение познания и веры на пути к единению с Богом. Здесь перед нами открывается бесконечное царство духа. Величайшее многообразие душевных процессов, о которых обычный опыт даже не подозревает, было раскрыто, описано и исследовано мастерским пером в связи с значением этих процессов для духовной жизни. Невозможно даже кратко перечислить здесь все поставленные вопросы и открывающиеся перспективы. Мы будем отбирать только то, что важно для решения нашей задачи. Но перед этим проследим далее за размышлениями Хуана де ла Круса. Выше он уже подчеркивал, что путь веры проходит через Темную ночь и что это и есть Крестный путь. Однако там так много было сказано о свете и блаженстве, что иногда казалось, будто тема Ночи и Креста оставлена. Но все это богатство озарений и благодати было описано лишь для того, чтобы показать необходимость отказаться от него; описано лишь в той мере, в какой оно имеет отношение к конечной цели, о которой не следует забывать, если мы хотим осмыслить этот путь. Лишь тот, кто обладал этим богатством, может понять, как болезненно такое обнажение – как темно станет, если при ярком свете внезапно закрыть глаза; может понять, что это и есть истинное распятие – пресечь жизнь духа, отняв у него все, что служило ему пищей. Уже упоминалось, что это обнажение касается не только разума, но и других духовных сил: памяти и воли. Их подготовке к Божественному единению посвящена последняя книга «Восхождения».
«Душа должна идти к Богу, познавая Его скорее через то, что Он не есть, чем через то, что Он есть, и поэтому нужно идти к Нему, отвергая целиком и полностью все впечатления, как естественные, так и сверхъестественные, не допуская их».
Необходимо «заставить память выйти из естественных границ и поднять ее над нею самой, что значит – над всяким отдельным знанием и всем воспринимаемым чувствами, в высшей надежде на непостижимого Бога». Память должна для начала отказаться от познания и представлений, которые приобрела посредством телесных чувств, «ибо Бог не подпадает ни под какую отдельную форму или отдельное знание», и поэтому она должна освободиться от всех форм, от всего, кроме Самого Бога. «Пока память едина с Богом… она остается лишенной форм и образов, утратившей воображение и напитавшейся воспоминанием о высшем благе и в великом забвении не вспоминает ни о чем ином». Это абсолютное опустошение, происходящее в единении, так же, как и само единение, не является плодом собственных действий души. При этом происходит «нечто сверхъестественное». «Когда Бог совершает эти прикосновения единения к памяти, они внезапно производят переворот в мозгу. Он столь ощутим, что кажется, будто теряешь сознание, и чувства и рассудок пропадают… И тогда память опустошается и очищается от всех познаний». Приостановка работы воображения и забвение, окутавшее память, «порой так велики, что проходит немало времени, прежде чем они снова начнут действовать и вспомнят, что произошло за это время». (Однако такое отключение всех способностей происходит только в начале единения, при совершенном единении этого не случается. Тогда надо всем господствует Святой Дух. Он вовремя предупреждает о том, что необходимо сделать, ограждая человека от ошибок во внешней деятельности, которые свойственны переходному состоянию.)
Совершенное очищение оказывается, таким образом, бездеятельным опытом познания Бога. То, что совершает душа, является лишь подготовкой: что бы ни предлагали чувства, это не следует «слагать в кладовую памяти, но тотчас предавать забвению и стараться, в случае необходимости, думать о других вещах, таким образом, чтобы в памяти не осталось никакого сведения о них и никакого образа, как если бы их не было на свете. Память останется свободной и необремененной, не связанной никаким размышлением ни о горнем, ни о дольнем… Эти вещи растворяются в забвении, как нечто, что является лишь помехой на пути».
Напротив, духовная душа, «желающая использовать в качестве пути к Богу воспоминание и естественные мыслительные способности памяти», усугубит свои лишения. Она будет многократно страдать в бедности от вещей этого мира, «то есть от обманов, несовершенств, вожделений, склонности к критике, потери времени и много другого…». Если же память заполняется тем, что было воспринято чувствами, то душа на каждом шагу впадает в несовершенства. «От этого остаются постоянные пристрастия, связанные то со скорбью и страхом, то с ненавистью, тщетной надеждой или суетной радостью… то есть все те вещи, которые мешают совершенной чистоте души и светлому единению с Богом… Всего этого вреда никто вполне не сможет избегнуть, если не освободит свою память». В любом случае, от того, «что связано исключительно с Богом и что помогает темному и общему, чистому и простому познанию Бога… не следует отказываться, а только лишь от того, что приближает Его к нам образно или через сравнение с творением». Поэтому «лучше учиться погружать способности в молчание и немоту, чтобы говорил Бог». Тогда «душа наполнится покоем… в котором растворятся все страхи, тревоги и сумерки, заставляющие бояться, что она уже потеряна или близка к этому».
Другие виды вреда приходят от беса. «Он может привносить в память образы, сведения и рассуждения и с их помощью привязывать душу к гордыне, алчности, гневу, зависти и т. д., внушать неправую ненависть, тщетную любовь… Наконец, большинство обманов и вреда, которые бес влагает в душу, происходит от сведений и рассуждений памяти. Но если она помрачится во всех них и уничтожится в забвении, то врата для этого вреда, причиняемого бесом, полностью закроются… и это принесет душе большое блаженство».
