Она горестно вздохнула:
— И как вам только удается столь ловко и долго избегать брачных ловушек, ваша светлость!
Мрачное настроение, владевшее Джастином последние полдня, внезапно куда-то исчезло. Он со смешком пододвинул для нее стул.
— Полагаю, этот успех можно приписать моей скрытности и хитрости!
Элеонора поджала губы и села.
— Тогда, вероятно, вам следует подумать, как обучить меня этим навыкам, поскольку, боюсь, я на этот счет в полной растерянности.
Джастин с любопытством посмотрел на нее, пристроился в кресле, подождал, пока лакей поставит перед ними блюда со сладостями, и после этого удостоил ее ответом:
— А вы не считаете, что для вас большая удача стать графиней Бракстон?
Элеонора покачала головой:
— Конечно, граф приятный джентльмен, но у меня нет желания становиться женой человека, который не любит меня всем сердцем, ибо я хотела бы любить своего мужа.
Джастин пристально изучил ее лицо.
— Из-за безрадостных обстоятельств брака вашей матери с моим кузеном?
Элеонора кивнула:
— Для меня нет ничего хуже такой судьбы.
Джастин невольно восхитился ее убежденностью, хотя сам придерживался противоположного мнения. Он считал, что лучше выбирать жену по происхождению и способности произвести на свет здоровых детей. Кстати, об этом…
— А что вы думаете о детях? — спросил он. — Хотите иметь сына или дочь?
Зеленые глаза Элеоноры озорно блеснули, и она быстро оглядела столовую, где уже вовсю сновали представители светского общества, желающие подкрепиться.
— Мне кажется или этот разговор так же перешел грань допустимого, как и наше с лордом Колфилдом обсуждение образования его юной дочери? — Она подалась вперед, подцепила на вилку кусочек сочного ананаса и поднесла ко рту.
— Возможно, — с сожалением признал Джастин и обнаружил, что не может оторвать глаз от ее наливных губ, в которых исчезал сочный фрукт.
Элеонора задумчиво прожевала ананас, проглотила и провела языком по полным губам, слизывая остатки сока.
— Конечно, я бы очень хотела иметь детей, и по меньшей мере двоих, мальчика и девочку. Но только…
— Только от мужчины, который будет любить вас всем сердцем, — сухо закончил он за нее.
Элли улыбнулась:
— Почему вы так цинично относитесь к любви, ваша светлость? Ваша светлость?
Герцог поднял бровь.
— Вам не кажется, что задавать мне такой личный вопрос одновременно со столь официальным обращением несколько нелепо?
— Возможно, — признала она внезапно охрипшим голосом. Ее щеки вспыхнули румянцем.
— Возможно, Джастин, — напомнил он. — Обращайтесь ко мне по имени.
Элеонора моргнула, чувствуя, что в разговоре появляется какая-то неясная подоплека.
— Разве не более правильно называть вас Ройстоном, как зовет бабушка?
— Слишком формально, — отрезал он.
Элли опустила ресницы.
— Не уверена, что вдовствующая герцогиня одобрит…
— И что же именно я могу не одобрить? — живо вмешалась Эдит, присоединяясь к ним вместе с леди Сисели и леди Джослин.
Ее внук тут же поднялся, вежливо помог дамам усесться по другую сторону стола и снова вернулся на свое место рядом с Элли.
— Я пытался убедить Элеонору называть меня по имени, когда мы с ней одни или в компании родственников, или близких друзей, — пояснил он и кивком поприветствовал подруг бабушки.
Леди Сисели словно смутилась и беспокойно взглянула на вдовствующую герцогиню:
— Я не уверена, что…
— Эдит, думаешь, это позволительно? — Леди Джослин неуверенно нахмурилась, в подобных вопросах она всегда полагалась на герцогиню.
Та пристально посмотрела на внука и затем ответила:
— Почему бы и нет? В конце концов, они родственники, пусть и по браку.
— Да, но…
— Я по-прежнему не уверена, что…
Хор сомнений прервала герцогиня, обратившись к внуку:
— Ты был излишне резок с Бракстоном, Ройстон.
— Неужели? — В его голосе не слышалось ни малейшего беспокойства.
— Ты отлично знаешь, что да.
Бабушка нахмурилась.
— Уверен, он быстро оправится от потрясения, — рассеянно пробормотал Джастин, подцепил вилкой кусочек какого-то фрукта и заманчиво остановил перед лицом Элли.
Даже при всей своей наивности и неопытности Элли чувствовала: это совершенно неподобающе. Кроме того, Джастин не отрывал своего горящего взгляда от ее полуоткрытых губ, и это тоже ее беспокоило. Одновременно она осознала произошедшую с ним перемену. Всего несколько минут назад ругал ее за предполагаемое кокетливое поощрение лорда Колфилда, а сейчас сам бесстыдно с ней флиртовал. Неужели он так и задумывал? Может, он хочет проверить, усвоила ли она урок, вынесла ли что-то из их разговора? Однако какова бы ни была причина его поведения, результатом стало нежелательное внимание к ним обоим. Элли нервно посмотрела по сторонам и поняла: подруги вдовствующей герцогини явно шокированы интимностью жеста, которым герцог предлагал ей ломтик фрукта. Леди Сисели и леди Джослин, казалось, задержали дыхание, ожидая ее ответа. Лицо же Эдит, к сожалению, было столь же бесстрастно и загадочно, что и у внука.
Элли холодно улыбнулась и отодвинулась назад, стараясь не откидываться при этом на спинку стула, как когда-то учила ее мать.
— Благодарю вас, ваша светлость. Мне больше не хочется ананаса. Возможно, вам стоит самому им насладиться? Ручаюсь, он просто восхитителен.
Элли напряженно затаила дыхание, ожидая, что теперь сделает или скажет Джастин.
Глава 7
Это сумасшествие. Настоящее сумасшествие!
Ничем иным Джастин не мог объяснить, почему ведет себя как влюбленный идиот, который соблазняет возлюбленную лакомыми кусочками.
Джастин полагал, что не влюблен, не идиот же он. А Элеонора Розвуд определенно не его возлюбленная, и никогда ею не будет. И единственное, что его когда-либо привлекало в женщинах — это то, что можно делать с ними на шелковых простынях, а это женщины совсем иного рода.
Он посмотрел в ее изумрудные глаза совсем близко, в нескольких дюймах от его глаз. В этих зеленых глубинах плескалась неуверенность и даже некоторая паника, он осознал, что ее равнодушный отказ — чистая игра на публику. Расширившиеся зрачки, нежный румянец на щеках, приоткрытые губы, подрагивающая от частого дыхания грудь — все это выказывало ее истинные чувства.
Возбуждение. Ему ничего не стоило это определить.
Пусть она негодовала на роль, что он играл в ее жизни, — роль опекуна и защитника, — пусть бунтовала против ограничений, которые он сейчас на нее налагал. Пусть. Но она не в состоянии скрыть, что находит его привлекательным, даже несмотря на свое заявленное отвращение к «похоти», которая стала причиной второго брака ее матери с его кузеном.
