Я согласился. Однако, если быть честным, я не находил это дело таким уж безнадежным и сказал, чтобы утешить его:
— Я уверен, найдется девушка, которая решится на это… Лишь бы ее избранник оказался на высоте…
— Я тоже так считаю, — кивнул он мне и тотчас же воскликнул: — Да мы не пьем совсем! — Он протянул свою рюмку, чтобы чокнуться. Чувствовалось, что он хочет улучшить испорченное настроение. — Ну а теперь очередь за мной спросить о твоих делах, как у тебя с девушкой. Однако я не буду спрашивать. Если решишь, что я тебе могу в чем-то помочь, приходи. Буду рад.
Потом мы перешли на служебные проблемы. При этом я не упустил случая высказать пару критических замечаний в адрес штаба батальона, имея в виду майора Кноблоха. Влчек против чего-то возражал, с чем-то соглашался.
— Я вижу, тебе нравится служить в армии, — сказал он неожиданно.
Я посмотрел на него непонимающе.
— Это лучше всего узнаешь, когда люди высказывают свои замечания, — поспешил пояснить он. — Замечания замечаниям рознь. По замечаниям и по критике сразу становится видно, болтовня это или стремление действительно улучшить что-то.
Я признал, что он прав, и разговорился:
— Я знал, что стану офицером, когда был еще маленьким. Отец с малых лет приучал меня к этой мысли… Во взводе мне не нравилось. Там меня водили за руку и все время нагоняли страху, чтобы я чего-нибудь не напутал. А здесь иное дело. Я здесь командир. Могу сам принимать решения и нести за них ответственность. Если решу плохо, получу взбучку и совет, как в будущем сделать лучше. Это очень хороню.
— У меня такое впечатление, что тебе твоя рота начинает нравиться. Продолжай в том же духе. Рота должна быть единым коллективом. Один ты ничего не сделаешь, — сказал Влчек.
Я кивнул в знак согласия.
Мы допили бутылку, время было уже позднее. Я поднялся.
— Ну как, согласился с мыслью об отличной роте? — спросил Влчек, подавая мне руку.
— Еще нет, — отрицательно покачал я головой.
— Слишком долго перевариваешь, — заметил он. — Но как знаешь. Ведь ты командир, который не любит, чтобы его водили за руку.
Я пытливо взглянул на него, стараясь понять, зачем он повторил мои слова…
Глава 15
Члены ротного бюро ССМ во главе с Метелкой примчались ко мне сразу же после обеда.
— Трагедия, товарищ поручик! — начал свободник Душек. — А мы-то думали, что становимся настоящим коллективом! Не можем теперь в глаза друг другу смотреть.
— И еще эта драка, — присоединился к Душеку свободник Гисек.
— Может быть, объясните, в чем дело? — спросил я с наигранным спокойствием, хотя и чувствовал, что приятного меня ожидает мало. — Пусть говорит председатель, иначе мы никогда не дойдем до сути дела, — взглянул я на Метелку.
— У Незбеды кто-то взял пятисотенную, — взволнованно начал он. — Вчера получил ее, а сегодня перед обедом обнаружил, что она пропала. Вместе с записной книжкой, такой… как будто из змеиной кожи. Я сам ее видел у него, и она мне очень понравилась.
— Пятисотенная? — спросил я.
— Нет, записная книжка. Пятисотенную я не видел… Я даже не знаю, как она выглядит.
— Кто-то упомянул и о драке. — Мне не терпелось поскорее узнать все плохие новости.
— О драке, собственно, и говорить нечего, — заметил Метелка. — Незбеда заявил, что это мог сделать только тот, кто уже сидел за кражу. Пецка случайно услышал это и дал ему пару затрещин. Не очень сильно. Никаких следов, товарищ поручик.
— Да здравствует отличная рота! — в сердцах воскликнул я.
— Мы этого так не оставим, — отозвался свободник Гисек. — Мы сами разберемся с вором, так что это совсем не повлияет на показатель дисциплинированности роты.
— Только бы узнать, кто это сделал, — сказал я.
— Мы его найдем, — заверил меня Душек. — Прежде всего мы возьмем в оборот Пецку, его разыгранное возмущение нас не проведет. Если с ним окажется все в порядке, примемся за других подозреваемых.
— А вы еще кого-то подозреваете? — спросил я.
— Разумеется, — подтвердил Душек. — Решающее значение имеет мотив, — поучительно заметил он мне. — Украл тот, кому эта пятисотенная крайне нужна. Из этого мы и будем исходить.
План розыска преступника у них был продуман основательно.
— У нас все записано, — продолжал свободник Гисек. Пошарив в кармане, он извлек замызганную бумажку и начал читать: — «У свободника Черны вышла замуж сестра, и он подарил ей на свадьбу люстру. За две тысячи. Наверняка задолжал… Залабак очень любит пльзенъское пиво, а оно стоит довольно дорого… Кочка любит хорошо поесть. И охотнее всего ест печенку с луком, так что поужинать на двадцать крон…»
— Включите в список и меня, — прервал я его. — Мне эта пятисотенная тоже очень пригодилась бы.
Мой аргумент привел их в некоторое замешательство, но ненадолго.
— Затем идет свободник Лакатош, — добавил Гисек.
Терпение мое лопнуло.
— Вы этот бессмысленный список подозреваемых одобряете? — обратился я к Метелке.
— Не очень, — честно признался он. — Но ничего лучшего мне в голову не пришло. Ясно лишь одно: мы должны сами провести расследование, иначе мы не рота, а…
— Вы упустили одну небольшую деталь. У этой роты есть свой командир, который отвечает за все, что в ней происходит, — поучительно сказал я и тут же спросил: — Что у Незбеды пропали пятьсот крон, это проверено?
— Он сам так сказал, — пожал плечами Метелка.
— Я спрашиваю, проверено или нет? — повторил я, так как его ответ меня не удовлетворил.
Метелка посмотрел на остальных членов бюро. Они выглядели растерянными. Свободник Прохазка, который до сего времени молчал, проговорил:
— Может быть, он сам придумал эту кражу? Странный какой-то парень. Мне он никогда особенно не нравился. Вдруг ему захотелось перессорить нас?
— Отыщите десятника Пилначека, — распорядился я. Не прошло и минуты, как Душек вернулся с Пилначеком.
— Получал ли Незбеда в последнее время банкнот в пятьсот крон? — спросил я его.
— Уже не раз. Последний я вручил ему вчера днем, — подтвердил Пилначек. — Везет же некоторым!
— Ваши личные соображения меня не интересуют. Мне нужны факты.
— У меня есть расписка, — обиделся он. — Могу за ней обегать.
— Бежать никуда не надо, — остановил я его. — Я вам верю. Можете идти.
Он ушел разочарованный, так как надеялся получить новые сведения о происшедшем.
— Знаете что? Идите работать и все предоставьте мне. Я уж как-нибудь в этом разберусь. И пришлите ко мне воина Незбеду, — закончил я совещание с членами бюро ССМ.
Метелку я задержал и, когда все вышли, спросил:
— Ну как, присвоение вам звания четаржа [5] вы уже отметили?
— Только в узком семейном кругу, товарищ поручик.
— Имейте в виду, если вам придет в голову отпраздновать это также и со своим взводом, вы будете наказаны.
— Ребятам удалось объяснить это с большим трудом, признался он. — В конце концов они согласились, но с условием, что наверстаем упущенное когда-нибудь в будущем.
— Там будет видно. А теперь, товарищ четарж, никаких шаляй-валяй. Упорно учиться. Я приду проверить.
Незбеда через минуту неуверенно вошел в комнату.
— По какому праву вы позволяете себе кого-то подозревать без всяких на то оснований? — взялся я за дело с другого конца.
— Я понимаю, что был не прав, — согласился Незбеда. — Но он тоже не имел права набрасываться на меня так сразу.
— У каждого из нас есть свое больное место. И если кто-нибудь коснется этого больного места… — стал я его поучать.
— Мне это ясно, товарищ поручик. У Пецки такое больное место…
— Лучше поговорим о пятисотенной, — прервал я его. — Вчера днем вам вручил ее десятник Пилначек. Так?
— Да, деньги мне прислал отец, — добавил Незбеда.
— Кто еще видел, как вы получали их? — Я начинал входить в роль следователя.
— Пилначек.
— А кто еще?
— Свободник Черны. Он получал какое-то заказное письмо и видел, как Пилначек передавал мне деньги.
Я испугался. Что, если ребята со своим списком подозреваемых окажутся правы?
— Что было дальше? — спросил я.
— Черны сказал, что, если бы он получил из дома пятьсот крон, он обязательно угостил бы товарища пивом. Выяснилось, что мы оба вечером идем в увольнительную и можем зайти выпить пива.
— И вы зашли?
— Зашли.
— Как же у вас могла пропасть пятисотенная, если вы вечером ее разменяли?
— Я, товарищ поручик, хотел ее разменять. Но официант сказал, что у него тоже крупные деньги, и предложил нам вместе набрать нужные восемь крон. У нас у каждого было по пятикроновой монете.
— Утром вы проверили, при вас ли еще записная книжка с деньгами?
— Не проверил. Я обнаружил пропажу только перед обедом. Я обшарил все карманы парадно-выходной формы и понял, что деньги пропали.
