Спящий что-то забормотал.
— Больше нельзя, — сказал Гаррэль, быстро выключая свой прибор. — Иначе — перегрузка.
Глаза пришельца открылись — странные глаза, нечеловеческого голубого цвета, правда, красное фосфорическое свечение исчезло, но сходство с эрлом Асмуром значительно потускнело.
— Где мы? — спросил он по-джаспериански, с удивлением произнося каждое слово. — Ах, да — зеленая Яшма… Я хотел сказать: как далеко мы от…
Он поднял руку и выразительно постучал себе по лбу, что вероятно, должно было означать — от Звездочки-Во-Лбу. Гаррэль и Сэниа заметили, что он еще немного путается в словах — во всяком случае, Джаспер он назвал на своем языке. Его брат, с безмерным удивлением прислушивавшийся к этой короткой речи, был теперь последним, кто до сих пор еще ничего не понимал.
— Займись им, Гаррэль, искусный знахарь! — проговорила мона Сэниа, невольно возвращаясь к царственному тону, потому что каждый раз, когда она поднимала глаза на своего нового супруга, ее охватывала дрожь, и она всеми силами старалась это скрыть. — А тебе, владетельный эрл, я могу только указать место твоей звезды на наших картах, потому что от любой точки Вселенной мы находимся одинаково далеко — на расстоянии одного мгновения перехода через ничто.
Она с трудом подняла с пола толстенный том «Звездных Анналов» и раскрыла первую страницу.
— Джаспер! — проговорила она с невыразимой гордостью. — А это — твоя звезда.
— С ума сойти, — пробормотал нареченный эрл. — Это ж разные рукава Галактики! У вас хоть существует понятие «световой год»?
Она подняла брови, вслушиваясь в непонятное и нелепое сочетание слов. Потом быстро перевернула несколько страниц, нашла созвездие Костлявого Кентавра.
— Зачем — год? Один миг — и ты здесь.
Обломанный аметистовый ноготок указывал на родную звезду пришельцев, и принцесса с невольной грустью отметила, как радость осветила лицо ее супруга.
— Юх! — крикнул он. — Юх, оказывается, еще не все потеряно…
Но тот, к кому он обращался, спал, с молниеносной быстротой впитывая премудрости джасперианской грамматики.
— Ты так радуешься возможности покинуть меня… — вырвалось у моны Сэниа. — Что ж, я сама виновата — не следовало приближаться к запретной звезде.
Крэг на ее плечах недовольно встрепенулся.
— Это еще почему наше Солнце — запретная звезда?
— Прости, если мои слова обидели тебя, — смиренно произнесла принцесса. — Но на твой вопрос я не знаю ответа. Кто-то наложил запрет на эту звезду, видишь — она перечеркнута жирным крестом? А вот эта надпись, если ты еще не запомнил нашей азбуки — вот, на полях, — это значит «звездные волки!».
— Прелесть моя, ты показываешь на совершенно пустое место.
Она подняла на него темные гиацинтовые глаза, в которых светилось безмерное удивление. И в ту же секунду словно язык светло-розового пламени полыхнул между ними — крыло крэга сорвалось с плеча принцессы, и острые коралловые когти разорвали страницу сверху донизу. Частые удары крыла довершили начатое, превратив лист в клочки.
И так же внезапно крылатое существо затихло, снова пригревшись на плечах девушки.
— Давай-ка, я его выкину, — простодушно предложил пришелец. — Красота красотой, а если он тебе выбьет глаз…
— Ты странно рассуждаешь, владетельный эрл, — пожала плечами мона Сэниа, никак не решавшаяся назвать его полным титулом. — Если ты уберешь моего крэга, то зачем мне вообще глаза?
Он смотрел на нее, ничего не понимая.
— Ладно, — проговорил он примирительно. — Не будем распутывать все загадки разом. Вернемся к нашим волкам, потому что они ближе к дому. Кто они такие — звездные волки?
— Это вы — ты и твой брат…
Он почесал за ухом, нисколько не обидевшись.
— Хорошенькое дельце… И ты не боишься оставаться со мной?
Она печально усмехнулась — волею предначертанья ей суждено остаться с ним на всю жизнь…
— Тогда последний вопрос: зачем же вы все-таки сунулись к запретной звезде? Созвездий мало, или вы не всюду летаете?
— Для нас достижимы любые, даже самые отдаленные звезды. А твое созвездие указали нам магические карты, в которые играет командор отряда перед каждым походом. Таковы наши обычаи, эрл Юрг.
Он быстро глянул на нее, словно проверяя, не ослышался ли — ведь она впервые назвала его по имени.
— А я, оказывается, уже представлен, — пробормотал он. — В таком случае, как я должен называть тебя? В традициях нашей планеты уж если я — волк, то ты должна называться Красной Шапочкой.
Она уловила иронию в его голосе и гордо выпрямилась:
— Я — Сэниа-Юрг, — проговорила она, не называя своего утраченного титула. — И вот уже два часа, как… твоя жена.
— Прими мои поздравления! — раздался голос второго пришельца, с которого только что успели снять магический шлем.
Это были первые слова, произнесенные Юханом на джасперианском языке.
Замок и подземелье
Горизонт осветился дальней зарницей, и в путанице мерцающих вдали заводских огней встал небольшой дымный факел.
— Сиятельный эрл, — проговорил Юхан, наслаждавшийся ночной прохладой у ажурной оконной решетки, выточенной из душистого дерева. — В твоих ленных владениях опять короткое замыкание.
Вокруг факела поднялась пенная метель, подсвеченная огнем, и снова стало темно.
— Перебьюсь, — отмахнулся сиятельный, валявшийся, не раздеваясь, в своей роскошной постели под балдахином. — У них противопожарная автоматика — во! Не в пример нашей.
Его драгоценный темно-серый камзол, отделанный в честь высокородной супруги сиреневыми кружевами и усыпанный на плечах аметистами, был немилосердно прожжен во время дотошного знакомства со свалившимся на его шею комбинатом. Выглядел сиятельный скверно и голодно — глаза ввалились и потемнели, на носу резче означилась сайгачья горбинка.
— А ты за этот месяц здорово с лица спал, — проговорил Юхан, отходя от окна и присаживаясь на постель названого брата. — Может, окошко прикрыть? Занеможешь.
— А, моя дражайшая кого угодно в гроб вгонит!
Эрл Юрг мог притворяться перед кем угодно, но только не перед Юханом: тот просто нутром чувствовал, как при одной мысли о так называемой супруге у Юрга сердце менялось местами с пяточным нервом. Девочка, конечно, выше европейских стандартов, но чтобы так из-за нее мыкаться…
— Знаешь, был у меня один смешной случай… — Юхан замолк, так как не успел еще придумать этого смешного случая. Но отвлечь командира от грустных и изнурительных мыслей было просто необходимо.
— Помолчи, сделай милость!
Когда они оставались одни и Гаррэль со своим симпатичным крапчатым крэгом, которого они хором баловали, спускался в отведенную ему опочивальню, невольные пленники Джаспера переходили на земной язык, что придавало их разговорам этакую фоновую ностальгическую грусть.
— У меня у самого голова пухнет, — снова заговорил Юхан. — Возможно, у наших хозяев выработалась генетическая предрасположенность к гипнопедии, но я уже окосел от всей этой грамматики, космогонии и таинств нефтепереработки, в кои я обязан вникать на правах твоего единоутробного брата. Кстати, о здешнем языке. После нехитрого лингвистического анализа я установил следующие соответствия: эрл — это нечто среднее между ведущим инженером и главным конструктором, тан — доктор наук, виконт — младший научный, принцы — члены экономического координирующего совета; вот только король, который тут и собственного имени-то не имеет, — его функции мне пока…
— Тихо! — оборвал его Юрг, срываясь с постели и прижимаясь лбом к решетке.
В перекрестном свете только что взошедших двух лун трудно было разобрать, каким цветом отливает оперенье легкого журавлика, успевшего взмыть высоко в небо.
— Кукушонок? — спросил Юхан.
Так они называли птицу-поводыря юного Гаррэля, а за неимением джасперианского эквивалента — здесь не водилось кукушек — произносили это по-русски.
— Нет, — сказал Юрг. — Сэниа-крэг.
— Ты это говоришь так, словно он — твой личный враг.
— Главное, что это враги здешних людей. Сидят на шее, ни черта не жрут, питаются светом и воздухом и хоть, слава богу, не гадят, но…
— Слушай, Юрг, — сказал рассудительный Юхан, — а какой такой смысл им враждовать с джасперианами? Они и так свое имеют, на добровольных началах: отслужил век — получай планету… Мир и согласие. Да и что они могут сделать плохого?
— Вот это я и собираюсь выяснить. Юх, я иду к моей принцессе: в конце концов, если она не желает разговаривать, так сказать, на отвлеченные темы, то должна же ее волновать судьба собственного народа!
— Ну-ну. А я пока простыни сменю — ишь, увозил сапожищами, перед киберами стыдно…
Юрг привычно миновал несколько покоев и галерей, залитых лунным светом; по мере приближения к опочивальне супруги его походка становилась все менее уверенной. Наконец он отворил последнюю дверь и, прислонясь к косяку, мужественно поднял глаза к потолку, чтобы не видеть спящей девушки.
