в кривую усмешку.
– Поорет и перестанет. Скорая ведь приехала. Ей даже лучше, внутримышечно дозу получит.
Цинизм с которым Паршин это произнес взбесил Егора. В голове что-то перещелкнуло и замутилось. Он схватил Паршина за куртку.
– Послушай, Костян, харе трясти со старухи таблетки. Она больная, дай ей спокойно помереть. Ты понял?
Все время пока Егор тряс Паршина за куртку и выговаривал, тот не сопротивлялся, болтался в его руке, как ветка и с наигранным клоунским непониманием смотрел на него. Сигарета вывалилась из его рта.
– Все? – спросил Паршин, клацая зубами, когда Егор, уже ничего не говорил, а просто его тряс и сверлил взглядом.
– Все, – Егор отпустил Паршина.
– Ты бы видел сейчас себя со стороны. Настоящий псих. – Паршин усмехнулся и мотнул головой. – Сегодня как раз к Червяку твои этот, психолог заходил, Алексеев, что ли. Спрашивал, как ты тут справляешься? Червяк меня вызвал. – Паршин замолчал, одергивая куртку. Егор отвернулся, и стоял в пол-оборота. Выплеснув свой гнев он не знал, что делать и чувствовал себя по идиотски. Он не смотрел на Паршина, но услышанное, заставило резко поменять вектор мысли. Паршин не спешил продолжать. Достал из кармана куртки пачку с сигаретами, выбил одну и протянул Егору. – Будешь?
Смущенный и раздосадованный Егор взял «кент». Он уже сожалел, что так грубо обошелся с коллегой. Ведь все можно было уладить мирно, просто поговорить. А этот всплеск неуправляемого гнева вполне может быть использован против него. Тем более, что Алексеев следит за ним, как коршун. От мнения психотерапевта зависит его будущее. Егор это прекрасно понимал и сказанное не мог пропустить мимо ушей.
– И что ты сказал? – спросил он, прикуривая от зажигалки Паршина.
– Сказал…, – он замолчал, прикуривая свою сигарету, – сказал, что все пучком. – Паршин выпустил струю дыма и пристально посмотрел на Егора. В его взгляде стоял немой упрек – я для тебя, старик, столько делаю, а ты так со мной поступаешь. – Сказал, справляешься на все сто процентов. А на вопрос, такой подковыристый вопрос. – Паршин усмехнулся. – Насколько психически уравновешен ты в общении с пожилыми людьми, сказал, как сам Христос. Думаю, я был убедителен. Хотя Червяк и метал в меня молнии, но я против своих не попру. Ведь так, Егорыч?
– Да уж, – пробурчал Егор, щурясь от едкого дыма, стараясь не замечать парящую над фонарным столбом рыбу. Он был благодарен, что Паршин за него замолвил словечко, но сейчас сказать об этом не мог.
– Алексеев твой сказал, что еще придет и не раз. Ты имей в виду. Сколько тебе осталось? Два месяца? Не боись, старичок, прорвемся. Только надо вместе держаться. Ведь так? – Паршин похлопал Егора по плечу.
– Так, – пробурчал Егор. Он в полной мере почувствовал влияние Паршина на свое будущее и смекнул, как надо себя вести. Он выкинул бычок, что-то пробурчал про работу, что, мол, идти надо и поплелся прочь. Чувствовал себя мерзко и, что его прижали к ногтю, надавили на самое больное место, заставили играть по чужим правилам. Минуя контейнер приема цветного лома на углу Чапаева и Союзной, он вспомнил, что так и не отдал бланки заявления Кокушкину. Понял, что сегодня подняться к ним уже не сможет и отложил на следующий раз.
Без настроения, со смутной тревогой, прокручивая в мыслях слова Паршина об Алексееве, он направился в «Караганду», купить продукты по списку для Стеллы Аркадьевны.
Через полчаса с целлофановым пакетом он стоял на площадке третьего этажа и тянулся к звонку, когда в полумраке подъезда заметил полоску света, пробивающуюся между полотном и косяком.
– Стелла Аркадьевна, – Егор тихонько постучал по косяку и зашел в квартиру. Из большой комнаты доносилась какая-то возня, вздохи, страстный шепот и томный смех хозяйки.
– Стелла Аркадьевна, – громче проговорил Егор. Звуки стихли. С минуту в квартире висела гробовая тишина. Егору показалось, что те, кто притих в комнате, надеются, что нежданный визитер уберется к чертям собачьим. Но ему надо было, чтобы подопечная расписалась на кассовом чеке.
– Стелла Аркадьевна, – Егор прошел и заглянул в комнату. На диване, полулежала растрепанная Стелла Аркадьевна в своем китайском веселеньком халатике, с обнаженным плечом, с размазанной по губам помадой, растрепанная, а над ней нависал распаленный с красной физиономией, с бешенными блестящими глазами Червяков. С минуту они смотрели на Егора, Егор – на них. Затем Червяков дернулся, словно ужаленный и сел на диван. Стал суетливо застегивать на рубашке пуговицы. Ежесекундно он вскидывал на Егора злобный взгляд, мол, ты еще здесь. Единственное, подумал Егор, ему сейчас не хватает сказать: «Это не то, о чем ты подумал». Хозяйка, храня на помятом лице похотливую улыбку, медленно села, поправила прическу, – что же вы без разрешения, как вас там, Егор, вроде?
– Прошу прощения, – проговорил Егор опуская взгляд, – я стучался… принес вам продукты, поставлю на кухню. Надо бы расписаться на чеке.
– Оставь. Я возьму, – поспешно сказал Червяков и еще, что-то хотел добавить, но Егор развернулся, тоже поспешно и прикрыл за собой дверь. Осторожно ступая, он прошел на кухню, оставил пакет на полу, чек на столе и вышел. Громко хлопнул входной дверью, когда уходил, чтобы влюбленные слышали. Все это время из комнаты не доносилось ни звука, словно они ждали пока Егор, наконец, уберется, и они снова смогут предаться утехам.
«Какой идиотский день», – думал Егор, спускаясь по лестнице. Он чувствовал неловкость и злился на себя, что тихо постучал, на Червякова и Стеллу Аркадьевну, что оставили дверь не запертой. Ему стало понятно, почему над пышущей здоровьем женщиной социальная служба взяла опеку. Стелла Аркадьевна оказалась не бывшей, как говорил Паршин – школьной любовью Червякова, а настоящая. Она смогла снова раздуть в его омертвелой душе пожар. В то же время, вспоминая неловкое поведение Червякова и обозревая всю ситуацию в целом, Егор подумал, что это компромат, и он может при случае разыграть эту карту. Будь он в иных отношениях с замом, в его голове даже мысль не шелохнулась в эту сторону. Но учитывая неприязнь, возникшую между ними, Егор понял, что заимел козырь. Хотя, вряд ли сможет им воспользоваться. Но пусть будет.
Егор решил закончить рабочий день и побрел домой, раздумывая о перипетиях, случившихся с ним за этот короткий день. Квитанция по оплате коммуналки, предназначенная для Жанны Евгеньевны, осталась лежать в заднем кармане брюк. Больше остальных занимал мысли визит Алексеева. Беспокойство и тревога погромыхивали раскатами грома на горизонте, темные грозовые тучи сгущались и затягивали безоблачное небо.
Глава 4. Почему приплывает рыба
Эта ночь не оказалась исключением. Она была наполнена кошмарами, только старухи, вытягивающейся расплавленной пластинкой, в его сне не было. Ее место заняли Сивков в компании чернильного чертика, грудастой карикатуры и
